"Ну и денек! А если они все у него такие? Немудрено, что в конце недели за бабами так остервенело бегает. Ладно, начало внедрению положено. И, слава богу, подмены никто не заподозрил. Правда, Порошин пару раз меня на несуразицах подловил, но отнесся снисходительно: видать, у него тоже информаторы в моем окружении есть. А вот Лось проклятый один раз поймал взглядом: как под рентген попал! Но обошлось пока. Марины же и Адашева я так в течение дня и не увидел. Ирочка мне по секрету сказала, что у них шуры-муры: может, тогда в постели зависали? Лосенок с лосенком? Маловероятно. Тогда, может они и не перерожденцы? И мочить их тогда не надо? Вот ребус-то…".
Через пять минут он спохватился:
"Надо с Молчунами по ментальной связи переговорить. Но, конечно, не отсюда, а хотя бы с бульвара. А если за мной наружка организована? Порошинская или еще чья-нибудь? Значит, выйдем привычно, через форточку. Тем более что рядом кабель чей-то свисает, по нему и выберусь веревкой на крышу, а там вспорхну…"
Глава четырнадцатая
в которой реального кандидата в президенты обрекают на гибель
После коллегиального обсуждения было решено направить в Кремль и Молчуна-2, заменив им одного из телохранителей Колодина. Для чего следовало отправить молодца либо в отпуск на другой край света, либо в служебную командировку.
— Нет, отпуск не годится, — сказал вдруг Молчун-3. — Он может из него позвонить своему напарнику и что тогда?
— Да, вполне возможно, — согласились другие Молчуны. — Тогда секретная командировка? Из которой звонить ему категорически будет запрещено…
— Куда пошлем?
— А давай в Лондон — типа, сведения о тамошней жизни Березовского собирать…
— Но виза…
— Что мы, визу британскую подделать не сможем? Потереться немного в Шереметьево около погранцов и все.
— А если они по базе данных каждую визу проверяют?
— Значит, в британское посольство придется проникнуть и в компъютер эту визу занести.
— Сложновато что-то…
— Это нам-то? Местные хакеры такие штуки проделывают, а уж нам просто стыдно будет не справиться. Молчун-2, возьмешься?
— Куда деваться, возьмусь. Сегодня же ночью. Но кого оформлять? Нужны паспортные данные.
— Ладно, оформим завтра. Да и с Гришей надо все же поговорить — вдруг он сумеет открутиться?
— Что у нас еще на повестке дня? — напомнил Молчун-3.
— А что натуральный Колодин, не возникает? — спросил Молчун-1.
— Затаился, — рапортовал Молчун-3. — Варианты побега, видимо, ищет.
— Может, приоткрыть ему щелку, да все-таки грохнуть?
— Угу. И прости-прощай дальнейшее прогрессорство. Да он, вроде бы, даже совестливый, в беседах со мной всерьез заводится. О России очень печется…
— Тогда тащи дальше свой крест. Хотя не исключено, что твоя помощь тоже вскоре понадобится.
— Если понадобится — вколю ему снотворное и всех делов. А мини-Молчун дальше поопекает.
— Вы лучше бы массу наращивали, — вклинился Молчун-котенок. — Надоело быть мини, хочу тоже с Лосем биться.
— Ты, правда, тупой? Преимуществ своих не понимаешь?
— Все я понимаю, но надоело. Молчун-2 вон с Лилечкой каждую ночь любовь познает, а у меня даже мышки под боком нету.
— Ого, как мелкота заговорила… А знаешь, мини, что означает у русских выражение "тютелька в тютельку"? Любовь у лилипутов, вроде тебя…
— Ха, ха, ха. Какая разница, какие там тютельки? Была бы любовь, страсть, сплетение двух тел и игра двух воображений…
— Ни с какого бока его не ухватишь… Ладно, справишься со своими обязанностями — будем растить из тебя дога, а может даже жеребца. Тогда уж вволю свой эротизм потешишь…
Назавтра Гриша, как и ожидал проницательный Молчун, рьяно согласился на зарубежную командировку.
— Только держи все в секрете, Гриша. Для всех ты по-прежнему как бы в Москве, только вне пределов досягаемости. И для Сереги-напарника тоже. Если прознают — это будет равносильно провалу. Потому что это моя личная инициатива…
— Понял я, Андрей Витальевич, не дурак.
— Вылетаешь завтра утром, из Шереметьева. Вот тебе миллион рублей, положи их на "Мастер карт" и спокойно там пользуйся.
— Миллион?! Я таких денег даже никогда не видел…
— Все твои расходы должны подкрепляться чеками. Вернешься — мне их предоставишь. Но сильно не скупись, я тоже человек, пойму, если расходы не будут запредельными.
— А как с визой? Ее же британцы больше месяца оформляют?
— Я обо всем уже договорился: давай свой паспорт, по дороге в аэропорт ко мне заедешь, я тебе его отдам с визой.
— Андрей Витальич, я Вас не подведу! Землю буду носом рыть, а инфу на Березовского добуду!
— Те, те, те, — придержал его за руку "Колодин". — Первым делом следи, чтобы не засветиться. Англы махом тебя окоротят, если вычислят. Что нароешь легально, то и сгодится. Не получится сейчас, съездишь второй, третий раз. Курочка по зернышку клюет и сыта бывает.
— Андрей Витальич! Я всю жизнь о такой работе мечтал! Быть тупым телохранителем не очень-то приятно…
— Не согласен. Должность телохранителя высокопоставленного деятеля — отличная стартовая площадка для умного человека. Тому примеров тьма, хоть тот же Коржаков.
— И где он теперь, этот Коржаков?
— Сам дурак, не надо было заигрываться политикой. Ты-то, надеюсь, не из таких?
— Ни за что, Андрей Витальевич. Я понимаю, что личная преданность — мое все.
— Вот и молодец. Так помни: здесь никому ничего!
— Я уже могила, Андрей Витальевич.
Перед обедом к "Колодину" в кабинет заскочил Адашев.
— Привет, Андрей, — обратился он к хозяину кабинета фамильярно. — Как делишки?
Молчун-1, мгновенно идентифицируя посетителя и зная, казалось бы, досконально подноготную Адашева, все же был поражен его легкому, доброжелательному, по-студенчески свойскому обращению и чуть растерялся. Тотчас взгляд Адашева изменился и стал в точности похож на взгляд Лося на вчерашнем совещании! Машинально Молчун стал что-то лепетать о своих делах, но в недрах своего существа затрепетал: это он, Лось, вернее его дубль, подменивший подлинного Владимира Борисовича… Вероятно, его лепет был достаточно ожидаем Лосенком, взгляд которого потерял излишнюю проницательность и вновь стал обманчиво беспечным.
— Так ты идешь в столовую? — спросил неформальный смотрящий Кремля. — Составишь нам компанию с Мариной?
— Почту за честь великую, — сказал Молчун.
— Ну, ты не слишком прогибайся, мы ведь демократы. И юность комсомольская у нас одна…
— Эх, юность, — поддержал его тон Молчун. — Где моя прическа битловская, сердце горячее, вера незамутненная… Все меж пальцами пробежало. Ты же и, правда, вполне еще комсомолец на вид. И сердце горячее сохранил, дам милых им согреваешь…
— Вот язва ты иудейская, хоть и не еврей, — рассмеялся Адашев. — Узнал, видать, про нас с Мариной? Признаюсь откровенно: я в нее влюблен. Она, правда, еще не вполне. Но я надеюсь. Однако эта информация не для чужих ушей. Раз прознал — знай, но помалкивай в тряпочку. Договорились?
(Как любовь?! — захотелось вскричать Молчуну. — Ты же клон Лося, а Марина его дочь. Это же кровосмесительство получается!)
Однако вслух он сказал:
— О чем речь, Владимир Борисыч? Я уже и не помню ничего…
— Чтобы ты и не помнил? Это за гранью фантастики. За то и держим. Понимэ?
— Чего тут не понять. Пойдем уж, а то в очереди настоимся.