— Прошу вас, проходите товарищи. — Шепчет симпатичная секретарша глазами полными ужаса смотрит на меня пока мы с Курчатовым снимаем верхнюю одежду и вешаем её на рогатую вешалку.
— Здравствуйте, Зинаида Васильевна. — Мой спутник опережает меня и первым заходит в просторный кабинет замдиректора ВИМСа.
— Здраствуйте, Игорь Ва… — Ершова переводит взгляд на меня и бледнеет.
"Да что с ними такое"?
— Товарищ Ершова, я- Чаганов, — делаю максимально добродушное выражение на лице. — звонил вам по поводу вопроса о разработке германия…
Замдиректора, красивая молодая женщина лет тридцати в строгом чёрном приталенном жакете и белой блузке, обессиленно падает в кресло.
— Я звонил вам вчера… — запинаюсь я и вопросительно смотрю на Курчатова, но тот понимает не больше моего.
— Зина, с тобой всё в порядке?
— Да-да… — Ершова берёт себя в руки. — всё хорошо. Вы по какому вопросу?
"Ну если это называется нормально"…
Тоном психотерапевта на приёме душевнобольного начинаю от печки: о том, что её сотрудник профессор Зильберминц недавно передал моему СКБ раствор двуокиси германия. Что я заинтересован в скорейшем получении большего количества данного элемента и хочу обсудить вопрос о заключении договора на поставку.
— Вы ведь можете заключать хозрасчётные договора?
Кивает в ответ и быстро выходит в приёмную. Мы с Курчатовым обмениваемся недоумёнными взглядами. Буквально через минуту Ершова возвращается поправляя причёску и облегчённо выдыхая.
"О… уже прогресс".
Хватается за телефон и вызывает Зильберминца. Тот, узнав кто я, начинает с энтузиазмом расписывать Ершовой потрясающую технологию извлечения германия из надсмольных вод отходов металлургического производства, которую передала ему моя сотрудница (Оля) в прошлом году. Разговор, наконец, принимает общий дружеский характер. Курчатов оказывается в теме, несколько лет в Физтехе занимался полупроводниками. Переходим к обсуждению объёмов, сроков и цен. Профессор оценивает максимальный объём добычи германия на Юзовском (завод имени Сталина) заводе в двести килограмм в год, с выходом на этот уровень через два года.
"Что ж и то хлеб, хотя бы не надо создавать довольно сложные пылеуловители, как в случае с добычей германия из золы и шлака медно-цинковых производств. А тут всё кустарно: чан, дубовая стружка и мутная жидкость. Лучше всего, конечно, найти германит, но где его искать у нас в стране не сможет сказать никто, а мои знания ограничены статьёй из химической энциклопедии 1961 года".
— Маша, главного бухгалтера срочно. — Голос Ершовой приобретает уверенность и властность.
Буквально за пару часов мы согласовали все детали и подписанный замдиректором и скреплённый печатью института экземпляр договора был запечатан в конверт для отправки в хозуправления НКВД. Последнее слово опять вызвало приступ уныния у Ершовой.
— Зинаида Васильевна, у вас всё в порядке? — Спрашиваю её на выходе из кабинета, когда мы втроём собрались пообедать в местной столовой.
— У меня мужа два дня назад отстранили от службы, — голос замдиректора не дрогнул. — вчера отменили мою командировку во Францию, а сегодня подумала когда увидела вас, что его арестовали и пришли уже за мной.
"А кто у нас муж"?
— Андрей Филиппов, — читает мои мысли Ершова. — прокурор Москвы и московской области. Бывший…
"Понятно…. Ежов и компания начали убирать тех, кто может ограничить им свободу действий. Хотя почему я так решил? Что у талантливой учёной не может быть мужа троцкиста? Или прокурор Москвы не может быть заговорщиком"?
— Я сейчас позвонила домой, — продолжает она разочарованно. — муж получил назначение на Урал помощником районного прокурора.
— Советую вам немедленно развестись с мужем. — Ершова от неожиданности останавливается на пороге просторной столовой.
— Да как вы можете такое предлагать, — задыхается она от возмущения. — а как же дочка?
— Поверьте, Зинаида Васильевна, мой совет не настолько плох как вам кажется. Заходите, пожалуйста. — Занимаем столик у окна просторной столовой в отдалении от других. — Сейчас вашему мужу больше поможет не ваша поддержка, а уверенность, что его возможное наказание не повлияет на судьбу жены и ребёнка.
— Неужели это возможно? — хором спрашивают мои собеседники.
— По закону- да, это возможно. Конечно, это зависит от статьи обвинения, но повторяю это возможно. Спросите у мужа, он лучше знает. К тому же, если вы будете разведены у недобросовестного следователя не будет возможности шантажировать его семьёй.
— Но мужа не арестовали, — почти выкрикивает Ершова. — лишь понизили в должности. На её голос повернулось несколько голов.
— Ну так и я не предлагаю вам бросать его, — понижаю я голос. — или вашему мужу прекращать любить вас и дочь, это просто формальный шаг предосторожности. Подавальшица приносит большой поднос и начинает выставлять на стол тарелки с нашим обедом. Возникшая пауза в разговоре помогает Ершовой обдумать ситуацию.
— Хорошо, я передам ему ваши слова… — она машинально помешивает ложкой дымящийся борщ.
— Только не при свидетелях и не в комнате с телефоном. — С жадностью отправляю в рот выловленный в тарелке кусочек мяса.
Мои сотрапезники удивленно поднимают глаза.
— И вообще, Зинаида Васильевна, — игнорирую их невербальный вопрос. — вы- руководитель института. На вас смотрят люди, причём не только сочувствуствующие вам. Не забывайте демонстрировать свою власть и уверенность в светлом будущем (тень улыбки появилась на её лице), так чтоб у недоброжелателя, почуявшего удобный момент, и уже готового обмакнуть перо в чернила для написания доноса, при виде вас такое желание отпало.
"Смотрит на меня с надеждой… нет, если по каждому поводу обращаться к Кирову, он, кстати, очень не любит когда лезут в его дела поэтому и сам с большой неохотой вмешивается в чужие, то назавтра "ходоки" прохода мне не дадут. Да и Курчатов, по сути, такой же "ходок"".
— А зачем вы собирались ехать во Францию? — Подвигаю физиков к разговору "об них самих".
— Меня пригласили в лабораторию Марии Склодовской-Кюрина стажировку, — срабатывает второе правило Глеба Жеглова. — предложили интересную тему: "Определение процентного содержания изотопов в природном уране". Я занималась выделением радия из урановой руды под руководством профессора Хлопина, так что мне это близко. Жаль, что сорвалась поездка.
"Просто спросите у меня и год свободен, не надо никуда ездить"…
Молчавший до этого Курчатов забрасывает Ершову вопросами, выясняется, что завод редких элементов, где она работала, получал руду из другого рудника (Туя Муюнского), что в Узбекистане.
"Да… копаются каждый в своей песочнице".
— Игорь Васильевич, объединять надо усилия учёных, — поучаю я голосом Матроскина, не забывая, в отличие от физиков, и о своей тарелке. — ставить высокие цели, выходить в правительство. Под крышей ФИАНа это будет сделать легче. И тогда любые недоброжелатели станут вас десятой дорогой обегать.
Моя мысль зажила своей жизнью. Ершова окончательно вернулась к жизни. Стали обсуждать кандидатуры.
— Постойте, это какой Сажин? Академик? — Невпопад вылез со своим вопросом.
— Ещё нет, — засмеялась хозяйка. — Николай Петрович- начальник технологического отдела Гиредмета- наших соседей, отличный химик.
"Академик Сажин- отец германия в СССР. А мы с Лосевым сами хотели очисткой германия и его вытягиванием из расплава заняться… в своей песочнице".
— Вы не знаете, он сейчас на работе? — бросаю взгляд на часы.
— Утром с ним говорила по телефону.
— Отлично. Мне нужно с ним срочно встретиться. — Мы все поднимаемся из-за стола.
— Зинаида Васильевна, — демонстративно, с повышенным энтузиазмом пожимаю руку Ершовой, работая на публику. — большое спасибо за вашу помощь. Будем работать в тесном контакте. По любому вопросу сразу обращайтесь ко мне.
— Зина, вечером договорим. — Курчатов набрасывает пальто прощаясь с Ершовой.
Я подмигиваю улыбнувшейся секретарше и мы с Курчатовым идём к выходу.
— Всё-таки жалко Иоффе. — Вздыхает мой спутник.
— Организуем празднование пятнадцатилетия ЛФТИ, — парирую я. — я устрою поздравления от Жданова и Кирова ("через Свешникова"), злопыхатели сразу прикусят языки. Вместо ядерной физики можно предложить темы по радиокомпонентам ("плёночные резисторы и другое"), по вычислителям с финансированием.
"Тут точно без "челобитной" Жданову и Кирову не обойтись"…
— Абрам Фёдорович пусть набирает и готовит молодую смену ушедшим физикам, — выходим из здания и через дворы, как нам объяснила Ершова, движемся к чёрному входу Гиредмета. — это у него отлично получается. Ну а вы, обговаривая условия вашего перехода в ФИАН, попросите Вавилова ускорить перевод Физтеха в Академию Наук.
Курчатов погружается в свои мысли, а я едва успеваю схватить его за рукав, иначе не миновать бы доктору наук купания в канаве, вырытой рядом с тропинкой и залитой бурой дождевой водой, подёрнутой кое-где первым ледком.
"Строишь тут далеко идущие планы, а такая вот случайность, с последующим воспалением лёгких, может всё разрушить. Надо будет подтолкнуть Олю с пенициллином… Хотя чего её толкать-то и так днюет и ночует в лаборатории. Себя лучше подтолкни: феррит-диодные блоки и транзисторы- это хорошо, но это работа на перспективу, а что делать сейчас? Как продвигается работа по стержневым лампам? Уже полгода не говорил с Авдеевым, толкальщик".
Стержневой пентод по габаритам раза в три меньше чем обычный, работает на пониженном анодном напряжении и меньшем накале, выдерживает значительно большие механические нагрузки (недаром его использовали даже внутри зенитных снарядов в схеме радиовзрывателя).
"Чем не строительный блок для вокодера и шифратора "Айфона-3"? А для портативной радиостанции"?