— Ну… это…как бы… диагноз не настоящий. Должны были комиссовать после контузии, с головой непорядок, но пожалели, не стали жизнь портить. С «дуркой» в институт не взяли бы, даже ночным сторожем с таким диагнозом устроится проблема.
— Установлено, что вы прекрасно владеете английским, хорошо разговариваете на азербайджанском и фарси. Когда и где успели выучить столько языков?
— Музыку очень люблю. Слушал вражьи голоса по ночам, а там все по английски размовляют. Опять же, сосед по даче — азербайджанец, с детства дружим. Байрам, Новруз — все праздники вместе. Хочешь — не хочешь выучишь. Фарси в армии по словарю учил. Знаю слабо.
— Да? По заключению экспертов, вы долгое время проживали ща границей. Разговорный американский по учебникам не выучить.
— Эксперты тоже иногда ошибаются. Вместо маньяка Чикатило сначала осудили и расстреляли невиновного, и все благодаря ошибке криминалистов.
Разговор наш стал походить на спектакль абсурда. Мне задавали странные вопросы, я отвечал взаимностью, при этом полковник никак не реагировал на троллинг, видимо не знал значения этого слова. Между прочим, целый полковник, ведущий следствие — это нонсенс, так что это может быть кто-угодно, даже израильский пастор. Верить на слово, что он — сотрудник КГБ, я благоразумно не стал, о чем и сообщил «следователю».
— Ознакомьтесь, — невозмутимо достал и развернул корочку перед моим носом представитель «кровавой гребни».
— При нынешнем уровне полиграфии подделывают даже казначейские билеты Госбанка СССР, не то что это. Вдобавок у вас скрепки из нержавейки, а советские ржавеют быстро.
— Историю полка «Бранденбург» преподают в ЦРУ? — впервые усмехнулся липовый дознаватель.
— У Богомолова прочитал.
— Вы были в Испании или Латинской Америке? Откуда у вас такие подробные знания об особенностях национальной кухни и обычаях.
— Ирина настучала? Кулинарная энциклопедия стран мира вам в помощь. Издание 1979 года. Подшивка журнала «Вокруг света» за десять лет.
— Что вы тогда скажите об этом?
Гражданин полковник выложил на стол рядышком две фотографии. На первой оказалась упомянутая выше Ирина Викторовна Рамон-Гонсалес, а вот на второй обнаружилось нечто невероятное — Сальма Хайек собственной персоной. Правда, качество отвратительное, словно фото пропустили через убитый факс, и актриса слишком молодая — но перепутать трудно.
— Вот, зараза! — восхитился я от всего сердца и всей души. — Даже про это стуканула. Далеко пойдёт.
Дело в том, что я несколько раз случайно ляпнул в присутствии Ирины, что она очень похожа на знойную мексиканскую красавицу Сальму Хаек. Между прочим — это чистая правда, Сальма лишь немного ниже ростом, а грудь наоборот чуть больше. Сказал и забыл бы, но Ирина не успокоилась и несколько раз напоминала о ней, уточняя, насколько похожа и кто из них лучше.
— Ты красивей и умнее, и румяней, и белее, — стандартно отшучивался я, не подозревая, что это далеко не праздный интерес.
Неужели, они запрос в Мексику сделали? Тогда понятно почему качество такое — по телетайпу прислали? Представляю, как матюкался резидент в Мехико, когда ему поручили найти какую-то начинающую актриску и сфотографировать.
— В иностранном журнале видел фото. У наших негров в институте. Красивая девушка — невозможно не запомнить.
— Не хотите сотрудничать со следствием?
— С чего такой вывод? Наоборот, горю желание отдаться в руки советского правосудия. Вы только намекните, кем именно я завербован и на кого работаю?
— Например, расскажите о том, как вы инсценировали поимку диверсантов. Каким образом вы осуществляли передачу информации от КСИР генералу Леонтьеву. На каких условиях проходил обмен? На чем вас подловили? Шантаж, подкуп?
— Не боитесь выдвигать такие обвинения? Генерал Леонтьев вам не по зубам.
— Зато вы здесь. И ваш шеф ничем вам не поможет.
— Это почему? Думаете, сойдёт с рук беспредел? Меня будут искать, и не сомневайтесь — найдут. Может, лучше вы пойдёте навстречу? Обещаю замолвить словечко, когда вам будут одевать стальные браслеты на запястье, — решил нагло прокачать реакцию собеседника, но неожиданно обломался.
— Напрасно вы рассчитываете на своих преступных покровителей. Завтра в Хельсинки, около посольства Бельгии будет замечена и сфотографирована интересная пара. Красивая молодая девушка, очень похожая на одну мексиканскую актрису и рядом с ней молодой человек, копия некоего Александра Морозова. Просто, брат близнец — не иначе. Генерал Леонтьев будет очень расстроен — его подопечный оказался предателем и сбежал из страны. Если и будут вас искать, то где-нибудь в Брюсселе или Лондоне.
Глава 2
Глава 2
Следующие сутки меня не трогали и не допрашивали, словно забыли. Лишь молчаливый надсмотрщик приносил еду и забирал грязную посуду. Еда оказалась нормального качества, примерно такого, как в любой заводской столовой — что косвенно подтверждало догадку, что кроме меня здесь никого больше не держат, поэтому арестантский «хавчик» просто негде взять.
Впрочем, это могла быть очередная психологическая ловушка или трюк, призванный запутать и дезориентировать жертву. Проанализировав беседу со следователем, я пришёл к парадоксальному выводу, что ответы полковника Гогоберидзе вообще не интересовали — полное ощущение, что он лишь выполнял некую функцию-опрос по заранее намеченному плану, а смысл сего действа был какой-то другой.
Всегда следует обращать внимание на детали и окружающую обстановку. Зачем на стене в камере, где меня допрашивали, прямо напротив места арестанта зарешеченное вентиляционное отверстие? В тюремной хате!? Чтобы подозреваемым легче свежим воздухом дышалось? К гадалке не ходи — видеокамера стоит, а весь разговор записывается.
Интуиция подсказывает, что с национальностью следователя тоже не все так просто. Почему именно грузин? Не так часто они встречаются в Москве в таком звании, чтобы светить в подобной ситуации. Не могу пока объяснить, слишком мало вводных, но сильно похоже на элемент психологической игры. Наверняка, знают о моем отношении к закавказским республикам, а это тонкий намёк и способ вывести из равновесия? Поди, угадай, что на уме у здешних мозгокрутов, а то что без профессиональных психологов не обошлось — в этом уверен теперь на сто процентов.
Ночью долго прислушивался, но ни одного постороннего звука не зафиксировал. Полное ощущение, что рядом никого нет, и что самое печальное — из окна тоже ничего услышать не удалось. Выходит, что мы уже не в Москве находимся — шум города невозможно скрыть, даже ночью.
Долго ли, коротко ли, дождался наконец следующего допроса, аж на третьи сутки заточения. Противное это ощущение — неопределенность и тишина — звенящая, давящая на мозги. Да ещё на фоне чувства собственного бессилия, когда от тебя ровным счетом ничего не зависит.
Никаких шансов выбраться пока не просматривается даже в теории. В обычной тюрьме, даже в одиночке или в карцере всегда есть связь с окружающим миром, более или менее понятна планировка этажа, местонахождение самой тюрьмы, расположение и численность охраны, другие подробности. Есть от чего отталкиваться при создании плана побега. Здесь же — ничего, полный тотальный ноль, абсолютное неведение. Мы можем быть как в Подмосковье, так и где-нибудь в Твери, на генеральской даче или в секретном военном объекте, внутри воинской части с охраной по периметру.
Поэтому на встречу со следаком отправился с некоторой радостью и воодушевлением. Лучше неприятный собеседник, чем одиночество, сводящееся с ума.
Но вместо грузинского полковника в камере обнаружился новый гость, или правильнее сказать — хозяин? Дяденька лет шестидесяти. Лысый, как бильярдный шар, с кустистыми седыми бровями — мечтой барбершопера.
Взгляд пустой и равнодушный, как у питбуля на пенсии, зрачки почти белые, как у Кощея в одноименной сказке.
— Мерзкий старикашка, — мелькнула первая мысль, впоследствие оказавшейся единственно правильной. — Явно не обычный полковник. Генерал стопудово. Штаны с лампасами даже на цивильном костюме просматриваются, а смотрит, так словно в прицел рассматривает — куда удобнее штыком ткнуть.
— Проходи, экстрасенс. Говорить с тобой будем, — хриплым свистящим голосом произнёс дедушка. Похоже на проблемы с астмой — и чего на пенсии не сидится, спрашивается?
— А куда полковник Гогоберидзе подевался? Только привыкать стал к нему. Милейший человек. Всегда выслушает, разговор поддержит.
— Он свою задачу выполнил.
— Значит, вы вместо него теперь будете? Как вас по имени отчеству величать, если это, конечно, не секрет? Вы тоже следователь? Госизмену шить будете?
Дедуля не принял шутливого тона, с каменным лицом сообщил, что обращаться к нему можно просто: Иван Фёдорович, а полковник, как выяснилось, больше не появится, поскольку никакого следствия по моему делу не ведётся.
— Зачем тогда весь этот цирк с допросом?
— Нужно было убедиться, что ты и есть тот самый объект.
— И как? Убедились?
— Статьи о ситуации в Румынии и ГДР написаны тобой, — дедушка не спрашивал, констатировал доказанный факт.
— И что с того?
— События 23 июня. Государственный переворот и ВКЧП. Военная реформа. Ситуация в Закавказье и на Украине. Развал СЭВ и Варшавского Договора. Каргинян, Паршев, Ельцин, съезд Народных депутатов.
— Понятия не имею о чем это вы? Политинформация — вещь полезная, особенно в заточении, но я об этом в газетах уже читал.
Старикан злобно сверкнул глазами, до этого момента мне казалось, что эта генеральская мумия не способна на эмоции.
— Все эти события, и другие замыкаются на твоей фигуре.
— Вы мне, конечно, льстите, но я физически не мог присутствовать на этих мероприятиях. Во время ВКЧП, я например, ловил кильку на Каспии. Это легко можно проверить. Морозильный траулер — мало похож на крейсер «Аврора», и мне трудно было дать сигнал к началу революции и государственного переворота, по причине отсутствия орудия на этом судне. До этого проходил срочную службу на иранской границе — товарищ Гогоберидзе в прошлый раз спрашивал меня о подробностях. Он наверняка подтвердит, что я там был и даже медалью награжден незаслуженно.
— Слишком много болтаешь, — неожиданно усмехнулся старичок. — Поражаюсь, как такой ничтожный серый человечишка, как ты, умудрился спутать карты и сорвать игру самым могущественным спецслужбам мира.
— Почему ничтожный? — искренне возмутился я. В последние полгода моими талантами и гениальными идеями восхищались все без исключения.
— Ну а какой же ещё? — злобно ощерился старикан. — Как программист ЭВМ — на уровне выпускника средней школы. Это не мое мнение — эксперты так тебя оценили. Блатные песенки писать большого ума не надо. Что там ещё? От армии откосил, года не отслужил. С института с первого курса вылетел. Как есть — пустой, ничтожный. Случайный камешек в жерновах.
— Если я такой никчемный, то чего ради было меня похищать? И вообще, глупость — деяние не уголовно наказуемое, даже если согласиться с вашими экспертами. В чем конкретно меня обвиняют? Требую адвоката и соблюдения норм советского законодательства!
— Надеешься на своих покровителей? Зря. Для них теперь ты — предатель и перебежчик. Сегодня английское посольство в Стокгольме получило письмо, где ты просишь миллион долларов за сотрудничество. И в качестве аванса передаёшь ценную информацию, известную только тебе. Например, о переходе Венгрии под протекторат Австрии. Как тебе такой поворот?
— Не стыдно? Небось, клятву давали про чистые руки, горячее сердце? С высоких трибун про честность, соблюдение закона вещали?