— Боже…
— Да. Но бывает, что побеждает маг. И возвращается: с тьмой в душе он обретает способность перемещаться в тенях и мирах. Опять-таки, случаи симбиоза не
изучены толком. Пятеро обнаруженных носителей не горели желанием раскрывать свои секреты. И уж тем более сдаваться ученым. Сразу отделились от Университета. Об их дальнейшей судьбе нет точных сведений.
— Пятеро? Всего лишь пятеро? — давлюсь дыханием. К горлу подкатывает тошнота. Почти слышу ее липкий шепот: я всегда буду за твоей спиной. Резко обернувшись, вглядываюсь в сплетения ночных теней.
— Что такое? — не понимает Кан.
— Нет… ничего. Продолжай, пожалуйста.
— Пятеро — тех, о ком стало известно. Их может быть гораздо больше. Никто не знает, от чего зависит, умрет человек или выживет после слияния. А если выживет — подчинится твари или же покорит ее.
— Слияния… чаще происходят с магами огня. Верно? — провожу ногтями по шраму. Охотник успокаивающе улыбается:
— Да. Но с оберегом ни одна тварь тебя не найдет.
Я сама ее нашла. А чертов оберег лопнул, не вынеся встречи:
— Даже Высшая?
— Наас и о Высших уже рассказал? Слушай, он сильно забежал вперед. Не волнуйся. Поэтому я и не хотел говорить. Профессор Мирна сделал бы это лучше меня. И уж точно лучше Нааса. А теперь ты напугана, — приобнимает за плечи. — Серьезно, твари совсем нестрашны, когда умеешь с ними обращаться. До сегодняшнего дня ты была жертвой. Теперь мы научим тебя защищаться. Ты удивишься, как легко их ловить. Старшие встречаются нечасто. Высших на воле вообще давно никто не видел. С младшей отряд в три человека вполне способен справиться без потерь. Их сложнее выследить, но это уже работа искателей, — прикосновение жжет между лопаток. — Они не всесильные монстры, поверь мне! У них тоже есть слабые места.
— Какие? — не монстры. Боги. Они определяли мою жизнь, а он говорит, что…
— … теряют способность менять форму и исчезать рядом с вот этим, — трогает отблескивающий металлическими нитями знак Университета на груди. — Особый сплав. Правда, ослабляет действие оберега. Проклятье стирает, но мага — нет.
— То есть, тварь тебя увидит, но не обязательно нападет?
— Да. Примерно так. И сбежать не сможет. По крайней мере, не моментально. Из этого сплава сделаны наши пули и удавки. Сети. Ножи. Капканы. Всего не перечислить. И есть еще много уловок. Боевые заклинания, чары-ловушки… Ты правильно поступила, что выбрала блок охотников. Лучшее решение для огненного мага. У нас твоя… особенность притягивать тварей перестанет быть недостатком. Наоборот, очень поможет. На живца ловить проще, а если мы…
— Что будет, если я не захочу? — перебиваю, переключаясь на другое: жидкие гримасы Гофолии и скучающий интерес профессора Рамона Хайме. — В смысле, я не про охоту на тварей. Тесты, исследования. Мне говорили, что уче…
— Не стоит, — теперь обрывает он. — Есть много рычагов воздействия. И ни один тебе не понравится.
Помолчав, Кан продолжает чуть мягче:
— Университет функционирует в жестких рамках, но зачастую оправданно. И это единственное место на земле, где ты сможешь реализовать свой магический потенциал. Приходится чем-то жертвовать, но поверь: ты не пожалеешь.
— Вы с Ниной тоже что-то потеряли? — ты не жалел? Мы сворачиваем за угол, где нет фонарей, и теперь я вижу лишь алую точку зажженной сигареты. Луна
скрывается за тучами, волнуются деревья. Ветер путается в складках кофты, пробегая по телу волнами озноба. Ладонь Кана кажется невозможно жаркой. Тысячу шагов спустя он выдыхает дым и ответ:
— Обереги изобрели пару лет назад. До этого приходилось рвать все связи с родными. Чтобы не подставить никого под удар. Можно было воспользоваться магией: подкорректировать память. Стереть или дать хорошую причину своему отсутствию. Но мы просто уехали. Оставили записку и сбежали.
— Почему потом не вернулись? — пора прикусить язык, но в темноте слишком легко задавать вопросы. Маг молчит. Переплетаю теснее пальцы, извиняясь за грубость.
— Нина кое-что сделала, — голос Кана звучит глухо. — Я помог ей… прибраться. Но нас все равно заподозрили. Мои портреты висели на каждом столбе. Про розыск постоянно говорили в новостях. Нину сочли жертвой, хотя какая из нее жертва?! — вдруг почти рычит парень.
Шумно выдыхает:
— Она не виновата. Это из-за ее силы, тварей, но… — блеклое сияние выглянувшей луны обозначает его резкий профиль. — Теперь нам нельзя возвращаться.
Мне тоже. Прослеживаю изгиб шрама. Сияющий болью осколок подарил мне тварей и понимание: главное происходит прямо сейчас. В моменте, где нет ни прошлого, ни будущего. Где среди шепчущихся листьев и тяжелых, уходящих в небо стен, мы двое шагаем по обломкам асфальта и дышим дымом, осенью и ночью. Еще вчера я была совершенно одна.
— Спасибо, — что держишь меня за руку. — Что рассказал мне.
Через пару минут Кан открывает новую дверь, за которой знакомые ослепительно-белые коридоры. Где-то здесь лаборатории с кричащими в клетках тварями и подвал, освещенный бесчисленными лампочками. Валентин Рабинский и муторный Советник Гофолия, бесцветный Максимилиан и профессор Хайме — злейший враг темных созданий.
Ненавистный Наасу Адамон А. Влодек оказывается усталым полным мужчиной с проседью в каштановых волосах. Очки в тонкой золотой оправе, аккуратно подстриженная щетка усов, грубый свитер с налокотниками и беспокойные пальцы: бесконечно вертят золотистую ручку, перекладывают с места на место папки, оправляют одежду, трогают усы и губы. Если незаметно заснять на видео и проиграть потом с ускорением, получится чертовски дикая пантомима. Адамон достает пухлую подшивку с правилами поведения в Университете и озвучивает каждое. Я перестаю слушать на десятом из ста тридцати шести, рассматривая застывшего у окна Кана. В синеватом от искусственного света кабинете Нинин брат выглядит неуместным и держится скованно: напряжение сквозит в развороте широких плеч, сцепленных за спиной кистях. Я машинально отвечаю на вопросы, быстро заполняю анкеты — поразительно стандартные как для магического ордена.
— Кан Д. Александер поможет вам составить расписание занятий. Есть базовые курсы, проходящие в определенное время. Еще небольшие группы, которые договариваются с профессорами отдельно. И, конечно, маги, готовые помочь в обучении за определенное вознаграждение. Значительная часть материала осваивается самостоятельно по книгам в Библиотеке — он ухитряется произнести последнее слово с большой буквы. — Ваша программа — этот список итоговых знаний и практических навыков. Возьмите.
Мужчина подталкивает ко мне целый ворох листков:
— Пятьсот шесть пунктов. Вы должны продемонстрировать владение всеми без исключения на экзамене ровно через год после начала обучения. Плюс, вас ожидают практика и вопросы вне списка. По итогам выполнения решается, можете ли вы остаться или забудете о магии раз и навсегда. Если остаетесь, начинаете выполнять задания. Параллельно продолжаете учебу согласно своим усмотрениям и нуждам. В распечатках есть все о финальных испытаниях. Вопросы?
Он спрашивает явно галочки ради, но у меня находится один:
— Как много времени будет отнимать участие в исследованиях профессора Хайме? — Кан оборачивается. Адамон снимает очки. Тщательно протирает чистые стекла. — Это станет понятным уже в процессе. После предварительных тестов. Но не думаю… — тонкая оправа опасно гнется. — Команда профессора Хайме сейчас работает с тремя огненными магами, из них двое — гораздо сильнее вас и уже прошли инициацию. Предполагаю, помимо стандартных процедур, за этот год вы спуститесь в лаборатории три-четыре раза. Сейчас лучше убедитесь, что выбрали подходящий блок, и сконцентрируйтесь на тренировках.
Спросить что-нибудь еще мужчина не предлагает, сразу поднимается — взвизгивают ножки отодвигаемого стула. После секундных колебаний Адамон протягивает мне руку:
— Добро пожаловать в Университет. Отсчет вашего года начинается сегодня, двадцать девятого сентября. Если возникнут проблемы, обращайтесь к капитану блока или ко мне.
— Спасибо за уделенное время, — прижимаю к груди распечатки.
— Не беспокойся насчет экзамена, — тихо говорит Кан, когда за нами закрывается дверь Адамонова кабинета. — Ты огненный маг. Тебя оставят, даже если ты худшая волшебница на планете.
Невесело хмыкаю:
— Кто остальные огненные?
— Возможно, ты видела одного вчера. Илай Мназон. У него пятьдесят один процент. В блоке техников есть Янни Збигнев с сорока. Из наших еще Мантикора Оретт — девяносто два.
— Так много! — я останавливаюсь. Боже мой! Как же он справляется?!
— Никто из них не справляется, — наверное, я заговорила вслух. Кан отвечает равнодушно, но снова ловит и сжимает мои пальцы.
— Что с ними не так? — хмурится:
— Познакомишься — поймешь. А сейчас давай поужинаем. В кафетерии должно быть мало людей: пересменка. Ты ведь голодна?
— Да… — живот сводит от голода или волнения. Я ищу слабость в теле и новое в разуме: шершавый голос, эхо стеклянного смеха. Не нахожу, но вдруг и не могу найти? Что, если Плутон уже направляет мои мысли, прячась в закоулках подсознания? Нужно идти не в кафетерий, в бар. Встретиться с Наасом. Нинин брат поджимает губы, стоит произнести имя рыжеволосого мага, но оставляет возражения при себе:
— Как хочешь, — к бару идем в молчании. Когда выходим на широкую площадь, где звучит музыка и толпятся люди, Кан выпускает мою ладонь.
Над головой, натянутые между высокими железными столбами, пересекаются цепочки золотых огоньков. Будто украшение к празднику. Гигантское здание цеха
по левую руку зияет черными окнами, дальше тонет в темноте ряд явно складских ангаров, а справа — залитое алым сиянием крыльцо бара. По газону разбросаны покрышки от грузовиков, бревна, стулья — все заняты, люди оккупировали даже ступеньки. Проталкиваемся. Я оступаюсь и едва не падаю на колени к какому-то парню.
— Зарин! — Наас мгновенно замечает и зовет через переполненный зал. Рядом с ним на краешке стула застыла Айяка. Переоделась в изящное темное платье с круглым, открывающим тонкие ключицы, вырезом. Тони нет. Но, могу поспорить, придет: Наас мастерски втягивает окружающих в свои затеи. Глядя на вцепившуюся в кофейную чашку девушку, сложно не согласиться с Каном: ей бы стоило держаться от рыжеволосого мага подальше.
То же самое обычно говорили про меня.
Кан вновь касается спины. Ухо обдает жаром:
— Увидимся позже. Береги себя и ни о чем не волнуйся.
Пробираясь к столику, осматриваюсь. Длинная барная стойка, высокие, горящие под кровавым светом металлические столы. Кафельные стены, заклеенные картинками… нет, фотографиями. Пожелтевшими, полароидными, черно-белыми. Вокруг каждой, заполняя пробелы, — подписи маркером.
Наас прячет сумку и куртку под ноги, освобождая мне стул.
— Мы заказали пироги! Пить что будешь? — перекрикивает музыку. Превращается в красную тень, отправившись добывать мне кофе. Я киваю Айяке, хвалю платье. Волшебница нервно оправляет волосы. Чтобы замять неловкость, касаюсь снимка на стене:
— Почему они здесь?
— Фотографии погибших, — прослеживает жест девушка. — Наш способ попрощаться. Мы не приходим на могилу, даже на похороны. Тело отдают родственникам, смерть представляют несчастным случаем или результатом болезни. Незнакомые люди на кладбище могут вызвать вопросы. Поэтому…