Ещё раньше, томясь в застенках, размышляя о похитителях, я пришёл к выводу, что заговорщики свили своё гнездо именно в КГБ, причём на самом верху, имея своих людей буквально в ближайшем окружении Крючкова. Повторяться не буду, но все остальные варианты отпали: ни ГРУ, ни Политбюро, ни ЦК, ни республиканские элиты на это не способны, если учитывать всю совокупность фактов.
Однако, КГБ СССР — это слишком размытое и объемное понятие, требуется более точно «локализовать» источник заразы.
Здесь прекрасно работает метод исключения.
Комитет государственной безопасности — это огромный конгломерат из самых разных структур и ведомств, причём очень разнородных и имеющих разный вес и возможности.
Например, пограничные войска! Больше ста тысяч солдат и офицеров, своя разведка, свой институт и свои военные училища, сотни генералов и даже адмиралов. Однако политическое влияние равно нулю.
И так почти со всеми управлениями и подразделениями. Экономическая или военная контрразведка? Слишком узкий профиль деятельности — не их сфера интересов.
Пятое главное управление, которое занимается идеологией и пропагандой, а также борьбой с диссидентами? Эти, сами по себе, ни на что не способны, кроме банального предательства. Специфика службы сказывается. Отстойник для карьеристов и приспособленцев.
К тому же после отставки генерала Добкова (*несостоявшегося охранника Гусинского) влияние этой структуры подорвано, да оно и никогда и не было сильным. Негласно в КГБ это было самое не уважаемое управление.
Техническое подразделение, в моем времени побывавшее даже отдельной структурой — ФАПСИ(Федеральное агенство правительственной связи и информации), при всём можем уважении к их научным достижениям и разработкам, в политическом отношении — величина околонулевая.
Служба охраны первых лиц страны? В этом времени это всего лишь вспомогательная структура, до размаха ФСО им ещё очень далеко.
Регионалы и контрразведка — не потянут такого размаха, да и возможностей у них — кот наплакал.
Остаётся лишь одно управление, которое подходит на роль мозгового и организационного логова заговорщиков. Элита элит, даже внутри КГБ. Конечно же, это служба внешней разведки! Опять же, специфика работы подразумевает высочайшее напряжение ума и всех способностей, поскольку воевать с настоящим противником приходится всерьёз и без всяких скидок. Холодная война, по сути, никогда не прекращалась, а ПГУ КГБ всегда находилось на острие этого противостояния. Естественный отбор на войне, пусть даже скрытой и холодной, в разы эффективнее, чем внутри страны, где контрразведка, особенно в регионах, шпионов лишь в кино видит. Про борцов с диссидентами и говорить нечего — эти выродились почти все поголовно в свою точную противоположность.
Косвенно на это же указывает мое послезнание: в 1999 году именно выходцы из ПГУ пришли к власти в стране, отобрав у Ельцина бразды правления в добровольно-принудительном порядке.
Другой разговор, что заговорщиков и посвящённых в суть дела там — менее одного процента, но зато это будут сплошь люди с генеральскими погонами, а значит и найти среди них «Ивана Фёдоровича» можно. Хотя, уверен, что имя и отчество не настоящие.
Поэтому задача у меня простая и понятная. Выйти на связь с Громовым, передать информацию, в том числе описание внешности Ивана Фёдоровича, и не выходя из подполья, пересидеть в укромном месте, пока заговорщиков вычислят и нейтрализуют.
Единственное, что напрягает — отсутствие денег и документов. Все же, в Советском Союзе без них прожить трудно.
Решением этой проблемы я и занялся по прибытию в Егорьевск. К сожалению, удача от меня отвернулась. Надеюсь, временно. Железнодорожный вокзал, куда я направился, оказался слишком маленьким и провинциальным. Поезда и электрички ходят редко, в зале ожидания всего десяток пассажиров, и среди них ни одной подходящей кандидатуры. Прождав два часа, я понял, что ловить здесь нечего, скоро я сам начну привлекать излишнее внимание.
Билеты на электричку продают без предъявления паспорта, поэтому я просто купил его в кассе и уже через тридцать минут оказался в Воскресенске.
В принципе, можно было сразу отправиться на рынок в гости к Рафику Ибрагимовичу. В своих способностях уболтать кого-угодно я ни секунды не сомневался, тем более, такого благодатного клиента известной южной национальности. Однако, спешка до добра не доводит, даже если ситуация кажется абсолютно выигрышной. Из опыта прошлой жизни знаю, иногда дело, которое должно выгореть со стопроцентной гарантией срывается из-за глупейшей мелочи. Мне же рисковать строго противопоказано.
Поэтому я решил для начала обзавестись документами. На рынок я всегда успею, а в Москву люди обычно едут с утра, и после обеда на вокзале ловить будет нечего. Приезжающие меня не интересуют — они здесь не засиживаются.
В этот раз удача не стала издеваться над несчастным дембелем и смилостивилась сразу. Минут через тридцать в зале ожидания появился подходящий объект. Молодой человек, на вид — года двадцать два, двадцать три. Мордой лица не меня не очень похож, ну да куда деваться — другого шанса, наверное, сегодня уже не будет. Время уже к обеду, однако.
Весь мой «гениальный», в кавычках, план строится на том простом факте, что паспорт в СССР выдаётся в шестнадцать лет. В двадцать пять лет в него вклеивается новая фотография. Это очевидная вещь, ведь, человек взрослеет и внешность за это время обычно сильно меняется. Следующее фото делают только в сорок пять лет, поскольку изменения после этого возраста уже не такие быстрые.
Из личного опыта помню, что я после армии на себя самого шестнадцатилетнего в своём собственном паспорте был вообще не похож!
Милиционера на такой мякине, конечно, не проведёшь, но если мельком и не выпуская из рук показывать, то попробуй разберись, кто именно на фото. Всегда есть железобетонная отмазка, что это в школе после выпускного снимали — мама родная не узнает. Опять же, обстановку можно подгадать, что некогда будет приглядываться, да и фотографию немного испачкать никто не мешает. Сельский парень, вчера с трактора слез — вот мазутом и запачкал слегка. Чем не вариант? Тут главное — ногти чёрные должны быть, желательно не стриженные и мозоли на руках трудовые. Иначе какой ты механизатор? Антураж — это дело такое, чуть упустил и весь план накрылся медным тазом.
Всем хорош план, кроме одного — у парня просто может не оказаться паспорта с собой. Для проезда на электричке он не нужен, но с другой стороны: товарищ в столицу собрался, а значит, документ с собой иметь должен. Попробуй угадай.
Но гадание — это не наш метод выявления истины. Поэтому просто выхожу из здания вокзала, подхожу к телефонной будке, снимаю трубку и набираю «ноль-два».
— Граждане милиционеры, что у вас на вокзале твориться? Спекулянты прямо в зале ожидания сигаретами импортными с рук торгують! И пиво в бутылках предлагают.
Дальше я старческим кашляющим голосом описываю внешность моего клиента, и сообщаю, что у него в сумке не только пиво, но и водка на продажу.
Вернулся на вокзал и стал ждать. Через пять минут появился человек в милицейской форме, и потребовал от парня предьявить документ. После чего проверил содержимое сумки, и ничего не обнаружив, разочаровано отбыл обратно. Но самое главное я уже увидел — паспорт есть!
Дальше дело техники и моего природного обаяния. Ещё в Егорьевске я совершил вопиющий акт вандализма, недостойный образцового советского гражданина. Я вырезал из какого-то транспаранта кусок красной ткани. Посыпаю голову пеплом и готов искупить вину, но не сейчас, а когда-нибудь в отдаленном будущем. Обязуюсь подарить горисполкому Егорьевска двести метров красного кумача в знак покаяния и искупления вины.
Из куска красной материи получилась замечательная нарукавная повязка указанного цвета, весьма похожая на ту, которую носят дружинники. Это общественные помощники милиции, явление весьма распространённое в советские времена. За дежурство, например, дружинникам вполне официально полагался отгул и даже премия иногда.
Вот я и изобразил из себя такого общественника.
— Ваш паспорт, пожалуйста. Лейтенант попросил принести. В протокол надо номер и серию паспорта внести. Да вы сидите, я сейчас его обратно принесу. Там делов-то на минуту.
Получив паспорт, я спокойно и не торопясь направился к выходу. Совесть моя в этот момент грустно, но укоризненно промолчала, поэтому для её успокоения пришлось пообещать самому себе: и этому товарищу компенсировать понесённые неудобства. Благо фамилия и адрес получателя у меня теперь есть.
— Сто рублей, думаю хватит?
— Двести и ни копейкой меньше! — заявила совесть.
— Договорились, — решил не спорить со своими глюками, чтобы не оказаться в лечебном заведении соответствующего профиля.
Итак, под какой фамилией мы теперь будем числиться?
— Спивак Степан Васильевич. И за это двести рублей высылай? Да за такое и четвертака много!
Фотография шестнадцатилетнего Степы не только на меня не была похожа, она и на хозяина не походила вовсе. Закралась даже крамольная мысль, а не спёр ли он этот паспорт у кого-то раньше? Но теория вероятности не допускает такой вероятности, извиняюсь за тавтологию.
Глава 11
Глава 11
Судьба-злодейка снова отправила меня на самое дно, сбросив с заслуженного пьедестала. Ни славы, ни денег, ни даже уважения в обществе — все надо начинать заново с нуля. Если не сказать — с отрицательных величин, учитывая левый паспорт с чужой фотографией в качестве единственного документа для легализации.
Что касается паспорта — единой компьютерной базы у доблестной советской милиции пока нет, но архаичные методы проверки документов все же действуют. Списки с номерами и сериям разыскиваемых паспортов передаются телетайпом по всем соседним регионам, так что даже смена фотографии не поможет, на вокзале или в аэропорту запросто вычислят фальшивку.
Есть конечно фантастический вариант с перелетом вообще без паспорта, пользуясь личным знакомством с пилотами. Именно так впервые летел в Москву. Как опытный пользователь «Аэрофлота», я заранее позаботился о хороших отношениях с летчиками. Система «блата» как и всякая сложная конструкция требует постоянного внимания и заботы, иначе может не сработать в нужный момент. С авиабилетами в СССР проблемы всегда были, и видимо, не скоро закончатся, поэтому, когда в июле отправился домой в Нижневолжск, причём с официально купленными авиабилетами на руках, я заглянул в гости к знакомым летчикам и вручил две картины с нарисованными истребителями в подарок. Как нетрудно догадаться, это были шедевры от нашего оформителя, ударным трудом искупившего вину за предыдущий автограф в ненужном месте. По моим эскизам, между прочим, нарисовано. Сам бы любовался — но пришлось пожертвовать ради удобства логистики в будущем.
Так что теоретически у меня есть шанс добраться до Нижневолжска со всем комфортом, даже без документов. Но стратегическая выгода от такого путешествия сомнительная, к тому же мой наряд для посещения аэропорта категорически не подходит. Допустим, добрался до родных мест. Дальше что? Плыть в Баку на морозильном пароходе тем же маршрутом, но в обратном направлении? Боюсь, не получится — уже конец сентября, сезон штормов на носу, путина ещё не закончилась, но моих знакомых может просто не оказаться в порту и придётся сидеть месяц на берегу, печально вглядываясь в синее море, пока лёд на реке не встанет? Шутка. Море из Нижневолжска не видно.
Отсюда вывод: инфильтрацию (по русски говоря: проникновение и легализацию) надо проводить в Воскресенске. Видимо, я здесь застрял надолго.
Что касается самих заговорщиков, то относительно их возможностей я спокоен. В прошлой жизни однажды пришлось мне выпивать в одной компании и с армейским офицером и с крутым спецназовцем, вроде бы из из аквалангистов-диверсантов. Неожиданно зашёл спор, какой род войск круче. Обошлось без мордобоя, поскольку никто не ставил под сомнение индивидуальную выучку бойцов спецназа, однако парадоксальным образом пришли к выводу, что хваленое ГРУ против обычных мотострелков со штатным вооружением в открытом бою не продержится и нескольких часов. Их просто раскатают артиллерией и танками в чистом поле, и никакая спецподготовка не поможет.
С другой стороны, использовать профессиональных диверсантов против армии в лобовом столкновении — сама по себе, глупость несусветная. Это как микроскопом сваи заколачивать.
Причём здесь наши заговорщики, спрашивается?
Как спецназ в открытом бою проиграет обычному мотострелковому полку со штатным вооружением, так и рыцари плаща и кинжала в прямой схватке проиграют любому провинциальному ОМОНУ, как ни обидно для них это звучит.
Заговорщики очень сильны в своей сфере политических интриг, возможно даже умнее и гениальнее своих противников, но только пока они не засвечены и действуют скрытно. Как только они вышли из тени — они не имеют шансов против государства, МВД и армии. Просто исходя из того факта, что их слишком мало и все их возможности держатся на тайных и скрытых схемах. Максимум, на что они способны — плести интриги, готовить провокации, вербовать агентуру.
Теоретически «Иван Фёдорович и Ко» могут организовать убийство Лигачева и Крючкова, чтобы обезглавить страну. Но тут вступают в действие другие резоны.
Очень сильно упрощая. Физическое устранение высших лиц государства запрещено неофициальной «конвенцией» во всем «развитом мире». Это негласное, но жесткое правило действует, как минимум, с конца девятнадцатого века, если не раньше. Правители и спецслужбы большинства крупных стран мира заключили своеобразный пакт о ненападении, поскольку не желали всю жизнь трястись от страха, ведь наука, техника и химия достигли таких высот в деле убийства человека, что гарантии безопасности перестали работать для всех.
Нарушивший «конвенцию» никогда не будет признан ни внутри страны, ни зарубежом и будет тут же уничтожен своими же. В моей исторической реальности, например, даже зная, что Горбачев предатель и разрушает страну никто на него не покушался.
Конечно, из всякого правила есть исключения. Лидера страны можно безнаказанно убить, опять же, после свержения или в ходе переворота. Такие шалости вполне допускаются, поскольку не противоречат исторической традиции. Того же Кенеди грохнули — но это уже из серии, «что позволено Юпитеру, не позволено быку»
Второе: уничтожить сразу всех высших лиц страны практически невозможно. Убивать лишь половину Политбюро нет смысла — остальные сразу примут меры безопасности.
Самое главное: убийство Лигачева и его соратников заговорщикам ничего не даёт — их проект уже разрушен, а такая попытка приведёт лишь к последующей ликвидации их самих.
Так же следует учесть, что это идейные фанатики, а значит у них своё понятие о чести и долге, пусть даже извращение. Убивать своих бывших коллег, которые тоже выполняли свой долг — это не сочетается с их идеалами. Попаданца укокошить можно, он странный и опасный чужак, под действие «конвенции» не попадает.
Так что, можно не опасаться за жизнь первых лиц государства — их никто не тронет, в отличие от меня, несчастного, обреченного на скитания и недоедание.