— Ты хотел добавить — и слабыми, — закончил вместо Удава Апсу.
— Ну почему — слабыми, может, немного более уязвимыми, — заметил тот.
— Нет, — возразил Апсу, — если контролировать себя, то слабость — просто пикантный штрих характера личности, созданной прожитой жизнью, или как у моего вида — некоторым этапом жизни.
— Это для такого, как ты — пикантно, а простой человек, как правило, заложник своих слабостей.
— Ты заложник своей слабости? — усмехнулся Апсу. И с сомнением посмотрел на Удава. — Ты боишься оставаться один.
— И кто тебе позволял рыться в моей голове? — проворчал Удав, — твоя следующая слабость — бесстыжее любопытство.
— Любопытство движет миром, — как бы по-юношески смущаясь, ответил Мумия.
— Ты слишком привык к образу очень юного человека, — Удав не злился на Мумию, он изучал его. Впрочем, на древнего бога невозможно было злиться, даже если он со всеми своими когтями забирался в душу, чтобы просканировать ее.
— Я, как представитель своего вида, и есть очень юный, — напомнил Апсу. Лифт остановился. Удав улыбнулся:
— Видишь, в интересной беседе ты не боялся.
— Боялся, но зачем бояться демонстративно? Тем более — демонстрировать страх во время интересной беседы.
Удав понял, что он уже начал привыкать к неожиданному потоку мыслей инопланетного гостя и к его ответам, которые были непредсказуемы.
Коридор был украшен отполированными до зеркального блеска каменными панелями. Пол под ногами был деревянным, а ковровая дорожка гасила звуки шагов. Лампы дневного света не слепили глаза, горели в cреднем накале. И главное — в этом коридоре были относительно высокие потолки — метра четыре, не меньше.
Длинный коридор вел в круглый зал, в котором оборудовали нечто вроде огромного центра наблюдений с множеством экранов различных образцов, от простых ламповых до гибких стерео. Такими стереоэкранами люди на поверхности Земли еще не пользовались. Из зала наблюдения вели коридоры, кругом горел свет, все экраны работали. За экранами наблюдал дежурный офицер, который вскочил при виде гостей, поклонился, и снова вернулся к своим обязанностям. В зале Удава и его спутника встретил человек в настоящей бордовой с золотым позументом ливрее. Он тоже поклонился согласно корейским обычаям и жестом пригласил следовать за собой.
Удав повторил жест корейца в ливрее, обращаясь к Апсу, а тот остановился и всматривался в экраны.
— Что тебя заинтересовало? — спросил Бен Смитт у Мумии.
— На экранах улицы городов — ведь это все города на поверхности планеты? Для чего на самом деле построена эта база? Для слежения за поверхностью Земли?
— Да, это база слежения, она записывает все, что видят камеры в городах на поверхности Земли на всех континентах. Эта база занимается только видеонаблюдением. Звуки Мира прослеживают на другой базе.
— Зачем такие таинственные сложности? — искренне удивился Апсу.
— Так хотят секретные службы из городов под поверхностью Земли, и ниберийцы.
— Вы делаете все, что они хотят? — задал Апсу весьма провокационный вопрос.
— Нам приходится, — терпеливо ответил Бен Смитт, — они сильнее нас, тем более те, которые живут под землей, нам не враги, а союзники.
— Вам виднее, — пожал плечами Апсу. Словно решил, что дальнейшее обсуждение политического устройства Земли будет лишним.
Удав догадывался, что Мумия знает больше о том, что происходит в Солнечной системе, но продолжает собирать информацию. Конечно, Удав не верил внешней юношеской наивности пришельца, давно осознал, что голова Апсу, хоть и без мозгов, работает очень хорошо. Иногда хотел про себя называть гостя старым интриганом, хотя, скорее уж древним.
Вместо лишних размышлений Удав решился спросить у гостя то, что давно хотел знать, но никак не мог собрать достоверную информацию. И был уверен, что гость сразу поймет, о чем речь:
— Существо, которое питается энергией живых, захватившее внутренние корпуса кубов — это что?
Конечно, Апсу понял, о чем тот говорит. Впрочем, в этом Удав и не сомневался.
— Неудачная попытка создать разум в пустоте, — ответил Апсу, по его лицу прошла судорога боли, словно то существо было болезненной частью самого Апсу, — что-то, немного похожее на нас с сестрой. Только создатель этого монстра сделал ошибку. Он сначала наполнил пустоту душами, насильно изъятыми из живых тел, а потом начал докармливать энергией чувств, чтобы разбудить в этой твари чувства и разум. А когда он понял, что пустота стала живой, но не стала разумной, то прекратил эксперимент и заточил монстра в кубах древней лаборатории в основании Мира. А нибирийцы в своем любопытстве вскрыли кубы. И пустотный монстр ожил. Он, я так понимаю, сейчас очень прожорливый. И если его не кормить, он начнет искать себе еду, расширяясь. А если почувствует свободу — его вам не остановить.
Все эти жуткие вещи Апсу говорил совершенно спокойно, без лишних эмоций, и от того было еще страшнее. Души, насильно изъятые из тел, энергия чувств, живая пустота — все эти понятия звучали так просто, будто бы речь шла про сказку, фикцию, но… Увы.
— А ты смог бы его остановить? — взглянул на него Удав, оставаясь все таким же спокойным. Хотя получалось с трудом.
— Я смогу, но если пустотника уничтожить сейчас, то будут уничтожены почти все жители Земли, к которым он подсоединился. А их очень много. Все души, воплощенные здесь, в твоем Мире, будут снова всего лишь первичными искрами. Они потеряют весь опыт прожитых жизней. И будут поглощены. А здесь есть не только души рожденных, но и духи нерожденных, так что придется вам потерпеть еще эту пакость. И им тоже придется.
Думать о подземной неведомой твари, которая скрыта в древних лабораториях, и тянет невидимые щупальца к простым обывателям, было непросто. Тысячи, миллионы людей в мире даже не подозревали о том, почему им плохо, откуда берется депрессия, неврозы, ночные кошмары и безумная тревожность. В масштабах планеты показатели общей деградации были чудовищными. И ведь все это — не считая сложнейшей политической игры, к которой мелкие игры государств и правителей почти не относились. Не их уровень.
Души рожденных, духи нерожденных? Удав догадывался, о чем Апсу. Но эти категории понимания разума, душ и расовых признаков существ из других миров были сейчас просто лишними, и про них временно можно было не думать.
— Это ужасно, — Удав смотрел на Мумию с ужасом. Не мог понять, что именно ужасней — то, что Мумия говорит о чудовище так спокойно, или то, что чудовище копошится практически под ногами.
— Да, это ужасно, но именно ради этой твари и строилась Солнечная система. — Апсу скривился, словно распробовал что-то горькое. А потом встрепенулся. — Ты говорил — тут хороший бар. И нужно куда-то уложить мою mil*.
* mil — «младшая сестра», межгалактический язык.
Диалоги четвертый
Диалог четвертый
Американский авианосец. Удав выбрался из вертолета, как всегда, не дождавшись, пока лопасти остановятся. Он был зол и собирался высказать доктору Рэнли все, что о нем думает: о нем, о его авианосцах, о шантаже корейского государства с обвинениями в разработке ядерного оружия. Это клише с обвинениями — то в ядерных испытаниях, то в испытаниях химического оружия, то в терроризме, оно ведь всегда работало и находило отклики в умах обывателей. Под этими обвинениями можно было скрыть и перекрутить все деяния как подземных жителей, так и ниберийцев.
А если этого мало, так всегда в запасе есть еще заговоры, масоны, пришельцы. Использовали то, во что никто уже не верил, над чем люди смеялись. Как правило, осмеивалось то, что было частично правдой. Так нужная информация внедрялась в головы людям, и, что еще хуже, внедрялось правильное, удобное отношение к ней. Выученная беспомощность перед могущественными силами, в которые при этом никто не верит — весьма полезная для многих властей вещь.
Доктор Рэнли стоял в окружении солдатиков с автоматами, начиненными мраморными пулями и капсулами с белладонной. Рядом с парапсихологом стоял Кларк в наручниках и с синяком на скуле. Психолог был растерян, зол, и, что уже скрывать, испуган. Вчера американцы выкрали его прямо с рабочего кабинета, он даже пытался оказать сопротивление, о чем говорил синяк и сломанное ребро, сковавшее его движение. А наручники надели демонстративно, чтобы Апсу видел.
Апсу видел. Он дождался, пока винты остановятся, и спокойно вышел с вертолета, держа сестру на руках. Его яркие синие глаза были спокойны, как морская вода вокруг корабля. Он с сочувствием посмотрел на Кларка, улыбнулся, кивнул головой. Умница Апсу все понял и увидел и синяк, и ствол под ребрами психолога, который был все-таки его другом. Он бы пошутил, подняв руки — мол, сдаюсь, но руки были заняты.
«Ну вот снова здравствуй», — мысленно поздоровался с Кларком древний бог.
«Несмотря ни на что — я рад тебя видеть», — так же мысленно ответил Кларк. Благодаря общению с Апсу десять лет назад он старел медленно, и в свои сорок лет выглядел тридцатилетним.
«Не умеешь ты драться», — хмыкнул Апсу, — «Нужно будет тебя поучить».
«Их было пятеро», — и себе улыбнулся Кларк.
Удав подошел быстрой нервной походкой к доктору Рэнли, навис над ним, словно хотел плюнуть на лысеющую макушку. Доктор Рэнли даже растерялся. Ему показалось, что англичанин не будет говорить, а начнет попросту его бить — сходу и без предупреждения.
— Доктор Рэнли! — нервно, вместо приветствия обратился мистер Смитт к американцу, — Вам что, делать нечего? Зачем?!
— Что зачем? — совсем растерялся парапсихолог. Его глаза вцепились в Апсу, рассматривал древнего бога с ухмылкой, словно тот уже был его собственностью, — А он не изменился за десять лет. Как же разговоры о другом теле, такой же, как был. О чем Вы, мистер Смитт? Совет постановил передислоцировать объект в зону пятьдесят один для соблюдения протокола безопасности и пресечения распространения информации.
— Да я вас прошу не говорить мне эту ерунду, доктор Рэнли. Зачем вы выкрали моего психолога, зачем было перевозить Апсу через полпланеты? Зачем, черт бы вас побрал?
— Мы не закончили исследования, — пожал плечами парапсихолог, — а психолог — в качестве заложника.
Удав застыл над американским ученым с открытым ртом, словно хотел дать ему по морде, хотя да, хотел очень. Собрался, вздохнул, приказал:
— Отведите корабли от берегов северной Кореи и урегулируйте конфликт. Покажите нам наши каюты.
— А вы разве остаетесь на корабле, мистер Смитт? — вкрадчиво поинтересовался Рэнли, весьма недовольный перспективой потерять первенство в руководстве операцией.
— Да, — коротко ответил Удав, буквально наслаждаясь тем, как гнев и разочарование искажают холеное лицо американца, — Вам не доверяют после инцидента в женевской лаборатории. И снимите, пожалуйста, наручники с моего психолога.
— А как же этот ископаемый? Он же если чудить начнет… — растерялся Рэнли.
— Не начнет, пока я тут, — ответил Удав и повернулся к Апсу, который стоял за его спиной, — я ведь могу надеяться? В пределах относительности.
Апсу кивнул и улыбнулся. Рэнли увидел знакомые клыки, попытался возразить:
— Но у нас не остается никакой возможности влияния на монстра!
— А вы научитесь доверять монстрам, доктор Рэнли, — усмехнулся Удав. С Кларка сняли наручники.