Трое рабочих, имена которых были установлены, и пока ещё неизвестный, говорили о подготовке ряда взрывов на заводах и фабриках Москвы, с большим количеством жертв. Но самым плохим было то, что, судя по разговорам, взрывы намечались с целью взбаламутить рабочих на массовое шествие. И вот тут можно было ждать любых провокаций, как в девятьсот пятом, когда удалось предотвратить большое кровопролитие лишь в последнюю секунду, выслав команды ликвидаторов по московским крышам.
— А качество звука какое, надо же. — Начальник Управления покачал головой. — Словно там рядом сидишь. Значит недаром вы у меня по две тысячи триста рубликов за каждый такой аппарат выгрызли. А по сути записи скажу следующее. Молодец, что не стали пытаться реализовать всё сами. Ваших трёх скорохватов на это конечно бы не хватило, а провалить дело можно было легко. — Он перегнулся через стол Николая и подняв трубку набрал номер из трёх цифр.
— Борис Фёдорович? Добрый день. Деникин у аппарата. Вот, знаете ли, сижу в кабинете у вашего протеже и слушаю удивительную музыку. Настолько удивительную что рекомендую вам срочно присоединится. Хорошо, жду.
Князь Орлов слушал запись внимательно прося остановить и повторить тот или иной кусок, и делая пометки в рабочем блокноте. Затем они выгнали Николая из его собственного кабинета под предлогом необходимости купить пирожков в буфете, и когда он пришёл через полчаса, с пирожками, генералы уже договорились.
— Значит так. Тебя и твоих людей пока дёргать не будем, но если что-то срочное, то скорохваты и криминалисты пусть будут готовы. С завтрашнего дня, весь особый отдел на казарменном положении пока не разгребём эту кучу. Но наблюдение ваше не снимать. Мало того, думаю на квартире у этого субчика тоже поставим микрофоны. Рупь за сто, если он дома не встречается со своими агентами.
— Выходит вы узнали этого третьего? — Николай покачал головой.
— Да как не узнать-то? — Князь постучал углом тяжёлого платинового портсигара по столу. — Звук-то, вон словно он тут рядышком сидит. А встречались мы плотно. Ещё когда он во студенческую пору в Харьковском университете сотрудничал с полицейским управлением. Некто Борис Викторович Савинков. Широко известный в узких кругах бомбист. Но не за идею, какой бы поганой она не была, а за деньги. Но плохо не это. — Начальник Тайной Канцелярии прикрыл глаза и с силой растёр ладонью шею. — За Савенковым огромный и грязный хвост из старых грехов здесь в России. Убийства, грабежи, и даже изнасилования. Если он решился на то, чтобы вернуться в Россию, значит ему заплатили просто сумасшедшую кучу денег. А такие деньги под игры с низкими ставками не дают. И, да. Были бы у вас ко сему фотокарточки присовокуплены, то я вот сразу бы орден Святого Ильи посулил.
Николай хмыкнул и обойдя стол взял толстую папку с боковыми ушками, и отщёлкнув застёжку подал в раскрытом виде генералу. — Эти?
Бориса Савенкова взяли после двухнедельного прослушивания квартиры, и тщательного документирования всех встреч. Для этого пришлось оборудовать три грузовичка, и с помощью телескопов, снимать контакты бомбиста. Телескопы в срочном порядке изготовили на Тверской Оптической Фабрике, принадлежавшей князю Голицыну, и установили в небольшие грузовики с надписью «Хлеб», и «Развозка свежих продуктов». Таких машин в Москве было больше тысячи, и все принадлежали разным компаниям, так что мобильные посты наблюдения не привлекали внимания.
За две недели топтуны, собранные по всем силовым ведомствам России, отследили сотни контактов, которые словно в воюющем штабе наносились на огромный планшет в здании Тайной Канцелярии.
Постепенно вырисовывалась картина заговора, в котором принимали участие даже офицеры генерального штаба, и дворяне из «Старых» фамилий. По некоторым фигурантам дело принимало шестое управление, занимавшееся бандитами, а в основном седьмое (политическое), Тайная Канцелярия, и её Особое Управление. Ну и самых выдающихся, забирал к себе в разработку Третий Стол Личной Его Императорского Величества Канцелярии, так как дело касалось Старших княжеских родов.
Николай во всей этой круговерти принимал участие или как технический консультант, или как скорохват в составе летучей бригады Особого Управления, и именно они вместе с майором Ощепковым, взяли Бориса Савенкова.
Изображая выгрузку пустых хлебных коробов, Белоусов и Ощепков выдернули проходящего мимо Савенкова с такой ловкостью, что в себя он пришёл уже в наручниках сидя на узкой лавке хлебного фургона.
Ночь арестов, последовавшая сразу за взятием бомбиста, предварялась выводом на улицы Москвы дополнительных сил в виде Отдельной Казачьей Дивизии, и полков Внутренней Стражи, которые блокировали город от любых перемещений, под видом действий по поимке банды, и отключением всех видов связи между районами.
Улов, был таким грандиозным, что задействовать пришлось даже казематы гауптвахты военного гарнизона, камеры кремлёвской тайной тюрьмы, и подвалы Тайной Канцелярии, рассчитанные на приём одновременно более трёх сотен гостей. Всего же было задержано для дальнейшего разбирательства более полутора тысяч человек, которые постадийно проходили все этапы фильтрации, чтобы в итоге или с извинениями оказаться на свободе, или на скамье подсудимых.
Но в этот раз не было келейности и закрытости как обычно. Повальные аресты настолько возбудили публику, что пришлось приглашать репортёров ведущих газет, показывать им протоколы допросов, а также давать побеседовать с некоторыми сидельцами, что в итоге не только сбило волну возмущения, но и полностью развернуло общественное мнение в сторону одобрения. Достался кусочек славы и обычно порицаемым полицейским, в лице градоначальника Трепова, и некоторых других полицейских чинов.
И конечно на всех пролился золотой дождь наград и чинов, который не обошёл Николая. В этот раз он получил обещанного «Святого Илью» который очень ценился в среде правоохранителей, так как Илья Муромский был командиром того, что назвали бы Летучим Отрядом, и занимался уничтожением людоловских и прочих банд. А кроме этого отвалился совсем уже странный орден Ломоносова третьей степени, которым обычно награждали выдающихся учёных и инженеров.
— Но ведь каков, а, государь? — Глава самой секретной службы в России, Третьего Стола Личной Его Императорского Величества Канцелярии, генерал-полковник Шаховской, по своему статусу и уровню знакомства мог вообще называть императора на «ты», и по имени, но как правило не пользовался этой привилегией, предпочитая сохранять пусть и небольшую, но заметную дистанцию. — Что ни возьми, то просто подарок. Ну вот к примеру телескоп. Приделать к нему фотоаппарат репортёрский это давно уже сообразили Звёздное небо фотографируют. Но вот опустить его так сказать к земле-матушке, для фиксации лиц, это же фантастика. Как будто их вот так вот в фотографическом салоне поставили. А микрофоны эти. Ну знал же я, что звук улавливают, и про аудион это знал. А вот как это в суде прозвучало?! Когда Савенков этот запираться вдруг начал, а ему раз и запись прокрутили. И всё. Пожизненная каторга единогласным решением присяжных. Даже этот, демократ всеобщий Родзянко, заткнулся, и за каторгу как все проголосовал. Теперь у завода Понятова заказ на три тысячи таких аппаратов, и государственная премия, на которую он строит новую лабораторию, и даже Карл Сименс говорят прибежал за лицензией.
— Так обласкан этот абрек, — Сергий Первый негромко рассмеялся. — Двадцати пяти ещё нет, а уже князь, капитан, начальник отдела в Тайной Канцелярии, да звенит при ходьбе как не всякий полковник.
— Да я не про это. — Князь Шаховской покачал головой. — И награды эти, и чины… Словно мы откупаемся. Знать бы что ему действительно нужно, так из-под земли бы достал. Был я тут на балу у Бельской, и змея эта отзывает меня для приватной беседы, и этак ласково спрашивает, что там у меня с племянницей. А я, веришь ли государь. Ну не сном ни духом. Нет, ответствую. Не могу знать, что там у неё за трудности. А Людмила Игоревна протягивает записку, в которой девичьим почерком написано такое, что от стыда удавиться просто.
Это, говорит написано собственной ручкой Лизаветы Александровны, и просят за сию писульку миллион целковых, золотым аккредитивом, потому как ежели что, она сразу уйдёт в газеты, и не абы когда, а перед свадьбой, когда бы та не состоялась. И ещё говорит, что, по её сведениям, лесопильная фабрика моего братца, уже выставлена на продажу. Ну и так, кстати, замечает, что князь Белоусов — младший, был так любезен, что помог решению вопроса ко всеобщей пользе. То есть прямо дает понять, что этот юноша сделал возможным возврат компрометирующего письма. И так выходит, что я и мой братец, его прямые должники. Потому как с той фабрики всё его семейство кормится, а его беда — это моя беда.
— Так вроде бы он коллекцию белого оружия собирает? — Сергий перевёл взгляд от окна, за которым был виден кусочек внутреннего садика Большого Дворца, на генерала. — Вот и подари ему ятаган, что с турецкого султана снял.
— Это ему Голицын Ефим Петрович посоветовал. — Шаховской усмехнулся. — Мол, давай, заводи себе усладу, а то вся Москва скоро в должниках ходить будет. Сам-то он таскает с собой «арканзасскую зубочистку»9 что привёз из Штатов, да Громобой собственной фабрики. Тоже вот. Мои — то скорохваты все на этот пистолет перешли. Да и виданое ли дело, двадцать патронов в магазине, да и их можно выпустить одной очередью, словно из пулемёта. А ещё к нему есть тридцатипатронные магазины, да приклад, что в плечо упирается. Не пистолет, а мясорубка настоящая.
— Мясорубка, оно конечно. — Государь улыбнулся, снова переводя взгляд на зелень, шелестевшую в саду. — Знаешь, наверное, что у нас снова делегация Императорского дома Ниххон ожидается? Только на этот раз не принц с принцессой, а старший сын императора Тайсё, принц Хирохито, министр обороны, начальник генштаба, глава торгового министерства, и ещё два десятка личностей калибром поменьше. И войска они начали отводить от границы… — Сергий помолчал. — Ежели мы мирный договор подпишем, то я уж и не знаю, что Белоусову — младшему дать. Генерала что ли присвоить? А? Такое ведь дело. Вот раз и нет тебе больше войны на Дальнем Востоке. И Ниххонцы счастливы. А всего-то дел, что принцессу эту бешеную ублажить, да рискуя каждый миг, разлететься в воздухе на фарш, вытащить эту чёртову бомбу. А если за такое не награждать, то как другим наградные подписывать?
— То не беда, государь. — Шаховской усмехнулся. — Придумаем что-нибудь. Мало ли таких в нашей истории было? Вот к примеру светлейший князь Ломоносов. А ведь купеческим сыном пришёл в Москву учиться. Или тот же Владимир Шухов. Пока ещё просто дворянин, но точно знаю, что быть ещё одному боярскому роду.
6
Автомоторные гонки — новое увлечение российского общества.
Гонки, которые раньше собирали лишь почитателей этого вида транспорта, довольно неожиданно стали популярными и среди прочей московской публики, чему поспособствовали крупные денежные призы, присуждаемые за победу, и новая трасса, построенная на землях князя Хворостина, которая так сложно устроена, что мощность мотора практически не имеет значения, а всё сводится лишь к умению водителя.
Кроме того, для удобства соревнующихся построены огромные гаражи, вроде конюшен, но для автомоторов, мастерские, а также удобные трибуны, с ресторанами кафе и вообще заведениями на любой достаток, начиная от самых скромных пирожковых, до роскошного ресторана «Колесо».
Сейчас на автодроме идёт подготовка к гонкам на приз Московского Купечества, и финальных в этом сезоне гонок Россия, победитель которой поедет соревноваться на крупнейших гонках мира в Берлин. Там, в Берлине, на автодроме князя Цеппелина, будут соревноваться лучшие гонщики мира включая команды из Ниххон, Бразилии, Североамериканских штатов, и многих других.
В числе фаворитов будущих гонок в Москве, называют полковника Нестерова на автомоторе марки Бенца, боярина Полуцкого на Блиновском «Стриже», купца Степана Овсянникова, избравшего Руссо-Балт штучной сборки, князя Белоусова на Спайкере си-пятом, и генерал-майора Алексея Игнатьева, тоже пересевшего на Спайкер но четвёртой модели. К сожалению, из соревнований выбыл известный московский поэт Вениамин Волошин, разбившийся на прошлых гонках и пребывающий сейчас на излечении в Крыму, а также молодая, но подающая надежды гонщица юная красавица княжна Аматуни, которая кроме этого выслужила чин лейтенанта по воздушному флоту, и имеет награды. Она рассказала нашему корреспонденту, что как раз в то время, когда будет проходить чемпионат, она отъедет в служебную командировку, и не сможет принять участие в соревновании.
Читайте в следующем выпуске Нового Русского Слова, беседы со всеми претендентами на победу, и мнения специалистов о их автомоторах и манере вести гонку.
Ставки на гонку принимаются всеми конторами столицы и в провинции где будет организована радиотрансляция гонок.
Новое Русское Слово. 29 июля 1923 года.
Канцлер Германской Империи Мартин фон Бюлов, происходивший из старинной мекленбургской семьи Бюловых, или как сказали бы русские Беловых, принимал начальника Абвера — разведки Германского Генерального Штаба, Вальтера Николаи с большим удовольствием, так как с самого детства питал какое-то сладкое влечение ко всем шпионским играм, а самого Николаи, почитал вернейшим из сынов Рейха. Но дело по которому пришёл Вальтер, было совсем уж необычным, поскольку речь шла о причинах и следствиях диверсии на дирижабле Грозовое Облако.
Бомбу обнаружил матрос моторного отсека, но снять адскую машинку не смогли даже берлинские механики, которых пригласили для этого дела. Так что её просто зацепили верёвкой, и дёрнули, надеясь на удачу. В итоге минус один дирижабль, который, как говорят специалисты будет ремонтироваться ещё минимум пару месяцев.
Пришлось в срочном порядке выходить на контакт с русскими, просить их привезти ниххонскую делегацию на борту «Князя Владимира», и ускоренными темпами достраивать «Валькирию», которая должна была взять на себя функции представительского транспорта, и молиться чтобы и её не взорвали.
А вот после, когда вдруг выяснилось, что русские смогли обезвредить свою бомбу, и всплыло имя капитана Белоусова, который уже мелькал в сводках «Militarische Nachrichtendienst Abteilung III b» (Отдела 3 «Б» Войсковой службы связи и информации) в связи с арестом французских агентов в Москве. Тогда русские вставили огромный фитиль лягушатникам, и тот продолжал жарко тлеть, потому что оба агента всё ещё сидели на русской каторге, или, что вернее, пели соловьём, рассказывая всё что можно и всё что нельзя, меняя информацию, на жизнь.
И вот теперь этот русский выглядит перед ниххонцами настоящим героем. Мало того, что уже был награждён их Орденом Хатимана, но и сумел под благовидным предлогом вернуть родовой меч князей Тайра, и спасти всех, выбросившись с парашютом с бомбой в руках.
— После того, как русские показали десятки заводов и фабрик, да ещё выставили себя в наилучшем свете, наши перспективы заключения суперконтракта, на производство станков, поставку военной техники, и сырья, стоят под огромным вопросом. Всё это ниххонцы могут купить и в России, и не тащить кораблями через океаны и моря, а принять на борт во Владивостоке, от которого до островной части империи считанные километры. И уж конечно, война которую готовили британские советники на Дальнем Востоке, уже не состоится, что резко расходится с планами французов и англичан.
Генерал Николаи перевернул лист, и снова принялся говорить, сверяясь со справочным материалом.
— Ниххонцам и так было нечего делить с русскими, а когда вскрылась чудовищная дезинформация британцев, рассказывавших о слабости северного соседа, война стала просто невозможна. Но выясняя подробности о фигурантах, наша разведка натолкнулась на факты поистине удивительные. Белоусов, оказался виновником смерти одного из посольских работников Великобритании, и как-то так хитро посажен в тюрьму, что через год выходит офицером и сразу же получает за прошлые заслуги ниххонский и североамериканский орден. И тут же оказывается вовлечён в операции русской Тайной Полиции, и обласкан царём. Затем, именно его связывают с падением родного брата царя Григория, и его фактическим уничтожением — лишением родового имени, сословия, и пожизненным водворением в подземную тюрьму на Крайнем Севере. При этом, Белоусов вполне успешно учится в Политехническом университете, на факультете точной механики, и сочетает эту деятельность с производством оружия и знакомством с первыми московскими красавицами. — Продолжил Николаи.
— Какой разносторонний юноша. — Фон Бюлов покачал головой. — А мы к нему имеем какие-либо подходы?
— Пока только прорабатываем. — Руководитель разведки покачал головой. — Сейчас в России стало очень сложно работать. Они вот уже в третий раз за пять лет вычищают московскую агентуру, и все наши агенты там так или иначе на контроле. Но у него обширные контакты с нашими промышленниками, так что устроить его визит в Рейх будет несложно.
Несмотря на назначение, Николай почти не изменил распорядка дня, всё так же продолжая заниматься боем на холодном оружии с Като и тренерами Московской Полицейской школы, и рукопашным боем в одном из спортивных клубов, принадлежащих армии. Но всё это ранним утром и вечером. А днём, беготня по начальству с документами и финансовыми отчётами, и отписки от посягательств других отделов, которые хотели нагрузить новичка разными делами. В конце концов, он подготовил и подписал у руководства документ в котором чётко прописывалось что можно потребовать у технического отдела и в какие сроки получить.
Заодно удалось окончательно забрать из управления три лёгких грузовика, которые расписали под городской коммерческий транспорт, а внутри оборудовали для скрытного наблюдения. За каждой машиной закрепили водителя и техника, отвечавшего за аппаратуру, и назначили старшего который должен был управлять этим хозяйством. Таким образом, Николай потихоньку спихнул с себя все дела, кроме тех, что требовали от отдела сделать что-то всеми силами оставив вместо себя заместителя. Майор Саитов, как человек знавший в управлении все ходы и выходы был более пригоден для этой деятельности, чем и занимался с уверенностью и должным тщанием.
Белоусов понимал, что просто обязан сделать работу отдела бесперебойной за три летних месяца, иначе о нормальной учёбе придётся забыть, а бросать университет ему совсем не хотелось. Оставалось учиться ещё два года и у него было твёрдое решение получить диплом во чтобы это ни стало. Тем более, что без высшего образования, никакое продвижение по служебной лестнице невозможно. Ещё давним указом от 1830 года, лицам без образования запрещалось присваивать чин выше восьмого разряда что было равно коллежскому асессору или капитану по общевойсковой табели о рангах. И не то, чтобы Николая очень интересовали погоны, но в России, всегда было сильно? почитание государственной службы, и по тому, в каком звании человек вышел в отставку, во многом складывалось отношение к нему в обществе, от лёгкости заключения договоров, до решения дел в быту. Посему, Николай ещё давно наметил себе минимальную границу в службе — седьмой разряд. Надворный советник или подполковник в армейской службе, в котором уже и князю было не зазорно выйти в отставку, и уже было разрешено ношение мундира не только в праздники, но и ежедневно.
Но достигнув этого уровня, а звание капитана тайной канцелярии, равнялось армейскому подполковнику, Николай был вынужден заново пересмотреть своё отношение к службе и свои дальнейшие планы.
Как-то само собой ситуация сложилась так, что Николай уже не думал о карьере инженера — механика, а во внеслужебное время целиком сосредоточился на делах собственной компании, которая потихоньку превращалась из чисто оружейной в большую организацию, занимающуюся кроме оружия, металлом, двигателями, и вот недавно, по контракту с коллегией путей сообщения, и телефонной связью для всех железных дорог России. И всё потому, что компания «Русский Телеграф» основанная ещё самим Павлом Львовичем Шиллингом, поставлявшая телеграфные аппараты для государственных нужд, оказалась не готова для производства новейших электронных ламп, и коммутаторов, а Белоусов, случайно выкупивший дышащий на ладан Нижегородский заводик «Вакуум», и очистивший его от дураков и долгов, назначил директором инженера и изобретателя Александра Фёдоровича Шорина молодого, но уже известного изобретателя и радиоинженера. И первым делом, Александр Фёдорович подал документы на конкурс на контракт с закрытой суммой, каковой и выиграл в виду полного отсутствия конкурентов.
Особенностью такого торга, было то, что торгующиеся не знали о каких деньгах, идёт речь, а могли только гадать. И то сказать, под некоторые контракты можно было и завод построить, или выкупить его, но всё это выяснялось уже когда контракт был выигран, и начинались настоящие скачки. Бывало такое, что те, кто выигрывали такой торг, не могли физически исполнить его, и были вынуждены бежать на поклон к банкирам, или другим промышленникам, или с громадными штрафами отдавать его обратно государству. Тогда контракт уходил уже на открытые торги, а коллегия финансов подсчитывала доходы. Бывало и так, что возни по контракту было много, а доход совсем невелик, как выражались купцы «Ровно что хряка стричь. Визгу много, а шерсти — клок». Но закрытые торги были частью общей системы и если заводчик или купец, хотел участвовать в казённых закупках, то обязан был участвовать.
Случаи же подкупа работников договорного департамента коллегии финансов заканчивались такими сроками каторжных работ, что желающих таким сложным способом получить билет в солнечный Магадан, давно не было.
И вот, когда Николай уже полагал, что Шорин будет спокойно восстанавливать работу завода, ему на стол легла папка по закрытому контракту поставки телефонных аппаратов на всю транссибирскую магистраль, включая провода, коммутаторы, и прочее общей ценой в шесть миллионов рублей и доходностью в двадцать пять процентов.
Кроме того, исполнить такой договор было очень почётно и самое главное, что после исполнения контракта, компания получала доступ к всей системе государственных поставок, а там крутились уже совсем другие деньги.
И конечно никто не мог даже предположить, что в банальной фразе «Поставка средств связи для нужд железной дороги» будет скрыта шестизначная цифра.
К молодому заводчику сразу же кинулись ходоки, обещавшие за денежку малую избавить от позора и взять на себя бремя государственного заказа, а когда первые посланные в далёкие путешествия вернулись, то и цена возросла, и условия стали лучше, но Николай приказал секретарю просителей по этому делу не принимать.
Московские купцы и заводчики, наткнувшиеся на столь жёсткий ответ, сначала попытались найти обходные пути, затем посчитав, что князь побежит за деньгами в банк, договорились со всеми крупными финансистами, но у молодого промышленника оказалась достаточно глубокая кубышка, чтобы не просить займов, и решить дело своими силами даже не прося помощи у отца.
Под это дело пришлось срочно выкупать смежные участки, и закладывать ещё два больших цеха, переплачивая мастерам за скорость, а затем ехать на поклон к Карлу Сименсу, и выгрызать у него сборочную линию под телефонные аппараты, что обошлось в довольно существенную сумму. Затем на обратном ходу, напрягать Производственный факультет Нижегородского Художественного Училища Штиглица, для изготовления эскизов телефонных аппаратов и коммутаторов и даже, мимоходом утвердить-таки торговый герб Российских железных дорог.