Так я умер в этой телестудии в четвертый раз.
Кажется, очнулся я уже обгоревшим. Любое движение тут же отзывалось резкой болью, но опций у меня было немного. Кое-как приподнявшись, обжигаемый языками пламени, я зашагал вперед по коридору. В нос ударил запах жареного мяса и меня чуть не вывернуло, когда я осознал, что запах исходит от меня.
Не знаю сколько мне удалось пройти в таком состоянии. Со стороны, наверное, выглядело жутко. В какой-то момент огонь, казалось, сжег нервные окончания на моей коже и в каком-то извращенном смысле стало немного легче. Я велел телу идти — и оно шло, подчиняясь моим командам. Ни больше. Ни меньше.
Увы, длилось это недолго. Я преодолел с десяток метров, перевалился через упавшую на проход балку и рухнул на пол.
Так я умер в этой телестудии в пятый раз. После него считать я перестал.
Спустя пару смертей и воскрешений в почти сгоревшем состоянии, дорога до лестницы начала даваться немного легче. Возможно, я преодолел самые жаркие участки коридора, возможно, просто немного привык к адской боли, как бы парадоксально это не звучало… возможно, просто смирился с тем, что эта пытка с облезающей кожей при каждом воскрешении будет длиться тем дольше, чем дольше я буду выбираться из этой проклятой башни. Хотя, если честно, мне казалось, что она никогда не закончится — и на самом деле я нахожусь в аду. Но все же, я шел. Тело подчинялось моей воле.
Самым большим кошмаром было синее небо, что виднелось за окнами расположившимися вдоль коридора. Мне хотелось просто выпрыгнуть и в считанные мгновения закончить эту пытку, однако в то же время я понимал, что никак не смогу их разбить. Вид на ночной город в этот раз казался мне личной издевкой от судьбы.
Страшно представить, сколько заняла дорога до лестницы в таком виде. Не думаю, что больше десяти минут. Вот правда мне они казались плюс-минус вечностью. Мысли в таком состоянии представляли собой лишь животный поток образов, каждый из которых кричал мне о спасении из этой башни.
Ввалившись в раскаленную дверь, ведущую к коридору с лифтами, я упал на пол, полностью обгоревший. По сравнению с телестудией здесь было даже холодно, хотя пожар прошелся и по этому фойе. Силы оставались только на то, чтобы ползти. В этой комнате не было ничего, что бы облегчило мои страдания, а возвращаться в огонь, надеясь на то, что за время восстановления я снова не обгорю мне не хотелось.
Я медленно поволок своё больше напоминающее уголь тело по коридору к лестнице, молясь о том, чтобы в её центре был пролет в который мне удалось бы сброситься и восстановиться уже где-то пониже.
Впрочем, на свою удачу мне уже давно пора было бы перестать рассчитывать. Толкнув дверь, я убедился в том, что пролет хоть и был, но мне бы при всем желании не удалось в него протиснуться. Взвыв, я пополз вниз.
Судя по всему, горел не только этаж с телестудией. Это снимало все сомнения о том, что башню подожгли специально. Я пополз вниз и преодолел… максимум этажей пять, когда осознал что меня в очередной раз покидают последние силы. Позади меня оставалась довольно мерзкая картина… кровавый след вперемешку с кусками обгоревшей кожи широкой полосой тянулся по серым ступенькам вслед за мной.
По ступеньке сползая вниз, я добрался до пролета на одном из этажей где и остановился. Ноги больше меня не слушались. Я медленно потянулся едва двигающейся рукой к желтому поручню и впервые осознал что вообще творится с моим телом. Кожи на руке не было от слова совсем, я видел свои сухожилия и подгоревшие мышцы, охватывающие черные кости. Рука безжизнено рухнула вниз, так и не дотянувшись до перекладины, оставляя меня в луже собственной крови на ступеньках.
Это даже немного радовало — скорая смерть означала пробуждение без страшных ран, покрывающих все тело… Думаю, если бы мог, я бы даже улыбнулся, понимая, что конец мучениям близок.
И когда я уже почти закрыл обгоревшие веки, моё затуманенное сознание привлек звук, исходящий откуда-то снизу.
Моргнув и силой перекатив голову в нужную сторону я увидел нечто странное:
Пару спокойно поднимающихся вверх по ступенькам силуэтов мужчин в черных куртках. Я не был уверен в том, что происходящее не галлюцинация моего умирающего мозга, да и их слова смешались в одну неразборчивую кашу у меня в голове. Единственное, что удалось запомнить перед смертью, это как надо мной склонился тот из них, что был повыше. Он закачал головой и похлопал своего спутника по плечу.
— Поверить не могу, что нам не врали, Укольцев.
Глава 4
Холодный металл под спиной. Я чувствую его, не видя.
Затяжной хрип — первый вдох. Жуткий, протяжный.
Мерзкий сладковатый запах, въевшийся в ноздри. Заставляет нос чесаться.
Кожа как будто всё ещё пылает. Как будто — потому что рассудок понимает, что это фантомная боль, последний отголосок пережитого ада. Вот только телу всё равно: оно чувствует боль так же, как если бы та была реальной, и постоянно ждет, когда нахлынет волна жара и кожа начнет плавиться.
Это не заканчивается. Сколько я не пытаюсь себя переубедить — стойкое чувство не исчезает.
Тем не менее, я силой воли заставляю себя переключиться на реальные ощущения тела. Так, металл… если он чувствуется даже через фантомную боль, значит — он первая зацепка. Металл, металл, что ещё…
Кажется, меня покрывает слой плёнки или чего-то в этом роде. Что-то тонкое, прохладное и…
Я открываю глаза, выныривая из тошнотворного полузабытья в реальность.
Простыня. Вот что это такое. Я накрыт простыней с головой. Ох, нехорошее предчувствие…
Скинув простыню, я приподнялся на локтях и осмотрелся.
На мне, разумеется, не было ни нитки — не считая этой самой простыни. Осторожно встав со стола, я закрепил её на бёдрах и, пошатываясь, оглянулся.
Гадать о том, что это за помещение, не приходилось — вид комнаты говорил сам за себя. Металлический стол, на котором я лежал, и соседние такие же — пустые. Открытые двери камер в стенах — в них обычно хранятся трупы. Белый потолок и тусклая, потрескивающая лампа накаливания.
Морг. Раньше бы я сказал, что это последнее место, где мне бы хотелось оказаться, однако сравнивая с тем адом, что пришлось пережить во время побега из небоскреба… скажем так, приятна прохлада даже убаюкивала. Учитывая количество смертей, которые я пережил, даже странно что в морге удалось очутиться только сейчас.
Я пожал плечами. Что-то новенькое.
На стене виднелась печать мортусов. И на противоположной — тоже. Предосторожность на случай, если они нарушат свой же протокол безопасности — эта штука остановит или хотя бы задержит большую часть скверны, что появится здесь.
В остальном же это место было совершенно пустым. Трупов не было, других простыней, либо же каких-то инструментов — тоже. Только я и помещение.
Я встал и направился к двери. Подергав ее, убедился, что она закрыта — как и следовало ожидать. Я замер, пытаясь успокоить свое сердцебиение.
Вот в чём вопрос: меня сюда доставили, зная, кто я такой — или же просто мортусы привезли обычный труп? Судя по тому, что я один в этом зале — они знали и оставили меня здесь намерено.
Из головы не шли те двое, которых я видел перед тем, как потерять сознание. Они привиделись мне? Или и правда существовали в реальности?
Минуты две я стоял возле дверей, слушая стук собственного сердца. А затем услышал кое-что ещё: звук ключей, поворачивающихся в замке.
Открывали не эту дверь, а какую-то другую, находящуюся за ней; поэтому я успел отскочить на три шага и снова сесть на металлический стол. Лечь? Прикинуться трупом? Нет, какой смысл — что за идиот не сможет отличить живого человека от обгоревших угольков? И тем более, повторюсь, на всю эту комнату я один.
Спустя секунду ключ повернулся и во второй двери. Та открылась, и я уставился на силуэты двух мужчин, возникших на пороге.
Очень высокие — это первое, что бросалось в глаза. Одинаковые чёрные куртки и крепкие, рабочие брюки — практичная и немаркая одежда без каких-либо опознавательных знаков. А ещё у одного из них в руках был объемный пакет с логотипом крупной сети супермаркетов.
— Отлично. Наконец-то очнулся, — эта фраза была обращена не ко мне; тот из парочки, что без пакетов, обратился ко второму. — Дай одежду.
Второй, ни слова не говоря, развернулся и вышел обратно, а первый оперся рукой о дверной косяк, глядя на меня. Я тоже глядел в ответ — а что ещё было делать? Стоящий отдаленно напоминал мне Фридриха: такие же широкие плечи, массивная фигура атлета, обильная щетина — не борода, а именно прическа человека, которому банально некогда побриться.
— Просто на всякий пожарный, — голос у него был глубокий, добродушный и с едва уловимым восточным акцентом. — Не пытайся сделать какую-нибудь глупость. Факт номер один: и я, и мой напарник можем вырубить тебя за долю секунды.
От их внешнего вида, тона и даже выражения лиц за километр воняло спецслужбами. Что уже говоря о дешевых фразочках… уверен, что я не первый кому они об этом говорят. Впрочем, спецслужбы тоже бывают разные — в том числе и клановские. Вот только акцент наводил на определенные мысли.
— Факт номер два, — продолжил он. — Мы знаем твой секрет. С воскрешением. Это позволит нам не сдерживаться, если что.
Эта фраза ударила по мне не слабее пожара. Наверное, так себя ощущают люди, которым в один прекрасный день на почту приходит видео, где они изменяют своей жене, а следом — вежливая просьба заплатить денег, чтобы больше никому такое письмо в руки не попало. Одним словом — уязвимо.
— И вам добрый день, — я размял плечи и натянуто улыбнулся ему в ответ — Меня, кстати, Марк зовут.
— Ты шутник у нас, значит? — закатил глаза бугай. — Но не переживай. Как я и сказал, это не угроза, а так… предосторожность. На случай, если ты попытаешься, например, напасть.
Если бы хотел, то уже напал бы. Но после произошедшего в телестудии расклад сил мог поменяться самым непредсказуемым образом и было бы неплохо хотя бы немного разобраться в том кто это и что они от меня хотят.
Не успел я сказать ни слова, как второй мужчина вернулся, держа в руках спортивные штаны и водолазку. Он кинул их мне — я машинально поймал.
Не густо. Прошлый наряд мне нравился в разы больше. До сих пор не знаю, почему Сара тогда решила так долго возиться со мной, однако результат того стоил. Интересно, что сейчас с ней?
— Одевайся, — велел первый, — И выходи сюда.
Затем оба вышли, оставив меня в пустом помещении.
Цепляя на себя одежду, я лихорадочно отбрасывал варианты касающиеся того, кем могла быть эта парочка. Они не из Белецких, и не из Роттов… это было ясно как белый день. Уверен, что поймай меня Вульфрик или Говард, то мы говорили бы лично. УБИ? Тоже не вариант. Со мной контактировали только Баркер с Рубаном, да и нужды во всей этой недосказанности бы не было. Спецслужб нашей страны вообще не было слышно, полагаю, УБИ приказало им не лезть в это дело — или они просто сдохли. Не удивлюсь, если этот орган власти атрофировался за ненадобностью.
В таком случае, это довольно простое уравнение — восточный акцент плюс спецслужбы равно Республика.
Хотя, прощупать почву не помешает. Я еще раз окинул морг взглядом и, схватившись за дверную ручку, решил вести разговор с убеждением, что эти двое из клана Гиарров.
Все таки, этот клан был одним из самых влиятельных в стране — даже влиятельнее Белецких. Которые — совпадение, ага? — в последние годы сильно его потеснили. Глава Гиарров был председателем совета кланов, а ещё — снова совпадение! — именно этот клан контролировал мортусов и морги. Допустим и посмотрим на результат.
— И что же нужно от меня господину Гиарру? — хмуро осведомился я, открывая дверь. Помещение за ней, кажется, было своеобразной «комнатой отдыха» для персонала — с плитой, холодильником, телевизором и небольшим диваном с потасканным пледом. Выделялись разве что пара экранов, что транслировали изображение из камер внутри морга. Жутковато, однако необходимо, когда твоя работа включает в себя вероятность того, что какой-нибудь труп за стеной решит проснуться Блуждающим.