Между 1497 и 1648 годами португальцы и голландцы делали попытки организовать там свои колонии, но безуспешно. Как уже отмечалось ранее, голландцы, на пути в Индию и оттуда, начали заходить на мыс запастись пресной водой и выменивали у жителей провизию. Потом уже голландская Ост-Индская компания, по предложению врача фон Рибека, заняла Столовую бухту.
Здесь я вынужден был прервать свои размышления, так как завтрак завершился и пора было собираться дальше в путь. Никалас на мой вопрос где тут крупный ближайший город — ответил, что здесь таковой всего один — город у Источника Цветов, который находится на расстоянии 15 миль (около 24 км) от его фермы. Так же он обещал дать мне мальчишку готтентота, проводить меня до соседней фермы, от которой уже до города рукой подать. Радушные хозяева так же снабдили меня в дорогу провизией — дали набрать воды в пустую высушенную тыкву и собрали в узелок вяленого мяса. Его, как объяснили мне фермеры, в здешних местах называется "бельтонг". Убитое на охоте животное (или забитый домашний скот) заботливо разрезают на тонкие ломтики мяса. Потом развешивают это мясо на деревьях на самом солнцепеке и держат до полной просушки. После чего я попрощался со своими радушными хозяевами и пошел вслед за своим чернокожим Сусаниным. Мальчишке было на вид лет 11 или 12, и росту в нем было чуть больше метра. Цвет лица у не черный, как у негров, а скорее бронзовый; и волосы на его голове немного смахивали на шерсть, но были не так курчавы, чтобы можно было подумать, будто они собираются пустить свои корешки с обоих концов черепа. Нос у него был приплюснутый, а белые зубы он постоянно скалил в беспричинной усмешке.
Миновав обширные пастбища, на которых привольно паслись коровы и лошади, я оглядываясь наблюдал как покинутая ферма все уменьшалась в своих размерах пока и вовсе не пропала за пригорком. Стада паслось посреди просторной открытой равнины, такой обширной, что горы, окаймлявшие ее на горизонте, казались невысокими холмами. Вокруг, куда ни кинь взгляд, ни леса, ни утеса. Траву здесь, как уже говорилось, сильно выщипали животные, и весь луг был относительно ровный. Между тем местность становилась все менее и менее засушливой.
Мы пересекал покрытые густой травой поляны, то маленькие, то побольше, отделенные друг от друга рощами нежно-зеленой мимозы; местами они образовывали обширные заросли, местами же состояли из нескольких низеньких кустиков. Высоко над мимозовым подлесьем здесь и там поднимались купы деревьев-акаций. Они разбросаны были по степи разреженным лесом; вся местность вокруг напоминала своим видом приятный парк для прогулок. В дороге я же тем временем продолжил вспоминать необходимые факты.
Глава 8
В 1652 году голландцы заложили возле мыса Доброй Надежды крепость, и таким образом возник Капштат (город капитанов- современный Кейптаун). Возле города располагалась лучшая в южной Африке гавань. Голландцы быстро распространились внутрь края, произвольно занимая впусте лежащие земли и оттесняя жителей от берегов. Вслед за ними устремились переселенцы из Дании, Германии и Франции. Сначала со стороны диких туземцев они не встретили сопротивления. Последние, за разные европейские изделия, но всего более за табак, водку, железные орудия и тому подобные предметы, охотно уступали им не только земли, но и то, что составляло их главный промысл и богатство, — скот. Хотя надобно сказать последнего у готтентотов была крайне немного — в основном козы и немного туземных овец, которые легко переносили укусы мухи цц (для остальных домашних животных — собак, коров и лошадей укусы данной мухи были смертельны). Голландские фермеры завладели большими пространствами земли: это столько земли во владение, сколько мог окинуть взглядом. От этого многие фермы отстояли на сутки езды одна от другой. Фермеры, удаляясь от центра управления колонии, почувствовали себя как бы независимыми владельцами и не замедлили подчинить своей власти туземцев, и именно готтентотов. Распространяясь далее к востоку, голландцы встретились наконец таки с настоящими неграми (жившие на юге Африки готтентоты и родственные им бушмены относились к койсанской расе- обладающей признаками как негроидной так и монголоидной расы), а именно с кафрами (от арабского слова Кафир- неверный пришедшими незадолго до этого в эти края с севера), сейчас это главный народ ЮАР, известный именем коса. Последние вели кочевую жизнь и, в эпоху основания колонии, прикочевали с севера к востоку, к реке Кей, под предводительством знаменитого вождя Тогу, от которого многие последующие вожди и, между прочим, известнейшие из них, Гаика и Гинца, ведут свой род (знаменитые предки президента ЮАР Нельсона Мандейлы, который был сыном племенного вождя коса Фреди Мандейлы). Кафры, или коса, продолжали распространяться к западу, перешли большую Рыбную реку и заняли нынешнюю провинцию Альбани, до Воскресной реки.
Голландцы продолжали распространяться внутрь, не встречая препятствий, потому что кафры, кочуя по пустым пространствам, не успели еще сосредоточиться в одном месте. Им даже нравилось соседство голландцев, у которых они могли воровать скот, по наклонности своей к грабежу и к скотоводству как к промыслу, свойственному всем кочующим народам. Гористая и лесистая местность Рыбной реки и нынешней провинции Альбани способствовала грабежу и манила их селиться в этих местах. Здесь возникли первые неприязненные стычки с кафрами, вовлекшие потом белых и черных в нескончаемую доселе вражду. Всякий, кто читал прежние известия о голландской колонии, конечно же помнит, что они были наполнены бесчисленными эпизодами о схватках поселенцев с двумя неприятелями: кафрами и дикими зверями, которые нападали с одной целью: похищать скот.
Нужно отдать должное неутомимому терпению голландцев, с которым они старались, при своих малых средствах, водворять хлебопашество и другие отрасли земледелия в этой стране; как настойчиво преодолевали все препятствия, сопряженные с таким трудом на новой, нетронутой почве. Они целиком перенесли сюда всё свое голландское хозяйство и, противопоставив палящему солнцу, пескам, горам, разбоям и грабежам кафров почти одну свою фламандскую невозмутимость, достигли тех результатов, к каким только могло их привести, это хладнокровие. Они, с его помощью, достигли чего хотели, то есть заняли земли, взяли в невольничество, сколько им нужно было, черных, привили земледелие, добились умеренного сбыта продуктов и зажили, как живут в Голландии, тою жизнью, которою жили столетия тому назад, не задерживая и не подвигая успеха вперед. Во внутренних областях страны, еще в середине 19 века, они продолжали пахать тем же тяжелым, огромным плугом, каким пахали за двести лет, впрягая в него до двенадцати быков; у них все та же неуклюжая борона. Плодопеременное хозяйство было им неизвестно. Передовые английские земледельческие орудия казались им чересчур легкими и хрупкими. Но скотоводство распространилось довольно далеко во внутренность края, до самых нынешних границ ЮАР, и фермеры, занимающиеся им, были зажиточны, но при этом образ жизни их оставался довольно груб и грязен. Недостаток в воде, ощущаемый внутри края, заставлял их иногда кочевать с места на место. В 19 веке лучшие и богатейшие из голландцев — вино производители. Виноделие введено в колонию французскими эмигрантами, бежавшими сюда по случаю отмены Нантского эдикта. В колонии, а именно в западной части, на приморских берегах, производилось большое количество вина почти от всех сортов французских лоз, от которых удержались даже и названия. Вино кроме потребления в колонии вывозилось в значительном количестве в Европу, особенно в Англию, где оно служит к замену хереса и портвейна, которых Испания и Португалия не производило достаточно для снабжения одной Англии. Эти эмигранты вместе с искусством виноделия занесли на мыс свои нравы, обычаи, вкус и некоторую степень роскоши, что всё привилось и к фермерам. Близость к Капштату поддерживала в западных фермерах эту утонченность нравов, о которой не имели понятия их восточные, родственники, занимающие скотоводством. Но влияние эмигрантов тем и кончилось. Сами они исчезли в голландском народонаселении, оставив по себе потомкам своим только французские имена. Между современными африканерами, потомками голландцев можно услышать фамилии Руже, Лесюер и т. п.; но смотришь на них, ожидая встретить что-нибудь напоминающее французов, и видишь чистейшего голландца.
Далее, однако ж, следует напомнить вам, что в 1795 году колония была захвачена англичанами, которые воспользовались случаем, завладеть этим важным для них местом остановки на пути в Индию. Впрочем, тогда же англичане и покорили большую часть Индии, под руководством будущего герцога Веллингтона. В Европе же в это время англичане возложили обязанность воевать за свои интересы на русских, австрийцев, и немцев и испанцев, несмотря на то, что была серьезная угроза вторжения Наполеона в саму Англию через пролив Ла-Манш. "Дайте мне шесть часов тумана и я захвачу Англию!" — говорил Наполеон в Булонском лагере, и лишь поспешный поход русского императора Александра спас Великобританию от нашествия, а русские получили свой Аустерлиц. Но продолжу рассказывать о Южной Африке, и так адмирал Эльфинстон и генерал Кларк овладели колонией в результате кровавых боев, но по Амьенскому миру, в 1802 г., колония возвращена была Голландии, а в 1806 г. снова взята Англиею, за которою и утверждена окончательно Венским трактатом 1815 г.
Глава 9
Шествуя, таким образом, со своим проводником, мы прошли километров десять, после чего сели перекусить.
Вдвоем мы быстро закончили мясо и почти допили всю воду и мой гид начал прощаться со мной, так как ему необходимо было вернуться на ферму Николаса Ван Дика до наступления темноты. Оставив мне тыкву, с остатками воды он указал мне дальнейший ориентир — высокий холм с которого я непременно увижу другую ферму, где и смогу переночевать. Я наградил его металлическим рублем РФ (у меня завалялось в кармане немного мелочи) и довольные друг другом мы наконец все-таки расстались. Я же продолжал свой путь, вспоминая по дороге.
Голландцы терпеливо покорились Венскому трактату 1815 г. потому, что в начале им оставили их законы и администрацию. Но уже в 1827 г., медовый месяц закончился, и был обнародован свод законов в английском духе, и произошли многие важные перемены в управлении. Британское правительство применяло колониальную систему, прямо противоположную системе голландской. Англичане отменили старые привилегии колонов, освободили от рабства готтентотов и, к великому недовольству голландских буров, пытались уравнять туземцев в правах с белыми.
Это раздражило колонистов. Голландцы оставались многочисленны: действительно так, хотя они уступили первенствующую роль англичанам, то есть почти всю внешнюю торговлю, навигацию, самый Капштат, который из Капштата превратился в Кейптаун, но большая часть местечек была заселена ими, и фермы почти все принадлежат им, за исключением только тех, которые находились в некоторых восточных провинциях — Альбани, Каледон, присоединенных к колонии в позднейшие времена и заселенных английскими, шотландскими и другими выходцами. Голландские же фермеры так называемые буры (бур- крестьянин), в 1835 году, стали выселятся огромной толпой за черту границы. Уже до того, некоторые из них начали мало-помалу выселяться из колонии, далее от берегов. Потом, по заключении в 1835 г. мира с кафрами, английское правительство не позаботилось оградить собственность голландских колонистов от нападения и грабежа кафров, имея все средства к тому, и, наконец, внезапным освобождением невольников нанесло жестокий удар благосостоянию голландцев. Правительство вознаградило их за невольников по вест-индским ценам, тогда как в Капской колонии невольники стоили вдвое дороже. Напомним, что готтентоты были крайне малочисленны, а кафры еще не усмирены и с ними продолжались войны, поэтому негров-рабов приходилось завозить даже из португальского Мозамбика и они были очень дороги. Но даже эти небольшие денежные компенсации за освобожденных невольников высылались из Англии, с разными вычетами, в Капштат, куда приходилось многим фермерам ездить нарочно за несколько сотен километров по бездорожью. И если ранее Южно-Африканская колония ранее казалась уголком Голландии, до такой степени колонисты сохранили и свой тип, и нравы, и обычаи, и домашний уклад, и язык, то тут словно произошло землетрясение. Освобождение черных туземцев произошло в 1838 и 1839 годах, и буры не хотели примириться с потерей рабов и предпочли переселиться на земли, лежащие за Оранжевой рекой. Движение это было так единодушно, что многие даже из соседних к Капштату голландцев бросили свои фермы, не дождавшись продажи их с аукциона, и удалились с своими соотечественниками. Переселилось пять тысяч душ. Они объявили себя независимыми, основали колонию Наталь и отдали себя под покровительство Голландии. Это покровительство было чисто платоническим и не спасло их от нового захвата, так что после кровавого сопротивления Наталь также был объявлен английской колонией. Буры были побеждены, но духом они не пали. Их не испугали превратности нового переселения, и под предводительством Преториуса они подались на восток и поселились у истоков Оранжевой реки. Англия не хотела допустить, чтобы в этой упорной борьбе последнее слово осталось за бурами. Она присоединила к своим владениям и эту новую территорию, предоставив ей право называться государством Оранжевой реки. Соответствующий декрет был издан 3 января 1848 года. Буры взяли оружие в руки и дрались отчаянно, но были разбиты 29 августа того же года в знаменитом сражении при Бум-Плаатсе. Впрочем, их непреклонное упорство позволило им еще раз сорвать захватнические планы Соединенного Королевства. Они снова предприняли массовое переселение и осели в бассейне реки Вааль, где и основали республику Трансвааль. Но англичане вскоре увидели, какую ошибку они совершили, так широко захватывая земли, коренное население которых не желало сносить ига белых завоевателей. Англичане поняли, что буры могут служить достаточно прочным барьером между ними и непокорными кафрами и басутами. Будучи ловкими политиками, англичане вернули независимость бурам Оранжевой реки. Договор был подписан 22 февраля 1849 года в Блум — Фонтейне. Бурам разрешили жить по своим законам, иметь свое управление и надеялись, что они сумеют, без помощи англичан, защититься против врагов. И буры не обманули эти ожидания. Страна их, пришла в цветущее положение. Буры разделили ее на округи, построили города, церкви и вели деятельную, патриархальную жизнь, не уступая, по отзывам многих английских путешественников, ни в цивилизации, ни в образе жизни жителям Капштата. Они управлялись Народным советом (Фольксраад), имели училища и т. п. В то же время Свободное Оранжевое государство в 1865году имело всего 35 тыс. человек населения, при чем все занимались исключительно скотоводством. Южно-Африканская Республика — иначе ТрансВааль (страна за Серой рекой) была еще менее заселена, да что там почти безлюдна. Однако захваченная бурами засушливая страна оказалась плодородна, способна к земледелию, виноделию, скотоводству и производила множество плодов. Буры продвинулись на расстояние в 560 км к северу от реки Вааль, даже захватив около полутора градуса Южного тропика, — крайний предел, до которого достигла колонизация европейцев в Африке, на этот момент.
Тем временем, выдавив недовольных голландцев, англичане занялись негритянской — кафрской проблемой. Уже ранее голландского переселения колонисты пролагая свой путь внутрь края оружием, а еще более торговлею, скоро отодвинули границу, которая до них оканчивалась Рыбною рекою, далее.
Английские губернаторы, сменившие голландских, окруженные большим блеском и более богатыми средствами, обнаружили и более влияния на дикие племена, вступили в деятельные сношения с кафрами и, то переговорами, то оружием, вытеснили их из пределов колонии. По окончании неприязненных действий с дикарями в 1819 г. англичане присоединили к колонии значительную часть земли, которая составляет теперь одну из лучших ее провинций под именем Альбани. Из Англии и Шотландии между тем прибыли выходцы и в бухте Альгоа завели деятельную торговлю с кафрами, вследствие которой на реке Кейскамма учредилась ярмарка.
Кафры приносили слоновую кость, страусовые перья, звериные кожи и взамен кроме необходимых полевых орудий, разных ремесленных инструментов, одежд получали, и порох и крепкие напитки. В результате колонисты приобрели значительные земли и посвятили себя особой отрасли промышленности — овцеводству. Они облагородили грубую туземную овцу: успех превзошел ожидания, и явилась новая, до тех пор неизвестная статья торговли — шерсть. По качествам своим, эта шерсть стала цениться наравне с австралийскою, а последняя очень высоко ценилась на лондонском рынке и предпочиталась ост-индской. Вскоре возник в этом углу колонии город Грем и порт Елизабет, через который преимущественно производилась торговля шерстью. Сначала у англичан не было продолжительной войны с кафрами, но между тем происходили беспрестанные стычки. Возможно, англичане успели бы в самом начале прекратить их, если б они в переговорах имели дело со всеми или по крайней мере со многими главнейшими племенами; но они сделали ошибку, обратясь в сношениях своих к предводителям одного главного племени, Гаики. Все это возбуждало зависть в мелких племенах, которые соединялись между собою и действовали совокупными силами против англичан и вместе против союзного с англичанами племени Гаики. Тогда европейцы стали переселять с востока на земли кафров, уже покоренных ранее ими готтентотов. Готтентоты основали на Кошачьей реке свои поселения; в самой Кафрарии поселились миссионеры. Последние, однако ж, действовали не совсем добросовестно; они возбуждали и кафров, и готтентотов к восстанию, имея в виду образовать из них один народ и обеспечить над ним свое господство. Колониальное правительство принуждено было между тем вытеснить некоторые наиболее враждебные племена, сильно тревожившие колонию своими мелкими набегами и грабежом, из занятых ими мест. Всё это повело к первой, вспыхнувшей в 1834 году, серьезной войне с кафрами. Изначально, кафры, или коса, со времени беспокойств 1819 года, вели себя довольно смирно. Хотя и тут не обходилось без набегов и грабежей, которые вели за собой небольшие военные экспедиции в Кафрарию; но эти грабежи и военные стычки с грабителями имели такой частный характер, что вообще можно назвать весь период, от 1819 до 1830 года, если не мирным, то спокойным.
Предводитель одного из главных племен, Гаика, спился и умер; власть его, по обычаю кафров, переходила к сыну главной из жен его. Но как этот сын, по имени Сандилья, был еще ребенок, то племенем управлял старший сын Гаики, Макомо. Он имел пребывание на берегах Кошачьей реки, главного притока Большой Рыбной реки. Хотя этот участок в 1819 году был уступлен при Гаике колонии, но Макомо жил там беспрепятственно до 1829 года, а в этом году положено было его вытеснить, частью по причине грабежей, производимых его племенем, частью за то, что он, воюя с своими дикими соседями, переступал границы колонии. Может быть, к этому присоединились и другие причины, но дело в том, что племя было вытеснено хотя и без кровопролития, но не без сопротивления. На очистившихся местах поселены были мирные готтентоты, обнаружившие склонность к оседлой жизни. Это обстоятельство подало кафрам первый и главный повод к открытой вражде с европейцами, которая усилилась еще более, когда, вскоре после того, англичане расстреляли одного из значительных вождей, дядю Гаики, по имени Секо, оказавшего сопротивление при отнятии европейцами у его племени, украденного скота. Смерть этого вождя привела дикарей в ярость; но они еще сдерживали ее. Макомо, с братом своим Тиали, перешел на берега Чуми, притока реки Кейскаммы, где племя Гаики жило постоянно, с согласия пограничных начальников. Но тут опять возникли жалобы на грабеж скота. Макомо старался взбунтовать готтентотских поселенцев против европейцев и был, в 1833 году, оттеснен с своим племенем за реку в то время, когда еще кукуруза не созрела и племя оставалось без продовольствия. Английские миссионеры между тем, с своей стороны, как сказано выше, поджигали кафров к разрыву с европейцами, надеясь извлечь из этого свои выгоды. Война была неизбежна и вскоре вспыхнула. Восстали четыре племени, составлявшие около 34 000 душ одних мужчин.
Европейцы никак не предполагали, чтобы кафры, после испытанных неудач в 1819 г., отважились на открытую войну, поэтому и не приняли никаких мер к отражению нападения, и толпы кафров в декабре 1834 г. ворвались в границы колонии. Войск было так мало на границе, что они не могли противостать дикарям. Кафры умерщвляли поселенцев, миссионеров, оседлых готтентотов, забирали скот и жгли жилища. Они опустошили всю нынешнюю провинцию Альбани, кроме самого Гремстоуна, часть Винтерберга до моря, всего пространство на 160 км в длину и около 130 км в ширину, избегая, однако же, открытого и общего столкновения с неприятелем. Наконец, узнав, что тогдашний губернатор, сэр Бенджамен д'Урбан, прибыл с значительными силами в Гремстоун, они, в январе 1835 г., удалились в свои места, не забыв унести всё награбленное. Полковники Смит и Соммерсет (первый был потом губернатором) с февраля начали свои действия. Они должны были отыскивать неприятеля в ущельях и кустарниках, почти недоступных для европейца. Некоторые племена покорились тотчас же, объявив себя подданными английской короны и обещая содействовать к прекращению беспорядков на границе, другие отступали далее. Наконец и те, и другие утомились: европейцы — потерей людей, времени и денег, кафры теряли свои места, их оттесняли от их деревень, которые были выжигаемы, и потому обе стороны, в сентябре 1835 г., вступили в переговоры и заключили мир, вследствие которого кафры должны были возвратить весь угнанный ими скот и уступить белым значительный участок земли. До 1846 г. колония была покойна, то есть войны не было; но это опять не значило, чтоб не было грабежей. По мере того как кафры забывали о войне, они делались всё смелее; опять поднялись жалобы с границ. Губернатор созвал главных мирных вождей на совещание о средствах к прекращению зла. Вожди, обнаружив неудовольствие на эти грабежи, объявили, однако же, что они не в состоянии отвратить беспорядков. Тогда в марте 1846 г. открылась опять война. Губернатором был только что поступивший, вместо сэра Джорджа Нэпира, сэр Перегрин Метлэнд. Кафры во множестве вторглись в колонию, по обыкновению убивая колонистов, грабя имущества и сжигая поселения. Эта война особенно богата кровавыми и трагическими эпизодами. Кафры избегали встречи с белыми в открытом поле и, одержав верх в какой-нибудь стычке, быстро скрывались в хорошо известной им стране, среди неприступных ущелий и скал, или, пропустив войска далее вперед, они распространяли ужасы опустошения позади в пределах колонии. Войск было мало; поселенцев приглашали к поголовному ополчению, но без успеха. Кафры являлись в числе многих тысяч, отрезывали подвоз провизии, и войска часто доходили до совершенного истощения сил. Иногда за стакан свежей воды платили по шиллингу, за сухарь — по шести пенсов, и то не всегда находили и то и другое. Негры племени финго, помогавшие англичанам, принуждены были есть свои щиты из буйволовой кожи, а готтентоты по несколько дней довольствовались тем, что крепко перетягивали себе живот и этим заглушали голод. Ужас был всеобщий, так что в мае 1846 г. по всей колонии служили молебны, прося Бога о помощи. Церкви были битком набиты; множество траурных платьев красноречиво свидетельствовали о том, в каком положении были дела. Метлэнда укоряли в недостатке твердости, искусства и в нераспорядительности. В 1847 году вместо него назначен сэр Генри Поттинджер, а главнокомандующим армии на границе — сэр Джордж Берклей. Давно ощущалась потребность в разъединении гражданской и военной частей, и эта мера вскоре оказала благодетельные действия. Вообще в этой последней войне англичане воспользовались опытами прежней и приняли несколько благоразумных мер к обеспечению своей безопасности и доставки продовольствия. Провиант и прочее доставлялось до сих пор на место военных действий сухим путем, и плата за один только провоз составляла около 170 000 фунт. ст. в год, (одна тонна триста шестьдесят килограмм золота в золотых монетах), между тем как все припасы могли быть доставляемы морем до самого устья Буйволовой реки, что наконец и приведено в исполнение, и Берклей у этого устья расположил свою главную квартиру. При этом был запрещен был всякий торг с кафрами как преступление, равное государственной измене, потому что кафры в этом торге — факт, которому с трудом верится, — приобретали от англичан же оружие и порох. Когда некоторые вожди являлись с покорностью, от них требовали выдачи оружия и скота, но они приносили несколько ружей и приводили вместо тысяч десятки голов скота, и когда их прогоняли, они поневоле возвращались к оружию и с новой яростью нападали на колонию. Так точно поступил Сандилья, которому губернатор обещал прощение, если он исполнит требуемые условия; но он не исполнил и, продолжая тревожить набегами колонию, наконец удалился в неприступные места. Голод принудил его, однако ж, сдаться: он, с некоторыми советниками и вождями, был отправлен в Гремстоун и брошен в тюрьму. Другие вожди удалились с племенами своими в горы, но полковник Соммерсет неутомимо преследовал их и принудил к сдаче. Между тем губернатор Поттинджер был отозван в Мадрас и место его заступил отличившийся в войне 1834 и 1835 гг. генерал-майор сэр Герри Смит, приобретший любовь и уважение во всей колонии. Он, по прибытии, созвал пленных кафрских вождей, обошелся с ними презрительно и сурово; одному из них, именно Макомо, велел стать на колени и объявил, что отныне он, Герри Смит, главный и единственный начальник кафров. После чего, положив ногу на голову Макомо, прибавил, что так будет поступать со всеми врагами английской королевы. Вскоре он издал прокламацию, объявляя, что всё пространство земли от реки Кейскаммы до реки Кей он, именем королевы, присоединил к английским владениям под названием Британской Кафрарии. И тут же, назначив подполковника Мекиннока начальником этой области, объявил условия, на основании которых кафрские вожди Британской Кафрарии должны вперед управлять своими племенами под влиянием английского владычества. Когда все вожди и народ, обнаружив совершенную покорность и раскаяние, дали торжественные клятвы свято блюсти обязательства, Герри Смит заключил с ними, в декабре 1847 г., мир. От сурового и презрительного обращения он перешел к кроткому и дружественному. Он уговаривал их сблизиться с европейцами, слушать учение миссионеров, учиться по-английски, заниматься ремеслами, торговать честно, привыкать к употреблению монеты, доказывая им, что всё это, и одно только это, то есть цивилизация, делает белых счастливыми, добрыми, богатыми и сильными.
Энергические и умные меры Смита водворили в колонии мир и оказали благодетельное влияние на самих кафров. Они, казалось, убедились в физическом и нравственном превосходстве белых и в невозможности противиться им, смирились и отдались под их опеку. Приказания, Смита исполнялись — правда не долго.
Это была только вторая война по счету: в 1851 году открылась третья. Началась она, как все эти войны, нарушением со стороны кафров обязательств мира и кражею скота. Было несколько случаев, в которых они отказались выдать украденный скот и усиливали дерзкие вылазки на границах.
Вскоре в колонии убедились в необходимости новой войны. Но прежде, нежели англичане подумали о приготовлении к ней, кафры поставили всю Британскую Кафрарию на военную ногу. У них оказалось множество прежнего, не выданного ими, по условию мира 1835 г., оружия, и кроме того, несмотря на строгое запрещение доставки им пороха и оружия, привезено было тайно много и того и другого через Альгоабей. Губернатор стал принимать сильные меры, но не хотел, однако ж, первый начинать неприязненных действий. Он собрал все дружественные племена, уговаривая их поддержать сторону своей государыни, что они и обещали. К сожалению, он чересчур много надеялся на верность черных: и дружественные племена, и учрежденная им полиция из кафров, и, наконец, мирные готтентоты — всё это обманывало его, выведывало о числе английских войск и передавало своим одноплеменникам, а те делали засады в таких местах, где английские отряды погибали без всякой пользы.
В декабре 1850 г., за день до праздника Рождества Христова, кафры первые начали войну, заманив англичан в засаду, и после стычки, по обыкновению, ушли в горы. Тогда началась не война, а наказание кафров, которых губернатор объявил уже не врагами Англии, а бунтовщиками, так как они были великобританские подданные. Поселенцы, по обыкновению, покинули свои места, угнали скот, и кто мог, бежал дальше от границ Кафрарии. Вся пограничная черта представляла одну картину общего движения. Некоторые из фермеров собирались толпами и укреплялись лагерем в поле или избирали убежищем укрепленную ферму.
Война между тем протекала крайне однообразно. Кафры, после нападения на какой-нибудь форт или отряд, одерживали временно верх и потом исчезали в неприступных убежищах. Но английские войска неутомимо преследовали их и принуждали сдаваться или оружием, или голодом. Всё это длилось до тех пор, пока у мятежников не истощились военные и съестные припасы. Тогда они явились с повинной головой, согласились на предложенные им условия, и всё вошло в прежний порядок. Кеткарт, заступивший в марте 1852 года Герри Смита, издал, наконец, 2 марта 1853 года в Вильямстоуне, на границе колонии, прокламацию, в которой объявляет, именем своей королевы, мир и прощение Сандильи и народу Гаики, с тем чтобы кафры жили, под ответственностью главного вождя своего, Сандильи, в Британской Кафрарии, но только далее от колониальной границы, на указанных местах. Он должен представить оружие и отвечать за мир и безопасность в его владениях, за доброе поведение гаикского племени и за исполнение взятых им на себя обязательств, также повелений королевы.
Это прощение не простирается, однако ж, за пределы Британской Кафрарии, и всякий, преступивший извне границу колонии, будет предан суду.
Готтентотам тоже не позволено, без особого разрешения губернатора, селиться в Британской Кафрарии.
Глава 11
Окончательна Кафрария присоединили в 1865 году и похоже я попал приблизительно в это время. Однако, завершая тему кафрских войн добавлю- после всех поражений кафрские колдуны — заявили что причина всех поражений — то что народ позабыл своих богов. К тому же они разделяли мнение некоторых, что деньги- это зло и все войны из за денег. Поскольку денег у кафров не было — а все богатство заключалось в стадах скота, который и забирали англичане в качестве военной компенсации, то был сделан вывод, что эта скотина и есть корень всех проблем. Они сказали, что весь скот нужно принести в жертву богам и съесть на празднике и тогда погибшие в войнах кафрские воины воскреснут из своих могил и прогонят всех белых назад в море. В результате в 1856 году туземцы перерезали весь скот, и съели все свои запасы кукурузы, и когда миновал день мнимого воскрешения- были разорены, измучены от голода и занимались мелким грабежом у всех соседей. После этого 20 тысяч кафров умерли с голода, а 30 тысяч кафров были переселены англичанами в Капскую колонию где вынуждены были работать за еду. В результате Кафрария опустела, там осталось совсем немного черных. Просто удивительно что в 21 веке — потомки кафров коса — составляет самый большой народ ЮАР, контролирующий выборы президента этой страны из-за своей многочисленности.
На этом я временно умолкаю так как уже подходил к ферма, которую уже наблюдал в течении пары последних часов. Интересно как меня встретят здесь?
Ферма внешне была похожа на ферму гостеприимного Николасы Ван Дика, но здесь меня встретили менее гостеприимно. Если похоже, что Николас был рад встретить редкого гостя, то у минеера Ормана Ван Блума из-за близости к городу гости были нередки. Этот низенький жизнерадостный толстячек всем своим видом, казалось говорил: "И ходют и ходют и топчут и топчут, и чего ходют? Делать видно нечего вот и ходют". Да, похоже, что нелегко мне придется завтра в городе без копейки денег и без документов и без знакомств! Но тем не менее хозяин все таки выделил мне миску кукурузной каши и место для ночлега, даже дав какое то старое одеяло- так как теперь была весна и по ночам было еще довольно прохладно. Вечером я попытался простирать свою верхнюю одежду от красноватой пыли и вымыться сам, что бы получить по возможности более представительный вид — так как по одежке везде встречают. Перед сном я снова продолжил вспоминать что мне известно о Южной Африке. Хотя говоря о африканцах мы вспоминаем прежде всего негров, но с исторических времен Африка является колыбелью трех рас. С древнейших времен земли к северу от Сахары были заселены людьми белой расы. Смешно просто говорить о каких то массовых переселениях в эти края даже арабов, так как население Саудовской Аравии даже в начале 20 века не превышало 40 тысяч человек. Черная или экваториальная раса сформировалась в тропических лесах экваториальной Африки, вероятнее всего из койсанской расы в результате мутаций, закрепивших благоприятные признаки приспосабливаем ости к окружающей среде- и постепенно заняла области южнее Сахары, образовав зону контакта и смешения с белыми людьми в Судане и Эфиопии. Именно здесь от древнеегипетской цивилизации негры стали позаимствовали обработку металлов (в том числе и железа), земледелие и некоторые культурные растения, но главное полезных домашних животных. Африканская лошадь происходит от дикой азиатской лошади, а не от зебры, африканские коровы от азиатского индийского буйвола, одомашненного в Месопотамии, а не от африканского буйвола и т. д. Юг же и восток Африке заселяла древняя койсанская (или капоидная) раса- несущая в себе признаки как негроидной так и монголоидной расы одновременно. Уже в исторические времена, совершая плавания в Пунт (современное Сомали) древние египтяне встречали там местных жителей этой расы похожих на современных бушменов. Древнеегипетские изображения довольно точно доносят до нас характерные признаки койсанской расы- большие ягодицы и ляжки, словно пораженные слоновой болезнью. К сожалению египтяне были плохими моряками, здесь достаточно вспомнить путешествие Тура Хейердала через Атлантику на Ра, папирусной лодке, построенной по древнеегипетской технологии. Так вот первая реплика древнеегипетского судна просто развалилась и затонула посреди Атлантики. Поэтому египтяне и предпочитали нанимать для плаваний финикийцев с их более совершенными кораблями. Из-за этих причин плавания, а следовательно и контакты были редкими, и койсанцы не переняли от египтян новых технологий. Негры же получив данные преимущества — скотоводство, земледелие и железное оружие стали теснить и уничтожать койсанцев. Тем не менее, еще в период средневековья арабы завозили с восточного побережья Африки много рабынь койсанской расы, разбавивших кровь современных египтян. То, что это были именно койсанцы, а не негры, известно из-за того, что и до сих пор в Египте распространен обычай женского обрезания. Так как в исламе распространено многоженство, то многие обеспеченные мужчины имеют много жен, а поскольку мужчин и женщин в каждой популяции примерно равное количество, то отсюда происходит и дефицит женщин для малообеспеченных мужчин. В средневековом Египте (да и позднее) существовало простое и дешевое решение данной проблемы — рабыни-невесты с юга, которых купцы привозили за горсть тряпочек и бусинок. У женщин койсанской расы широко распространена мутация в физиологии — "готтентотский передник". Если женщине ходить на природе всю жизнь голой и без трусов, то высока вероятность занести инфекцию в половые органы. Белые люди для этого придумали одежду, а у койсанцев все взяла на себя природа, преимущество получали женщины с дл
Утром проснувшись я получил от хмурого Ормана Вам Блума вместо завтрака два куска неизменного "бельтонга" и направление для движения в сторону города "У Источника цветов", я набрав в тыкву свежей воды двинулся в свой путь. Ну, что же, спасибо и на этом. Прощай ферма, прощай Орман!
Глава 12
В пути я продолжал свои размышления. В Южной Африке эффективно трудится и работать в условиях жары могут только африканцы. Тем более что они сейчас на территории будущей ЮАР, и прилегающий к ней, составляют абсолютное большинство населения- около 1 миллиона человек. Итак, койсанцы — бушмены (люди пустынь) — крайне малочисленны, малорослы и слабосильны. Обитают на севере и живут охотой и собирательством. Предпочитают мясную пищу. Общую численность на это время можно оценить в 10 тысяч человек. Работать не любят от слова совсем, при попытках заставить их работать в скором времени умирают. Крайне мало дружелюбны. При контакте сразу без разговоров, могут всадить в тебя ядовитую стрелу, а так как знают огромное количество разнообразным местных ядов как растительного, так и животного происхождения, то любая царапина влечет за собой мучительную смерть. Из-за этого еще в начале 20 века английские законы колонии предписывали пытаться уничтожать бушменов, как только их заметишь. Мне бушмены абсолютно бесполезны, и надо держаться от них подальше.
Также готтентоты (заики) — так же малочисленны, но намного многочисленней бушменов, но не сравнить по численности с негритянскими племенами, живут охотой, собирательством, но так же овладели и кочевым скотоводством. Пасут коз, туземных овец, имеют прирученных собак. Сейчас в середине 19 века на юге значительно перемешаны с белыми, на севере пока незначительно. Общая численность на это время можно оценить в промежутки от 100 до 200 тысяч(на территории ЮАР). Метисы так называемые гриква уже представляют собой значительную часть готтентотов, повыше ростом покрепче телосложением более способны к труду, освоили от белых земледелие и скотоводство, могут быть привлечены при выполнении моих планов.
Далее негритянские племена- кафры или коса. Живут на данной территории уже почти тысячу лет. крепкого телосложения, способны к труду, но пока работать крайне не любят пытаясь свалисть труд на своих женщин. Впрочем, после голода и аннексии Кафрарии в этом 1865 году, похоже, что англичане скоро заставят их полюбить труд. Но сейчас пока не многочисленны 30 тысяч работают в Капской колонии и двадцать тысяч еще может быть, обитают в Кафрарии и ли на прилегающих территориях. Исходя из за резкого роста численности при колониальном иге и апартеиде наиболее подходящий для работы из негритянских народов. Довольно развиты разводят скот, а также занимались мотыжным земледелием, обладают навыками обработки и плавки железа. Но впрочем, на данный момент, к белым после поражения в череде войн и окончательного завоевания и частичного уничтожения относятся крайне враждебно. Можно использовать, но осторожно и под полным контролем.
Зулусы- живут на данной территории максимум триста лет. Крайне воинственны, если в конце 18 века их численность оценивалась в 1,5 тысячи человек, то теперь их уже около 250 тысяч человек. При этом еще около 100 тысяч человек (так называемые матабеле- были изгнаны Трансваальскими бурами с территории ЮАР, на территорию Зимбабве. Незначительная часть родственным зулусам племен покорена и проживает в английской колонии Наталь. Все зулусы высокого роста, крепкого телосложения. Занимаются скотоводством, предпочитают мясную пищу, при этом работать пока не любят. До того момента, когда их завоюют и заставят работать еще лет двадцать. Пока же они в зените славы. Их великий вождь Чака- Наполеон Африки- незаконный сын вождя Сензангаконы-в 1816 году пришёл к власти у собственно племени зулусов . В следующем 1817 году другие родственные зулусам племена убили своего верховного вождя Дингисвайо (зулусы в этой войне не участвовали), и призвали Чаку стать их верховным правителем. Чака провёл военные и социальные реформы, способствовавшие военным успехам зулусов и интеграции завоёванных кланов в его вождество. Уже к 1819 году зулусы разгромили всех непокорных и вынудили их скрыться в Драконовых горах и далее.
Чака провёл полную реорганизацию военной системы зулусов: от призыва до тактики и вооружения. Им были призваны на военную службу все мужчины от 20 до 40 лет, способные носить оружие. В основу своей военной организации Чака положил принципы, которые он выработал, находясь на службе у Дингисвайо. Любое нарушение дисциплины или невыполнение приказа влекло за собой смерть. Чака также установил жёсткие ограничения на общение между противоположными полами. Все девушки объединялись в женские отряды, которые выполняли главным образом хозяйственные функции. Внебрачные связи между представителями мужских и женских "полков", если на то не было особого распоряжения Чаки, карались смертью. Разрешение же на вступление в брак получали лишь особо отличившиеся в боях воины и ветераны, увольнявшиеся с военной службы.
Вооружение армии зулусов состояло из щитов, высотой чуть меньше роста человека, изготовленных из выдубленной и высушенной бычьей кожи, натянутой на деревянный каркас, а также тяжелого укороченного ассегая для ближнего боя. При армии были образованы отряды носильщиков, состоявшие из юношей, в чьи обязанности входило нести продовольственные припасы и минимально необходимый набор бытовых принадлежностей. В мирное время армия зулу подвергалась постоянным военным тренировкам и упражнениям, что вскоре превратило её в самую мощную среди африканцев военную силу Южной Африки. Чака легко наводил ужас устаивая тотальный геноцид не только на соседние племена, но и на самих зулусов из за чего его и убили. После убийства Чаки в 1828 году верховным правителем — инкоси стал его сводный брат Дингане, который был среди убивших Чаку заговорщиков. Дингане ослабил весьма жёсткие требования Чаки относительно возраста вступления в брак и устройства армии. В правление Дингане начались первые конфликты с бурами, достигшими Зулуленда в ходе Великого трека. В 1838 году зулусский инкоси убил в своём краале предводителя партии буров Пита Ретифа и 70 его невооружённых спутников. После этого зулусы напали на караван буров возле Блоукранса (резня при Блоукрансе). Однако буры выбрали себе нового лидера — Андриса Преториуса — и 16 декабря 1838 года нанесли зулусам сокрушительное поражение в битве при реке Инкоме, которая после этого вошла в историю под названием Кровавой. Через четыре дня буры разрушили столицу зулусов Мгунгундлову. В 1840 году брат Дингане Мпанде при поддержке буров сверг вождя и занял его место. При Дингане зулусы уступили часть своих земель бурам. На них была основана республика Натал, а власть верховного правителя несколько ослабла. Однако зулусская держава оставалось мощной силой в этом регионе. После победы над Дингане бурские колонисты во главе с Преториусом основали в 1839 году недолго просуществовавшую республику Натал к югу от Тугелы и к западу от британского поселения Порт-Натал (ныне Дурбан). В это время Преториус и новый вождь зулусов Мпанде поддерживали мирные отношения. В 1842 году между бурами и британцами разразилась война, в которой последние победили. Республика Натал была присоединена к британским владениям. В этой войне Мпанде поддерживал британцев.
В 1843 году Мпанде начал борьбу с несогласными среди зулусов. В результате тысячи людей бежали из его владений, в том числе в британский Натал. Многие из беженцев захватили с собой и скот; Мпанде, стремясь захватить скот обратно, вторгался в соседние земли. В 1852 году он устроил рейд в Свазиленд, но британцы вынудили Мпанде от этих планов отказаться. Пока Мпанде правит землями к северу от Наталя между Драконовыми горами и океаном, использовать зулусов мне вряд ли удастся.
Племена Свази — укрылись в Драконовых горах у границы португальских владений, пока что явные враги зулусов и верные союзники буров. Скотоводы, крепкого телосложения, но находятся на передовой войны с зулусами и использовать их не представляется сейчас возможным.
Племена Басуто- с которыми сейчас и ведут войну буры. Приблизительно с 1820 великий вождь басуто Мошвешве собирал под своей властью остатки беглецов из разрозненных племен, которые уходили в горы под натиском зулу и ндебеле (матабеле). Это была территории Лесото и Оранжевого государства и численность басуто оценивалась в 175 тысяч человек. В войне с бурами Оранжевого свободного государства в 1856–1868 басуто лишились значительной части своей территории, оставшись в своей горной твердыне, посреди Драконовых гор. Через три года по просьбе вождя Мошвешве I, опасавшегося вторжения из соседних бурских республик, над Лесото (тогда оно называлось Басутолендом) был установлен протекторат Великобритании. Крепкие негры, знакомые со скотоводством и земледелием — составляющие сейчас основную часть чернокожих рабов- работников у буров. Но вот беда, работать они, как и все остальные негры не любят. Сейчас война идет потому, что буры делают набеги на поселки басуто, убивая крепких и воинственных мужчин и угоняя в рабство женщин и подростков басуто для работ. Официально их берут под опеку и учат мастерству и профессиям, только вот беда никто из них документально не станет взрослым, и будут работать на обучении до самой старости. Необходимо использовать в своих целях как работников, но из за их враждебности держать под полным контролем.
Также из-за недостатка рабочих рук голландцы ранее завезли в колонию много негров из других районах Африки — поимущественно из португальского Мозамбика, и также переселили множество малайцев из своих Ост-Индийских колоний. Англичане имеют такую же проблему, но они переселяют уже индийцев из своих Ост-Индийских владений.
Глава 13
Так размышляя я шел, почти не останавливаясь, торопясь в успеть в город до вечера. Лишь только однажды я остановился минут на сорок перекусить и отдохнуть. Отдыхал я на берегу какой то речушки берега которой густо заросли так знакомыми мне ивами, окаймляющим русло руки на всем ее протяжении, доступном моему глазу. Их поникшие ветви и копьевидные серебристые листья склонялись к самой воде, из за чего это дерева еще называют плакучая ива. Красавицы ивы простирают свою широкую сень над реками Южной Африки точно так же, как над нашим Доном, и мой глаз утомленного странника порадовался знакомой листве, засеребрившейся над сушью из жаждавшейся пустыни, так как вид этой листвы безошибочно указывает на близость воды. В этой стране ручьи и реки — большая редкость, и плакучая ива, верный знак присутствия воды, здесь символ радости, а не эмблема печали как у нас. Но тем не менее, преодолев свой приступ ностальгии я продолжал свой путь по этой более богатой водой плодородной местности и еще не наступил вечер, а я входил уже в местный город — город у Источника Цветов- Блумфонтейн. По совместительству — столице Свободного Оранжевого Государства. Менее двадцати лет назад (В 1846 году)Генри Дуглас Уорден, британский резидент среди негритянских племён, обитавших за рекой Оранжевой, приобрёл у голландских колонистов ферму Блумфонтейн, вокруг которой вскоре и вырос город, ставший столицей этого региона. В следующем, 1847 году губернатором и верховным комиссаром английских колоний Южной Африки стал генерал Гарри Смит. Он пообещал, что бурские фермеры получат надлежащую юридическую защиту. Посетив земли к северу от Оранжевой реки, Смит провозгласил 3 февраля 1848 года область между реками Оранжевой и Вааль британской территорией. Но буры не для того бежали из английских владений бросая все свое имущество что бы вновь оказаться под британским игом. Их духовный лидер сопротивления Андрис Преториус бежал на север, за реку Вааль. Будучи избран главнокомандующим бурских отрядов, он в июле 1848-го начал освободительную войну. 20 июля Преториус выбил британцев из Блумфонтейна. Однако, уже в августе Смит разгромил армию Преториуса в сражении при Боомплатс. Преториус вновь отступил за Вааль. Там он стал военным комендантом двух приграничных городов, а англичане присоединила всю завоеванную территорию под названием "Владение Оранжевой реки". Но начавшаяся в вскоре 3-я война с кафрами заставила англичан вывести свои войска на юг, и 17 февраля 1854 года Британия признала независимость бурской республики, а 23 февраля того же года была подписана Конвенция Оранжевой реки, или Блумфонтейнская, согласно которой новое государство стало называться Оранжевым Свободным государством. Ну что мне рассказать о городке- это приятное местечко. Домики, что за домики — игрушки! Площадки, обвитые виноградом, палисадники, с непроницаемой тенью дубовых ветвей, с кустами алоэ, с цветами — всё, олицетворяли собой, приюты счастья, мирных занятий, домашних удовольствий! Я миновал один сад за другим, то есть улицу за улицей. Деревья как будто кокетничали передо мной, рисуясь, что шаг, то новыми группами. Однако большое местечко! — сказал я себе. — живут широко и раздольно, все раскинулось километров на десять. В садах виднелись голландские домики поселенцев. Ну что Вам сказать было видно, что дерева явно не хватает, зато камня вдоволь и он бесплатный, поэтому всякий стремиться использовать в строительстве в основном его. Иногда на верандах домов можно было заметить их белых обитателей. Но напрасно я искал глазами черные кварталы или хотя бы дома черных, их просто не было. Природных черных жителей в округе нет как граждан своей страны. Они тут слуги, рабочие, кучера — словом, наемники колонистов, и то недавно наемники, а прежде рабы.
Сейчас вы напрасно будите ожидать увидеть негров как граждан в городах, в немногих из них есть предместья, состоящие из бедных, низеньких мазанок, где живут нанимающиеся в городах чернорабочие. Я смотрел во все стороны в полях и тоже не видал нигде ни негритянской хижины дяди Тома, никакого человеческого гнезда: везде фермы, на которых помещаются только черные работники, принадлежащие к ним. Оседлых негров поблизости к Блумфонтейну нет. Они, вместе со зверями, удаляются все внутрь страны, как будто заманивая белых проникать дальше и дальше и вносить Европу внутрь Африки.
Наконец, после нескольких расспросов я нашел местную городскую гостиницу, под названием "Лисицы и Собаки", ну не совсем гостиницу — человек сдавал комнаты в своем доме для приезжих. Найдя необходимое я остановились у самого кокетливого домика и поспешил скрыться от жары в отворенные настежь двери, куда манили сумрак и прохлада. Войдя в комнату я перепугал своим внезапным появлением какую-то скромно одетую, не совсем красивую девушку, которая собиралась что-то доставать из шкафа. Она потупила глаза и робко стояла на месте. А у вас есть и комнаты для приезжих?" — "Много, но нужно спросить хозяина".С этими словами девушка внезапно скрылась, а я решил пока осмотреться. Комнаты вовсе не показывали, чтоб это была гостиница. В первой, куда я вошел, стоял диван, перед ним стол, кругом кресла. На стенах все принадлежности охоты: ружья, патронташи, кинжалы, рога, бичи. В видневшейся далее комнате стояло фортепьяно, круглый, крытый суконной салфеткой стол; на нем лежало множество хорошеньких безделок, далее заметен резной шкаф с посудой, другой с чучелами птиц; вместо ковра шкуры пантер, потом старинные массивные столы, массивные стулья. На стенах позолоченные рамки на зеркалах, картины. На картинах охота: слон давит ногой тигра, собаки преследуют барса. Я не ценитель живописи но видно, что класс у живописцев не высок, например: барс схватил зубами охотника за ногу, а охотник, лежа в тростнике, смотрит в сторону и смеется. Ну ладно привередничать, в целом все приветливо и приятно. Тут и чашки на виду, пахнет корицей, кофе и другими пряностями — словом, хозяйством, но не похоже на трактир, а скорее на укромный домик какой-нибудь бедной тетки, в глуши, которую Вы решили навестить. Я присел в кресло да, жестковато, и нескоро его и сдвинешь с места; лак и позолота уже почти совсем сошли.
Здесь в комнату зашел высокий, с проседью, старик, с нависшими бровями, в длинной суконной куртке, закрывавшей всю поясницу, почти в таком же длинном жилете, в широких нанковых, падавших складками около ног панталонах. От дома и от него так и повеяло классической фламандской живописью. Он стоял, не шевелясь, на пороге, но смотрел так кротко и ласково, что у него улыбались все черты лица. Однако в дальнейшем это приятное впечатление сразу развеялось, старик не как не хотел сдать мне комнату! Полное отсутствие денег, из за чего я не мог внести аванс конечно же сказалось, но похоже, что старик взял себе привычку сдавать комнаты лишь тем гостям, которые ему чем либо понравились, а остальные извольте выйти вон. Наконец я буквально умолял его, прижимая кепку к своей груди и еще немного поломавшись для приличия, старик все-таки разрешил мне заселиться. Наконец мои мытарства закончились, и сказав, что бы мне подали ужин и все английские газеты, журналы и альманахи за последние полгода, какие у него имеются в наличии. Также я уточнил какое сегодня число — оказалось, что 29 сентября 1865 года. Уже кое-что конкретное.
Только что я осмотрел все углы, чучел птиц и зверей, картинки, в предоставленной мне комнате, как хозяин пригласил нас в другую комнату, где уже стояли ветчина с яичницей и кофе. По стенам висели картинки с видами мыса Доброй Надежды. Ну, что ж все крайне патриархально, но пора приниматься за работу зарабатывать себе деньги. И захватив все нашедшуюся у хозяина, который сказал называть его просто и по дружески Ян, прессу и спросив чернил, бумаги и писчие принадлежности, я поужинав отправился работать в свою комнату. Работал я до глубокой ночи, несмотря на тусклый свет сальных свечей, к тому же еще и немилосердно коптящих и зловонных. Похоже, что для работы здесь нужно использовать световой день, но у меня был дефицит времени. Ну что сказать, пролистав местные альманахи и журналы, по большей части литературные, я умилился некоторым моментам:
"Прошли и для нее, этой гордой красавицы, дни любви и неги, миновал цветущий сентябрь и жаркий декабрь ее жизни; наступали грозные и суровые июльские непогоды" и т. д. А как Вам стихи: "Гнетет ли меня палящее северное солнце, или леденит мою кровь холодное, суровое дуновение южного ветра, я терпеливо вынесу всё, но не вынесу ни палящей ласки, ни холодного взора моей милой". Да нужно помнить, что в южном полушарии наша зима — напротив самый жаркий сезон, а лето — холодный, а сейчас уже самый конец сентября и наступает жаркий сухой сезон, так что нужно торопиться и торопиться. А письменные принадлежности — бумага дорога, пишут перьями которые необходимо очинять а потом макать в чернильницу и стараясь не поставить кляксы что то вывести на бумаге. Я уже не говорю, что потом эту бумагу еще необходимо и присыпать песком, что бы чернила высохли. Но мне было просто необходимо в совершенстве овладеть навыками местного письма, вопрос жизни и смерти.
Прежде всего на потренировавшись на кусочках бумаги похожей на упаковочную, я достал из кармана своих дощечек, и перенес с них во истинно бесценную информацию. В результате у меня получилось две записки — на одной из них стояло:
Нельсонс-Фонтейн -27, 40 ю и 24,30 в, Кимберли, Бюлтфонтейн, Дютойтспан.
На второй: Йоханесбург, А 25, 50 — 31, 04, Б 25, 43–31,07, И. Р. 25, 43–31,07,
К 26,25–27, 23, К 26,59–26, 37, Н С 25,39–31,04,51,П 25, 50–30, 58,
У 28, 00–26,45, УР 26, 22–27,28 Ф 25, 48–31, 03 Ф 25, 43,05–31,06,33 ЦР 26, 16–28, 10
Ш 25, 42, 50–31,08,05, Э 26, 26–29, 11
Если здесь, кто то и знал бы кириллицу то на первой записке он мог бы разобрать географическое положение Источника Нельсона, затем фамилию секретаря министра иностранных дел Великобритании, и затем название пары бурских местечек.
На второй бы любопытный мог бы прочитать Ивангород и затем непонятные группы букв и цифр. На самом же деле на первой записке были зашифрованы сейчас не существующие месторождения алмазов, а на второй еще неоткрытые месторождения золота, цифры обозначали южную широту в градусах и минутах, а иногда и в секундах, а затем и восточную долготу. Когда я писал эти строки волшебный блеск золота и алмазов словно бы озарил своим сиянием эту комнату, я задрожал словно в приступе безумной лихорадки и перед моим пылающим взором замелькали разнообразные картины- безводные пустыни в них сменялись скалистыми ущельями, где толпы чернокожих демонов стерегли сказочные сокровища, а толпы алчных до богатства авантюристов и негодяев хотели ими завладеть. А вот обломитесь, на этот раз, господа хорошие, поищите в другом месте. Я тщательно соскоблил свои дощечки, ножом для очинки перьев и стружки для верности сжег в пламени свечи. Дорогие мне сердцу записки я же положил во в карман джинсовой куртки, застегнув его на молнию. Есть правда одна беда, что пока я не знаю как определять эти географические координаты, да у меня нет и дорогостоющих инструментов, что бы это делать, нет и денег на их приобретение, но не беда, на первый раз есть у меня еще ориентиры для начала хватит.
Глава 14
После этого я углубился в изучение местной прессы. Ну что сказать газет было несколько штук, из последняя газета была за август месяц. К тому же, судя по всему новости из Европы доходили до Кейптауна из Лондона за полтора месяца, а из других частей света месяца за два или за три. Итак новости в США гражданская война этой весной закончилась полной победой северян, президент Линкольн убит, южане капитулировали, но часть неприменимых конфедератов разбив северян у ранчо Пальмито, благополучно прорвались в Мексику. На юге США установлен жесткий оккупационный режим, почти все жители лишены гражданских прав. Некоторые герои юга — например генерал Ли, так до конца жизни и не получили гражданства США. В Мексике идет бесконечная война местных претендентов на власть, в которую влезли и многие Европейские страны, фактически захватившие все территорию страны, установив монархический режим под руководством М.Габсбурга. Но США поддерживают Бенито Хуареса и закончив свою гражданскую войну и освободив свои войска уже начинают угрожать европейцам требуя вывести войска из Мексики. Пока говорят только дипломатия — направлен протест Франции, затем протест Австрии. Большая катастрофа на реке Миссисипи близ Мемфиса, крупнейшее кораблекрушение на речном транспорте на это время. В Гватемале скончался прежний пожизненный президент генерал-капитан Рафаэль Каррера, и избран новый Висенте Серну, ему уже генерала недостаточно и тот провозгласил себя целым маршалом. На Гаити началось восстание майора Сильвана Сальнава против президента генерала Фабра Жеффрара. В Мадриде также восстание против режима генерала Рамона Нарваэса. В Южной Америке Аргентина, Бразилия и Уругвай начинают войну против Парагвая. В Париже двадцатью государствами, включая Россию, приняты Первая международная телеграфная конвенция и "Регламент телеграфной связи". Одновременно, на базе этих соглашений основан "Международный телеграфный союз". Россия делает попытки продвинутся в Средней Азии, в направлении Ташкента.
Так что у нас в южноафриканских колониях? Похоже полный мрак, здесь англичане ввели свою удушающую систему податей и налогов. Они установили на ввоз 12 % таможенной пошлины с иностранных привозных товаров и по 5 % с английских. Внутри же колонии пошлина, как в наложена почти на всё. Каждый мужчина и женщина, как только им исполнится 16 лет, конечно кроме английских колониальных чиновников и их слуг, платят по 6 шиллингов в год подати(2гр золота). Кроме этого таксой обложены также дома, экипажи, лошади, хлеб, вода, рынки, аукционы, вина. Все публичные акты подлежат гербовой пошлине. Все кто хочет покинуть эту долбанную страну — должен заплатить эмиграционную пошлину (привет Вам англосаксы от ваших будущих потомков — сенаторов Джексона и Вэника, которые что то верещали о необходимости свободы эмиграции). Значительный доход получается от продажи казенных земель, особенно в некоторых новых округах, например Виктории и других. Казенные земли приобретаются частными лицами с платою по два шиллинга за акр, считая в моргене два акра. Всё пространство, занимаемое колониею, составляет 118 356 кв. миль (около 200 тысяч кв. км), а народонаселение простирается до 142 000 человек мужеского пола, а всего с женщинами 285 279 душ.(Черных всего несколькими тысячами больше чем белых).