На улице холодает. Постоянно пасмурная погода, иногда идёт дождь.
Сейчас смотрела на соседние дома из окна. Впервые заметила, какие они уродливые — серые, грязные, громоздкие. Даже отвращение взяло. Было десять часов вечера, а свет горел только в половине окон. Неужели все остальные квартиры пустуют?
Я слишком долго сижу в одном помещении. Так хочется выйти, погулять и подышать свежим воздухом. А то скоро совсем с ума сойду.
24 октября (суббота)
Мама расплакалась, когда говорила со мной. Я спросила, что случилось — она сказала, что перенервничала. Я позвонила Жене и стала расспрашивать, всё ли дома в порядке, не заболел ли ещё кто-то. По словам сестры все пока, тьфу-тьфу-тьфу, здоровы. В общем, я не поняла, что это было.
В мире опять двадцать пять. Вторая волна ГЧ косит население в Китае и Европе. Пишут, что количество нелегальных беженцев из Китая просто чудовищное, хотя на таможнях давно указано нарушителей просто расстреливать. Если эта дрянь опять проникнет в Россию, это будет просто ужас.
25 октября (воскресенье)
Пересмотрела все сериалы и фильмы на ноутбуке, перечитала кучу детективов Агаты Кристи на телефоне. Больше ничего не буду качать — меня уже тошнит от фильмов и книг. Целый день лежала, слушала музыку в плеере и смотрела на потолок. Вставала, только чтобы бутерброды делать и чай заваривать.
А знаешь что, Дневник? Пошло оно всё к чёрту: завтра я сделаю вылазку на улицу! Своим, конечно, не скажу, они начнут уговаривать бросить эту затею. Сыпи у меня на лице и руках нет, так что никто ничего не заметит. Маску я надену, ни к кому близко подходить не буду, ничего не коснусь голыми руками, так что всё будет хорошо.
26 октября (понедельник)
Всё прошло нормально. Вышла в одиннадцать часов, прогулялась до площади Дружбы, потом до Холодного озера, и вернулась обратно. Зонта в квартире нет, так что понадеялась, что дождя не будет — ага, конечно. В итоге немного промокла, но это даже прикольно. После ГЧ простуда — последнее, что меня волнует. К тому же из-за дождя на улице людей было меньше, а это хорошо: меньше шансов случайно кого-нибудь заразить. Я и так постоянно дёргалась, когда видела прохожих. На расстояние десяти шагов, слава богу, никого не пустила, так что можно не волноваться. Хочу делать ещё такие прогулки, но боюсь, что рано или поздно кого-нибудь заражу, и этот человек умрёт из-за меня.
Был звонок от Аллы. В последний раз она звонила, когда я лежала с ГЧ. Я тогда не взяла трубку, не взяла и сейчас.
27 октября (вторник)
Я наконец всё поняла, Дневник. Блин, я такая заторможенная! Помнишь, вчера Алла звонила? Я утром спросила у мамы, как они объяснили другим моё исчезновение. Оказывается, сказали правду — что я заболела чумой. Только соврали, что меня уже забрал эпиднадзор. Если я сейчас подниму трубку, когда позвонит Алла или другая моя подруга, то они поймут, что ни в какой карантин меня на самом деле не забирали, и почти наверняка сами настучат в надзор. Получается, я теперь вообще не могу ни с кем общаться, кроме своей семьи. Я днём думала об этом, и до меня наконец дошло: это же всё, полный капец! Получается, пока не найдут лекарство от ГЧ — а надежды на это, честно говоря, у меня уже почти нет, — я буду как беглый преступник. Вся эта домашняя тюрьма — она не на неделю, не на месяц, не на год, а чёрт знает на сколько. А если я не выдержу и начну расхаживать везде, как та женщина из папиной работы, то из-за меня погибнут люди. То есть теперь я настоящий изгой. Мама с папой это понимают, а я сама только додумалась.
Единственное, что можно сделать — сдаться самой эпиднадзору. Нужно только позвонить и назвать адрес. Никто сейчас толком не знает, что это за карантин, но все его боятся. Но ведь не расстреливают там, на самом-то деле. Зато наверняка можно свободно прогуливаться по территории и общаться с другими заражёнными, ничего не боясь. А тех, у кого иммунитет, говорят, там особо ценят, потому что они могут помочь в создании лекарства.
Нет, конечно, никуда я не сдамся. Родители не позволят, да и я сама не хочу — боюсь.:-(
29 октября (четверг)
Какие-то совсем невероятные слухи пишут про вторую волну ГЧ: говорят, что от неё не спасают даже маски и защитные костюмы, и передаётся она вообще непонятно как. Учёные, которые пытаются её исследовать в лабораториях, быстро умирают сами, даже если применяют все меры предосторожности. В отличие от старой чумы, от новой умирают практически все, кроме тех, кто в прошлом уже перенёс ГЧ. Если верить новостям, в Китае люди даже специально заражаются от больных старым вирусом в надежде приобрести иммунитет и спастись от второй волны.
Начало учебного года отложили ещё на два месяца. Кто бы сомневался.
30 октября (пятница)
Когда спускалась сегодня за пакетом с едой, заметила, что на первом этаже дверь квартиры 24 приоткрыта. Внутри кто-то кашлял. Непрерывный сухой кашель, я такой хорошо знаю — во время приступов даже дышать не удаётся. Человек, который живёт там, болен ГЧ. Оставить дверь открытой — очень большая ошибка с его стороны. Любой может услышать и понять, что происходит.
Я не знаю, что делать. Если позвонить в эпиднадзор, они начнут проверять весь подъезд и найдут меня. Если не звонить, я буду виновата в том, что он успеет заразить людей, пока его не раскроют.
31 октября (суббота)
С переездом, дорогой Дневник! Как тебе наш новый дом? Меня лично после целого месяца в одном доме любое изменение радует. И здесь хотя бы нет тех ужасных жёлтых обоев. Улица Песчаная, дом 18/2, квартира 6 — таков наш новый адрес. Трехэтажный дом. Мы снова живём на втором этаже. Тут не так уютно, как в прежней квартире: в унитазе вода совсем слабо течёт, и ещё после включения крана горячей воды приходится целую минуту ждать, пока вода там действительно станет горячей. Что поделать — пригород. Зато людей меньше и до леса с рекой рукой подать. Можно гулять на улице, особо не боясь кого-то заразить.
Удивительно, что папа так быстро нашёл подходящую квартиру. Я только вчера вечером ему позвонила и рассказала о больном соседе снизу, а в шесть утра он перезвонил и сказал, чтобы я переезжала. Кажется, он очень боялся, что того соседа могли заметить другие, и скоро в дом нагрянет эпиднадзор. Я забрала с собой всё, что могла взять, и пошла пешком через весь город. Стояла хорошая погода, так что народу на улице было много, но, надеюсь, всё обошлось — я даже дыхание задерживала, когда проходила близко от людей.
Когда пришла сюда, спросила папу, нужно ли мне звонить в надзор и говорить о том больном жильце. Он ответил, что уже сам позвонил, как только убедился, что я оттуда ушла. Сейчас я почему-то чувствую себя виноватой перед человеком из квартиры 24, хотя вроде поступила правильно. Если бы когда я лежала больной, кто-то услышал мой кашель и сдал меня эпиднадзору — что бы я чувствовала к этому человеку?
Эх, ладно, что теперь мучить себя, всё уже сделано. И главное — никто за мной не приедет. По крайней мере, в ближайшее время.
P. S. Ах да, чуть не забыла, дорогой Дневник — с Хэллоуином тебя!:-)
1 ноября (воскресенье)
Утром мама принесла еду и сумку с моей зимней одеждой, потому что скоро уже пойдёт снег. Потом она сказала, что теперь они с папой будут приносить мне продукты раз в два дня, потому что ехать далеко и жители соседних домов могут что-то заподозрить, если они будут слишком часто тут появляться — всё-таки тут не центр города. Я понимаю их, но всё равно стало немного грустно.
После обеда впервые сходила в лес. По пути никого не встретила. Листья с деревьев уже опали, зелёными стоят только ели. Гулять классно, правда, заходить далеко я побоялась и в основном топталась у опушки. Ничего, у меня ещё будет время на то, чтобы изучить здешние места. Завтра пойду и посмотрю на реку. Наверное, стоит выбираться из дома по утрам, потому что на обратной дороге слышала во дворах крики пьяных людей.
Но вообще, тут мне нравится гораздо больше, чем в центре. Напоминает деревню типа Прохоровки, только дома каменные, и асфальт есть. Даже странно, что тут живёт так мало людей. Конечно, далеко до работы ехать, но зато тут природа совсем рядом — даже воздух кажется свежее.
3 ноября (вторник)
Вчерашняя ночь была ужасной. Я проснулась в три часа и стала реветь, как маленькая. Даже не знаю, из-за чего: мне вроде ничего не снилось, и перед сном тоже негатив себе не накручивала. И всё равно плакала. Как будто я до этого спала, и только сейчас проснулась и вдруг поняла, что всё плохо. Так хотелось, чтобы мама была рядом, или папа, или Женя, Владик, бабушка — а лучше все вместе. Чтобы я могла их видеть, прикоснуться к ним. Но никого не было, и я плакала, плакала, не могла остановиться.
Как такое могло случиться? Неужели я больше никогда не смогу вернуться домой? Я устала быть одна. Разговоры по телефону — совсем не то. Боже, почему именно я? Почему тот псих столкнулся в тот день со мной, на моём месте ведь мог быть любой другой человек!
Ну вот, опять заплакала.:-(Настроение на нуле. Говорю себе, что нельзя зацикливаться на плохом, но с каждым днём это всё сложнее. Единственный, с кем я сейчас могу поговорить и прикоснуться к нему пальцами — это ты, дорогой Дневник. Но ведь ты не живой, тебя я сама придумала. Ты всего лишь тетрадь, куда я пишу свои мысли и воображаю, что ты меня слушаешь. Прости, что я так говорю, но это правда.
5 ноября (четверг)
Хандра. Депрессняк. Гуляю в лесу и по берегу реки — не помогает.
Сегодня видела девушку на берегу. На ней была голубая куртка и красная вязаная шапка. Она тоже видела меня. Подойти к ней не решилась, побоялась, что заражу.
7 ноября (суббота)
«Мрачный Жнец» — вот как обозвали второй вирус чумы. Правда, это не в России, а в других странах. А в наших новостях болезнь чаще называют «Красная смерть». Это из-за того, что заражённые при смерти покрываются красной сыпью (не только спина и грудь, как у меня и других заболевших ГЧ, а всё тело — от лица до пяток).
Из Китая люди бегут, прорываются в другие страны. Говорят, в России уже сотни тысяч китайских нелегалов. Пограничники не справляются — беженцы пересекают границу толпами везде. «Красная смерть» в Москве, Питере, Новосибирске, Сочи и в других городах, я всё не запомнила. Больных пока мало, но эта дрянь может распространяться очень быстро и заражает очень странным образом. В Пригорске она пока не замечена, но где-то мы это уже видели, да?
Знаешь, Дневник, я вот читаю всё это в интернете, и мне уже как-то всё равно. Обречённость такая в душе, безразличие. Только когда заставляю себя думать, что это может коснуться и моей семьи, я прихожу в себя.
Нет, я всё-таки схожу с ума. Проклятое одиночество.
8 ноября (воскресенье)
Сегодня во время дневной прогулки опять видела ту девушку. На этот раз она была без шапки, потому что потеплело, но куртка была та же самая. Она видела меня, я видела её, но мы не пытались подойти друг к другу. И вот что я подумала: почему она постоянно ходит тут одна? Может, она тоже выжила после ГЧ и теперь переехала в этот район по той же причине, что и я? Но если даже так, то не могу же я просто подойти к ней и спросить: «Извините, а вы случайно не переболели чумой?».
После обеда отключали электричество. Всего на пару часов, но я испугалась, что это уже навсегда. Звонила домой — у них было то же самое. Никто не знает, из-за чего это произошло, даже в интернете ничего не пишут.
Прошлой ночью была минусовая температура. Со дня на день обещают первый снег.
9 ноября (понедельник)
С утра почувствовала легкое недомогание, поэтому на прогулку не вышла. Ничего серьёзного — просто, кажется, немного простыла. Мама обещала занести лекарства и добавила, что одеваться уже нужно теплее. Конечно, она права, а то после ГЧ я на все остальное возможные болезни как-то перестала обращать внимание. Так нельзя, Катя.
А ещё мама сказала, что продукты дорожают, так что они будут приносить меньше еды, чем раньше. Я, в принципе, не против — всё равно ем мало.
11 ноября (среда)
Я поговорила с той девушкой! Её зовут Марта, и она в самом деле перенесла вирус — я была права! Вот как всё было: я пошла на берег, где она обычно гуляет, и увидела, что она сидит там на обрыве. Она помахала мне рукой, я сделала то же самое. Потом она стала отходить дальше по берегу, а я шла вслед за ней примерно на одном и том же расстоянии от неё. К тому времени я уже почти не сомневалась, что была права в своих догадках. Дошла до того места, где сидела девушка, и увидела там листок бумаги, придавленный камешком. На нём было написано: «Ты тоже?». Конечно, я всё сразу поняла и стала показывать ей жестами, чтобы она подошла поближе. Так мы и познакомились.
Марта старше меня на десять лет — ей сейчас 26. Она живёт в частном доме на соседней улице. С ней до этого лета были её муж со своей матерью, но сейчас оба умерли от чумы. Первым заболел муж (его звали Андрей), от него заразились его мать и Марта. Их она закопала во дворе за домом. Никто этого не видел, потому что вокруг дома высокий железный забор, так что эпиднадзор не приехал. Говорит, она уже три месяца одна живёт. Ходит за продуктами в магазин, деньги снимает с карточки мужа. Я спросила Марту, не боится ли она кого-то заразить в магазине, а она засмеялась и сказала, что сначала боялась, но после четырёх дней голода, когда она съела всё, что было в доме и росло в теплице, такая возможность стала казаться не такой страшной. Вообще, она немного странная — но попробовала бы я после смерти близких людей три месяца сидеть в одном доме, зная, что их тела закопаны рядом — совсем бы с роликов съехала. Мы очень мило поговорили, я рассказала ей свою историю, потом мы разошлись. Договорились встретиться завтра на том же месте.
Не думаю, что стоит рассказать об этой встрече домашним. Вроде бы и не из-за чего беспокоиться, но я подозреваю, что им это не понравится. Они хотят, чтобы я безвылазно сидела в своей «крепости». Но мне хочется общения, а Марта может стать мне хорошей подругой. Может, расскажу им потом.
12 ноября (четверг)
Опять встречалась с Мартой. Разговаривали о том, как мы переносили ГЧ. Кажется, у неё болезнь прошла быстрее, чем у меня, но у Марты не было наркотиков, которые снимали бы боль, так что ей приходилось хуже. К тому же рядом умирали муж и свекровь… Она сказала, что как раз весной они с мужем решили завести ребёнка. У них это быстро не получилось, и сейчас Марта этому очень рада. Среди беременных процент выживаемости при ГЧ почти никакой.
Ещё мы обсуждали «Красную смерть». Марта сказала, что ей это уже безразлично, потому что близких людей у неё больше не осталось. Она выросла в детдоме, хороших друзей и подруг у неё нет. «И слава богу, — засмеялась она. — Иначе кто-то из них давно настучал бы на меня, и я валялась бы в карантине». Когда я сказала, что мне есть кого терять, она извинилась и забрала слова назад в том плане, что ей, конечно, не всё равно, и она хочет, чтобы весь этот кошмар скорее прекратился. Не знаю, насколько искренне она это сказала.
Марта приглашала меня к себе домой, но я пока отказалась — сказала, что мне вечером должны принести пакет, и я должна быть дома. Ну а так я, конечно, просто испугалась идти в усадьбу, где похоронены люди. Я очень боюсь кладбищ, боюсь мертвецов. Зато сама пригласила зайти Марту ко мне на днях, и она согласилась.
Когда шла домой, возле дома 22 ко мне пристал какой-то пьяница. Прицепился, шёл за мной, хотел что-то сказать, но был так сильно пьян, что невозможно было разобрать, что он говорит. Я ускорила шаг, тогда он попытался побежать за мной, но споткнулся и упал, а подняться не смог. Всё это было отвратительно и сбило весь настрой после разговора с Мартой. Почему люди так сильно пьют? Неужели им совсем наплевать на себя, не о ком заботиться, особенно сейчас, когда вокруг такая страшная эпидемия?