Я остановился и, развернувшись к воротам, удивленно наблюдал, как ко мне несутся пятеро воинов с алебардами, молча и с ужасом в глазах. Халиф Хасан не разбрасывается словами и если сказал — кастрирует, значит кастрируют непременно. Ты только осмелься не выполнить приказ Хасана.
Конец первой части главы восемнадцатой.
Глава 18 часть вторая
Светлая комната, наполненная запахами — свежей выпечки и ароматных трав, показывала насколько её хозяин рад моему визиту. Хоть его слугам и показалось, что он меня боится или даже ненавидит. Но сам хозяин упорно демонстрировал, что это не так, и даже огромный, украшенный позолотой диван, на котором Хасан должен был восседать и смотреть на жалких просителей сейчас пустовал. Халиф Хасан сидел за маленьким столиком напротив меня, не на шикарном ковре, которые были повсюду, вовсе нет, он сидел на простенькой циновке, и когда я на нее взглянул, перед тем как мы уселись за стол, то он сказал:
— Его мне связала моя мама, — по-доброму улыбнулся Хасан — когда я впервые отправился собирать налоги. Больше я с ним не расстаюсь.
Я не стал ему ничего отвечать, есть некоторые вещи, которые дороги вне зависимости от положения или богатства, а начал наблюдать, как Хасан неспешно разливает по чашкам травяной отвар. Это, казалось бы, простое действие, несло в себе множество несказанных заявлений. Хасан считает достойным налить мне чай, и наливает мне второму, налив себе первому, говоря о том, что не хочет ставить меня выше себя, но все же не обделяет уважением, налив в обе чашки поровну. Я опер о невысокий столик колун, который пару десятков минут назад чуть не обагрился кровью. К счастью, время моего топора еще не пришло, но далеко убирать его от себя не стану. Ведь пока я не был уверен в том, что слуги, которые бежали на меня с алебардами не переняли эмоции, которые испытывал во время приказа сам Хасан.
Я там, на улице, был рад тому, что не случилось того, что должно было случиться. Я не снял защитного кожуха с лезвия, алебарда не рассекла меня пополам, а из окна двухэтажного дома за мгновение до того, когда должна была пролиться кровь, донеслась песня. И даже не зная языка, любой мог понять, о чем она была — Хасан орал и матерился на нерадивых охранников. Он не мог выскочить сам на улицу, он был все еще слаб, и единственное, что ему оставалось, так это пропеть песню, и воздействовать на своих слуг через заклинание и рабские печати. К этому прибегают в исключительных случаях, и повод для этого всегда один, это вопрос жизни или смерти.
— Ни шагу! — Раздался властный голос в тот миг, и как мне показалось, этот голос отражался от каждого камня, как в кладках домов, так и тех, которыми была замощена эта улица.
Я впервые увидел, как это происходит, когда воля хозяина становится неотъемлемой частью сущности того, кто носит печать хозяина. Охранники, нарушая законы физики, застыли во время бега на полушаге, я слышал, как рвутся их жилы и мышцы от напряжения, пытаясь, во что бы ни стало исполнить приказ Хасана.
Это было завораживающе — смотреть на застывших воинов, в руках которых замерли алебарды. Но было это и жестоко, когда приказ без слов был отменен, то эти бессловесные статуи упали на мостовую и начали корчиться от боли, не в силах произнести ни единого звука. А тем временем из ворот выбегали люди, но не решались ко мне приблизиться, пока не вышла домоправительница, женщина средних лет, которая в простом сером платье со следами муки и сажи шла, словно была королевой, идущей по скотному двору. Подойдя ко мне на расстояние двух метров, она взглянула на колун, который уже практически был готов к началу схватки. Она улыбнулась мне и уважительно поклонилась парню лет четырнадцати на вид с неказистым оружием в руках.
— Господин Синигами, Халиф извиняется за действия своих слуг, и просит войти в его дом для совместного преломления хлеба. — С поклоном проговорила женщина, и, взглянув на корчащихся в муках на земле слуг, добавила. — Халиф не хотел, чтобы вы ушли, и его возмутили слова его слуги, и посыл Халифа был истолкован не верно.
— И они не знали, что я посещаю этот дом. — Ответил я ей, и без её слов поняв, почему мне так ответили и почему готовы были порубить на куски. — И потому неправильно поняли приказ остановить меня любой ценой.
— Да, вы правы, господин Синигами, в этом доме о ваших визитах знали лишь трое. — Спокойно ответила мне домоправительница. — Что мне ответить Халифу? Вы принимаете его приглашение?
— Конечно. — Улыбнулся я, видя, как из окна на нас хмуро смотрит сам Хасан. — Думаю, это всего лишь маленькое недопонимание и оно не омрачит мой день.
— Тогда прошу вас следовать за мной. — С поклоном обратилась ко мне домоправительница, и неспешно последовала в дом, а слуги кинулись поднимать с мостовой охранников.
Это уже потом я узнал, что передо мной предстала младшая сестра Халифа, Асира. Это она ставила каждую ночь, когда я посещал этот дом, на столик молоко и печенье, к которым я никогда не прикасался. Асира посетовала на это, когда меня привели в комнату, которая пустовала, и она составила мне компанию, пока на столик не накрыли, и сюда не вошел сам Халиф. А до этого времени она пыталась развлечь меня беседой, рассказывая мне о тех мелочах, о которых те, что пошли по пути уровней, забывают. О засухе, о ценах на хлеб, о болезнях, и о том, что сегодня вечером в театре под открытым небом будут выступать великие артисты. Там будет присутствовать весь цвет как знатных людей столицы, так и не очень и соберутся самые умные и прекрасные девушки. Но когда вошел Хасан, Асира прекратила мне рассказывать о местах, которые я в силу своего возраста должен был посетить до её рассказа, а не уделять все свое время тренировкам. Как она сказала — молодость прекрасная пора, но, к сожалению, она слишком быстро проходит.
Асира тогда встала и поклонилась своему брату, который вошел нетвердой походкой, слегка качаясь, он был еще слаб. Когда Хасан сел напротив меня, Асира вышла, шепнув мне на прощание.
— Спасибо.
Я проводил её печальным взглядом, так как уже давно понял, в чем заключается моя роль в этом мире, и мне она не очень нравилось, проще было бы быть бандитом либо торговцем. Но в этом мире я стал Синигами, который либо забирает, либо дает, а ему в плату по большому счету и не нужно нечего. Банальное спасибо мне нравилось больше, чем горы золота, которые я сейчас могу запросить с Хасана за выздоровление. Но пришел я не за этим, и потому вел неспешную беседу с Хасаном, который пытался отвлечь мои мысли в столь ранее утро от неприятного события, произошедшего у ворот его дома в столице.
— Я попрошу вас, Альмонд, сообщить о моей семье главе вашего клана. — Неспешно начал уже серьезный разговор Хасан, после того как поинтересовался о здоровье всех моих родных, начиная с Астрид, заканчивая кланом Юкогама и моей бабушкой Акирой. — Мне бы хотелось встретиться с Миуюки, но, к сожалению, мое состояние не позволит этого сделать
— Мама не сможет с вами встретиться, ей нельзя покидать Данилаг. — Спокойно ответил я ему.
— Да, мне доносили, что у вашего клана появилась армия нежити. — С сожалением проговорил Хасан. — Но все же прошу исполнить мою просьбу, и передать письмо Миуюки Синигами. Нам есть что обсудить.
— Если вы намереваетесь обсудить Астрид и ее будущего супруга. — Тихо, но уверенно произнес я. — То это не имеет смысла и будет даже опасно, если вы будете настаивать.
— У меня есть и дочери. А как насчет твоего брака, Альмонд? — С улыбкой спросил Хасан, и запустил в свою бороду пальцы, усеянные золотыми перстнями.
— Хасан, вы же мне разрешите вас так называть? А вы называйте меня Аль. — С улыбкой произнес я и добавил. — С моей супругой уже все ясно как день, я обещан другой, и уже не получится разорвать данное ей обещание.
— Она уже мертва? Или еще не родилась? — Хасан уже не улыбался, а был предельно серьёзен, и в светлой комнате вдруг потемнело. — Или, Аль, ты уже совершил роковую глупость, и из вестника стал обрученным?
— Глупость? Я вас не понимаю. — Начало было говорить я, но Хасан перебил меня. Передо мной сидел уже не больной, пожилой человек, в бороде которого пробивается седина, передо мной сидел властитель, интриган и воин.
— Аль, не надо играть со мной в эту игру, я не Шурад. Да и он ближе тебе, чем вы думаете. Я не потому хочу связаться с Миуюки Синигами, но сперва, Аль, ответь мне на один вопрос. — Хмуро, приказным тоном проговорил Хасан, а за дверью раздалось еле слышимое бряканье оружьем — он мысленно отдал приказ своим рабам и слугам. — Зачем ты сегодня пришел в мой дом?
— Чтобы закончить лечение, так как эта ночь может стать для меня последней. — Тихо и уверенно проговорил я, видя как сначала хмурый Хасан начал расцветать. — Вы рады, что эта ночь может стать моей последней?
— Нет, Аль, я рад тому, что не ошибся в тебе, и теперь согласен на ту цену, которую я заплатил за встречу с Синигами. — Радостно проговорил Хасан, и вдруг помрачнел. — Но тогда давай сначала ты закончишь с тем делом, за которым пришел, а потом мы позавтракаем. Асира очень старалась, а я попробую тебе рассказать, почему Ска и Кхарги не любят мой род, и почему Шурад тебе ближе, чем просто незнакомый с улицы.
Около получаса я стоял на коленях у дивана, на котором лежал Хасан, пытаясь не думать, а руководствоваться тем, чему научила меня Кьярта — медленно приводил в порядок организм Халифа. Кьярта знала, что мне это было нужно и потому, несмотря на свою не беспристрастность научила, как сделать инородный предмет частью организма, не навредив. Еще семь дней назад я в открытую попросил жрицу о помощи. И коснувшись еле видимого шрама на горле, Кьярта начала меня неспешно обучать своеобразному целительству с помощью силы песка.
Когда болезнь началась и перетекла в тяжелую форму, то её нельзя искоренить быстро и полностью, даже с помощью магии. Нет, это не возможно. Мой прошлый мир жил по одним принципам, что и этот мир, там были просто усечены возможности. А у Хасана, несмотря на высокие уровни, здоровье было подорвано еще до Кхаргов. Несколько метров кишечника отсутствовали, в груди были следы от прошивавших его насквозь стрел, да и желудок был в дырках. И не от пищи, а от ядов, которыми, как рассказал мне Шурад, Хасана постоянно потчевали как враги, так и друзья. Внешне полностью здоровый Халиф был практически инвалидом, все его шрамы скрывала либо густая борода, либо богатая одежда.
Организм Хасана уже не умирал от песка, я лишь сделал последние настройки, чтобы у него было еще несколько лет, но страдать ему все же придется. Ничего не проходит бесследно, он не бессмертный и его пятидесятый уровень — это не сотый. Его регенерация вылечить уже не сможет и даже больше вредит, чем помогает.
— Пару лет у тебя точно есть, Хасан. — Тихо проговорил я судорожно дышащему старику, когда решил, что более ничего для него сделать не могу. — Надеюсь, тебе этого хватит, чтобы закончить свои дела в этом мире?
— Хватит. — Судорожно хватая воздух ртом, с хрипом проговорил Хасан и когда отдышался, посмотрел на меня — Дай мне минут десять. Асира проводит тебя в мой рабочий кабинет.
— Я подожду вас столько, сколько потребуется. — Проговорил я, и подойдя к двери и взявшись за ручку, обернулся и сказал то, что меня волновало. — И когда решишь уйти через несколько лет, когда станет невмоготу, уходи сам. Не должен сын забирать жизнь своего отца.
Хасан мне ничего не ответил. Он или не мог, или не считал нужным что-либо мне отвечать, это дело их семьи — кто и от чего умрет. Мы с ним прекрасно знали, что от старости Халифу не умереть. Его уровни могли позволить ему прожить еще лет пятьдесят, но в связи с его ранениями и общим состоянием, я даже не хочу думать, что это будет за жизнь.
Дверь еле слышимо скрипнула, а за ней меня уже ждала бледная Асира в окружении воинов в полном боевом облачении. Они были все встревожены, что было и не удивительно — лечение, что сейчас я провел, не было безболезненным. Я применял магию, но думаю, примени я раскаленный нож, разницы в ощущениях он бы и не почувствовал. Халиф кричал каждый раз, когда я его лечил, лишь в первый раз он был молчалив, но тогда он был практически при смерти и кричать особо не мог. Сегодня же я сделал все, чтобы по крайне мере несколько лет ему больше не требовалось лечение. Рвал то, что уже зажило, расширял пути вывода песка, последний раз инспектировал легкие и кажется, немного их повредил. И властитель, суровый воин кричал так, словно я разрывал его на части, что было хоть и отчасти, но правдой.
— Прошу за мной, господин Синигами. — Тихо, практически шепотом, дрожащим голосом, проговорила Асира и повела меня по коридорам.
В роскошном кабинете она не произнесла ни единого слова, крики её брата, наверняка, еще звучали в её голове. И поэтому мы сидели в полной тишине на роскошных креслах, не обмолвившись ни единым словом на протяжении получаса.
— Прошу прощения за то, что заставил тебя, Аль, так долго ожидать. — Проговорил Хасан, когда зашел в свой кабинет, и махнул Асире, чтобы та осталась на своем месте.
— Не стоит. Вы и так быстро пришли в себя. — Уважительно проговорил я, следя как Хасан качаясь подошел к столу и оперся об него. — Как заверял меня мой учитель, вы должны были около суток пролежать в постели.
— Хм. — Усмехнулся Халиф. — Ну, уж нет, подобное для меня непозволительно. Но перейдем к делу, так как предполагаю, у тебя еще слишком много проблем на сегодня. Я могу тебе помочь не умереть сегодняшней ночью, также как ты помог мне, через боль.
Хасан наградил меня улыбкой, которой люди могут наградить лишь своих мучителей. Еще раз вздохнув, Хасан продолжил говорить.
— Аль, наш род очень стар, и идет он от человека, которого ненавидел Ска всем сердцем. Наш родоначальник был вестником, умным вестником, который прошел по всем ступеням и рангам служения той, которая придет за каждым.
— Господин Синигами, — Обратилась ко мне Асира, когда Хасан замолчал и усаживался в кресло напротив меня и своей сестры. — Наш клан Агибов долго думал, чем наградить ваш клан. Золото, выгодное партнерство — все это мы могли бы вам дать, и даже согласны на брачный союз. Но как посчитал мой брат, это все ценно, но клану Синигами нужно иное.
— И мы решили вам передать одно из сокровищ, которое оберегает любой клан. — Проговорил Хасан и отпер своим ключом ящик письменного стола, извлекая из него небольшой свиток. — Я, Халиф Хасан ибн Агиб, передаю клану Синигами первый свиток Агиба. Того, кто основал наш клан, являвшимся воплощением смерти в этом мире тысячу лет назад, уничтоживший Кхаргов, возомнивших себя богами. Эта первая часть его истории, которую он рассказал своим потомкам в надежде на то, если в клане родится Вестник, то он уже будет знать, как не потерять себя на пути воплощения смерти в этом мире, кха кха, этот кашель невыносим.
Хасан внезапно закашлял, не закончив то, что он хотел мне рассказать. В кашле он указал на Асиру, которая посмотрев на меня, словно я отбираю у неё её первенца, тихо и спокойно заговорила.
— Мы подготовили его для тебя в качестве платы, чтобы ты вылечил Хасана. Нам нельзя терять власть над городом, он основан Агибом. Это наш город, но Светлоликий император не одобрит сейчас кандидатуру Шурада, ему не стать Халифом. — Тихо и проникновенно проговорила Асира. — Но ты не попросил платы ни в первую ночь, ни во вторую, ни сегодня. Шурад сейчас в клановом хранилище подготавливает для перевода с языка клана Агиба на ваш язык все рукописи вестников, которые были в роду родоначальника клана Агибов. Он был последним вестником в роду, но до него было еще пятеро, кому покровительствовала твоя госпожа.
Асира взяла свиток со стола, развернула его и передала мне. Там красивым подчерком были выведены слова о давней истории становления Вестником Смерти.
— Я ответственная за перевод, и потому мы просим о встречи с Миуюки, чтобы сверить оригиналы и переводы, которые мы передадим в дар клану Синигами. Чтобы не пала тень подозрения на то, что мы передали не все и утаили хоть малую часть знаний наших Вестников. — Проговорила Асира, добавив. — Надеюсь, это будет достойной платой за помощь тому, кто не ищет награды за свои труды.
— Это более чем достойная награда, и в сверке перевода нет необходимости. — С хрипотой в горле проговорил я, бегая глазами по свитку, и то и дело, натыкаясь на формулы и энергетические линии, которые описывали те или иные заклинания использующиеся Вестниками Смерти тысячу лет назад.
— Я все же настаиваю, так как надеюсь, что глава клана Синигами дополнит то, что мы имеем, и поможет с осознанием некоторых слов, которые хранятся на свитках родоначальника нашего рода. — Строго, со сталью в голосе проговорила Асира, посмотрев на меня, словно я оскорбил не только ее, но и весь их клан.
— Я передам вашу просьбу, как только у меня появится возможность. — С поклоном я ответил той, что представляла сейчас свой клан даже больше, чем Хасан.
Хасан и Асира вели со мной сложный, многоступенчатый разговор еще около часа, перед тем как отпустить с небольшой холщовой сумкой, в которой лежала моя самая большая ценность в этой жизни. Информация в любом мире ценна, но клан Агиба поделился со мной не только бесценной историей великого вестника, но и тайными знаниями, которые накопились у того за несколько поколений взаимодействия с моей покровительницей. Великие Стихии, как говорилось в начале свитка, никогда не дают что-либо просто так, они всегда требуют за способности определенную цену, не говоря, что дает тот или иной ранг. А вестник и обрученный со смертью — это были разные по возможностям служители моей покровительницы. И знания, что содержатся в первом свитке, были настолько велики, что зная всего лишь два первых абзаца, я бы никогда не стал обрученным со своей покровительницей. Мне это было бы не нужно. А сейчас, став обрученным, я не открыл и сотой своего потенциала, так как Смерть пока этого не хочет, и за то, что лежит в этой сумке она потребовала бы страшную цену, о которой я не хотел даже и думать. Шурад был прав, никто, ни боги, ни сама смерть не одарит меня так, как одарил сейчас клан Агибов.
Идя по улице, ведущей в магическую академию, я все порывался повернуться и уйти к Кхаргам, где в спокойной обстановке прочту проклятый свиток, который я желал открыть и начать читать даже посреди улицы. Но мне надо было встретиться с Хиарой. Но там прочесть секретный свиток с бесценными знаниями, с методиками по взаимодействию с эманациями смерти было бы фатальной ошибкой в моей жизни.
— Р-р-р! — Прорычало из тени одного из домов белоснежное создание, которое лишь слегка скалило свои небольшие клыки.
— Лентяй. Ты что тут делаешь?! — Удивленно воскликнул я, а из тени все также недовольно рыча, вышел наш полярный волк, на ошейнике которого было прикреплена небольшая записка.
Руку Астрид я узнал сразу, она написала, что две двери уже изгрызены, и она, одев на Лентяя ошейник, выпустила его из наших комнат. Для неё не было секретом, к кому он так рвался. Через Лентяя сестра меня также попросила с ней встретиться в академии, так как переживает из-за моего столь раннего отсутствия в поместье клана Барду.
— Ну что, Лентяй, и ты чувствуешь, как тьма сгущается надо мной? — С улыбкой спросил я волка, погладив его по белоснежной голове, а тот ответил мне тихим рыком. — Ну что, пошли, посмотрим, насколько пьяна после бессонной ночи принцесса этой империи?