— Ты, Вильян, канеш, мудрило то ещё. Однако ж нам-то не сложно. Всё, как скажешь, устроим, — согласился за всех Окорок. — Подождём в сторонке. Типа клюквой токмо интересуемся.
— Всё, как в песне, будет! — усмехнулся Нелюдь. — Каждая строчка ладная.
На том и порешили. Арнео быстрым шагом пошёл в сторону деревни напрямую и для того начал раздвигать руками высокую осоку. А мы привязали коней к деревцу поосновательнее и не торопясь двинулись следом по его просеке. Но, честно сказать, лучше бы мы выбрали тропу. Всё равно каждый из нас порезался. Болотная осока была острой, как бритва, а в здешних краях ещё и доходила взрослому мужчине по плечо, хотя не должна была бы вырастать выше колена. Косарь, который как-то ещё и споткнуться умудрился, вообще заматюгался на чём свет стоит. К татуировкам на лице глубокие порезы как-то не шли.
— А этому хоть бы хны, сука, — завистливо шепнул Окорок, выглядывая из-за угла избы, за которой мы скрывались.
— Как эльф, — печально вздохнул Нелюдь. — С лютней и в голове только любовь.
Я откровенно покосился на ожерелье из ушей на бычьей шее и задумчиво почесал подбородок. Кажется, Нелюдь стал для меня открываться с совершенно неожиданной стороны. Не с той, как я впервые увидел его, отгрызающим мощными челюстями мясо от цельной бараньей ноги.
… Вот и думай, что уже разбираешься в людях!
— Смотрите-ка. Им не выйти, — привлёк наше внимание к загоревшемуся дому Косарь.
Изба бездетного вдовца Леонтия вспыхнула словно спичка одновременно с тем, как резко захлопнулись ставни. Тяжёлого тёмного дыма при этом было больше, чем при обычном пожаре, а дверь почему-то ещё и не хотела открываться, пока кто-то из соседей не бросился на неё с топором. Люди вокруг загалдели. Некоторые посообразительнее выстроили цепочку от старого колодца и пробовали передавать вёдра с водой. Но поливали они не хатку Леонтия, а ближайшие постройки. Даже дураку было понятно, что дом спасать бесполезно.
— Вот он, — указал я пальцем на худощавого мужичка.
Леонтий сбежал с крыльца, высоко поднимая колени. За плечом он удерживал огромный тюк добра. Следом за ним не отставала Анна. Девушка была бледна, губы её что‑то шептали, а руки нервно стискивали недоплетённое кружево.
— Ах ты негодница! — вдруг обернувшись, прикрикнул на неё Леонтий. — А ну в дом беги! Давай-давай. И из красного сундука всё на улицу мне кидай. Я тут подбирать буду!
— Да как же ж, дядюшка?! — испуганно воскликнула девушка.
Арнео, который почти что подобрался на расстояние, необходимое для наложения заклинания, вдруг оказался сбит с ног Митяяем.
— Посторонись! Дай поглазеть, чё дейется! — прозвучал запоздалый мощный глас.
Пока хранитель мира поднимался, Анна уже покорно юркнула обратно в избу. Но едва она возникла в дверях с какой-то расшитой тряпкой в руках, как крыльцо начало обваливаться. Девушка истошно закричала, и силуэт её перекрыло пламя.
— А-а-а! — начал рвать на себе волосы Леонтий.
— Да почто ты, дурень, девку туды отправил?! — некий старичок посмел поднять голос на местного зарвавшегося ворчуна, с которым ранее связываться желающих не имелось.
— А тебе то что! Моя она! Моя! — показал тот щуплый кулачок в ответ.
Старичок презрительно сплюнул на землю, но тут его начала оттаскивать баба со словами, что не надо бы ему в таком возрасте в чужие дела нос совать, а то как бы без оного деду и не остаться.
Всего этого Арнео толком не увидел. Стоило ему подняться на ноги, как он сбросил с себя лютню да ринулся в горящий дом, голыми руками отодвигая балки. Местные пооткрывали рты от удивления и восторженно зашептались, когда бог всё-таки вынес потерявшую сознание девушку на руках. Он тяжело дышал, пытаясь очистить лёгкие от дыма, но уверенно нёс Анну ближе к колодцу.
— Куды ты её?! — тут же встрял Леонтий.
— А это тебя не касается, сука! — выкрикнул Окорок, и мы вчетвером вышли на открытое пространство.
Недавно прекратившиеся испуганные восклицания и аханье послышались вновь, а вокруг Леонтия образовалось порядочно свободного места. Жители Подранок и не думали ему помогать. Они жили возле болот и заботились каждый сам о себе, забывая, что заполоняющие топи кикиморы и утопцы выживали и плодились только благодаря тому, что держались… стаей. Эти люди потеряли что-то важное. Что-то, что делает человека человеком. И глядя на них, у меня внутри сделалось как-то мерзко до полного отвращения. Не будь здесь Арнео, я бы всю эту деревню вырезал и сжёг. И это было бы правильно. Так следует уничтожать любую гнойную рану, неважно рана эта на теле живого существа или на плоти мира. Надо уничтожить подчистую. А не то зараза будет передаваться, как среди коров в Морошках.
… Нет! Это всё надо остановить.
— Нет. Не надо, — вдруг холодно приказал нам Арнео и положил начавшую приходить в себя Анну на землю. — Я всё-таки сам. Сам хочу.
Глаза его замерцали, а тело наполнило сияние. Будь вокруг ночь, оно бы озарило местность словно лучи солнца. Хранитель этого мира действительно стал выглядеть как бог… Хорошо, что я различал, что это всего-то очень и очень высококлассная иллюзия. Не то бы тоже поверил и сам осенил себя каким знаком.
— Ларион! Ларион Свет Солнышко! — загалдели в толпе и начали падать на колени.
От Арнео начал распространяться нестерпимый жар, а затем он он величественно подошёл к дрожащему Леонтию, возложил ему руку на лоб и приказал:
— Гори.
Мужичка окутало пламя. Он дергался, верещал, пробовал кататься по земле, но этот огонь ничто не могло погасить. Даже когда тщедушное тельце Леонтия затихло, белоснежные языки продолжали буйно отплясывать на костях, покуда не осталось от них и пепла. Тогда Арнео медленно прошёлся по кругу, заглядывая каждому жителю Подранок в глаза, и в конце концов процедил:
— Звери вы, а не люди. И покуда не научитесь жить по человеческой правде и совести не явлю я вам ни одного благословения своего. Прочь отсюдова, не то и вас пожгу!
Перепуганный народец разбежался в считанные секунды. Косарь ткнул меня в бок и взволнованно спросил:
— Мож и нам того?
— Не, всё нормально, — ответил я ему и подошёл ближе к Арнео.
Хранитель мира плавно снял с себя иллюзию и присел возле Анны. Она скорее восторженно, чем испуганно, посмотрела на него и вдруг горько расплакалась, закрывая лицо руками:
— Грешна я! Виноватая! Я ведь молилась. Молилась, чтоб умер дядька мой. Молилась!
— Знаю. Бог твой эти молитвы и услышал.
Он аккуратно опустил её ладони, поцеловал в лоб и прижал к себе. Затем посмотрел на меня, смотрящего на него с укоризной.
— Что, Морьяр?
— А я и ребята? Зачем мы тебе нужны были?
— Хотел посмотреть. Вдруг так уехали бы? Грамоту-то ты получил. Мог и не вернуться.
— Я, конечно, привык находиться там, где мне больше платят, но…
Мне никак не удавалось выразить вслух то, что я ощущаю. Это была несомненно обида, но обида на что? Слова я не давал никакого, чтоб об обещании говорить. Другом Арнео мне не был. То, что девушку обижали, так мало ли обиженных на свете?
С чего я вдруг взял и обиделся?
— Но почему ты так подумал? — решил я выяснить сперва мнение бога.
— Да потому что лет пять назад ты бы поступил именно так.
От этих слов меня покоробило ещё больше, чем от прежних. Пять лет назад меня называли Предвестником. Пять лет назад я слыл опасным магом, известным на всё междумирье. Пять лет назад я являлся верным слугой Тьмы. Я был… Кем я был? То прошлое затянул туман. Я даже едва мог теперь назвать его своим. Как оно могло быть связано со мной нынешним? Я плохо одет и не расстаюсь с мечом. Несмотря на все старания мне не вырваться за пределы возможностей неофита. Я использую свет. Я таскаюсь по дорогам как наёмник и волоку за собой девчонку-недотёпу, которую про себя называю Шершнем и вокруг которой сосредоточено всё моё настоящее. Элдри вдруг превратилась в основу моего внутреннего мира.
…А чем стал мой мир? И кто я сам в нём?
Ответы на эти вопросы не находились, и ещё тягостнее мне было оттого, что пять лет назад о таком бы я ни за что и не задумался. А потому, словно потеряв дар речи, я молча развернулся, опустил голову и, чертя остриём меча по земле кривую линию, не прощаясь, медленно пошёл в сторону тропы, по которой следовало въезжать и выезжать из Подранок. Однако шаг мой становился всё стремительнее, потому что мне наивно казалось, что стоит остановиться или снизить скорость, и я не смогу больше сделать ни одного глотка воздуха. Грудину сдавило. Сознание стало совсем рассеянным.
— А чё он там такое нахуй устроил? — нагнал меня первым Нелюдь.
Я вздрогнул, сразу опомнился и основательно замедлил шаг — Окорок же не мог ходить так быстро, как я.
— Эй, Странник, — настороженно оглядываясь назад себя, шепнул мне Косарь. — Эт что? Взаправду бог был?
— Просто маг, — подумав, язвительно ответил я. — Маг, который порой пытается играть в бога. И это плохо. В бога не надо играть. Им надо быть.
II. 4. Без царя в голове. Глава 10
Несколько месяцев после смерти Марви пролетели совершенно незаметно. Затем они сложились в самый настоящий год. И ещё в один. И ещё почти что в один. За это время Стая исколесила Ингшвард вдоль и поперёк и даже вернулась в Диграстан. В этой северной стране должно было быть много работы, но у нас образовался какой-то застой. И, по правде, подвела нас, сыграв злую шутку, отличная слава. Наниматели боялись предложить таким как мы недостаточно высокий гонорар, а потому, благоразумно экономя средства, искали иных наёмников. Кроме того, наркотики настойчиво превращали Данрада в суетного, дёрганного и чрезмерно агрессивного типа, с которым мало кто хотел сотрудничать после встречи. Вот так и вышло, что из последнего хорошего довелось только караван купца охранять — мелочная работенка, но на безрыбье и рак рыба; да на болото на какого-то монстра отправиться. Монстром, правда, оказался ветер, оригинальным образом завывающий в пещере. Так что Стае пришлось поиграть в строителей. Мы зашпаклевали щели, замазывая их глиной, а после соорудили из подручных материалов голову, которую всенепременно надлежало градоправителю сжечь как можно быстрее. В общем, нам было чем заняться, но в этих делах ничего прибыльного не было. Так что мы уж было надумали покинуть разочаровавший Диграстан и двинуть по новой в Старканию, как Засланец рассказал байку, что в не столь далёком от нас Йоррахе готовят отменный вересковый мёд. Нелюдь припомнил строфы из баллады о выпивке, и попробовать легендарный напиток захотели многие. Данрад же ещё и обнаружил, что его запасы курева закончились, хотя их хватить ещё на полгода вперёд должно было. И потому, едва начав путь, мы свернули с прямого маршрута.
Там, на самой границе с Северным Беспределом, стоял древний славный город Йоррах и благодаря высокой огромной стене стойко охранял земли своей страны от дикарей-набежчиков. Даже самый дурной варвар предпочитал пройти вдоль преграды километров с тридцать в одну или в другую сторону, а не лезть напролом. И, к слову, вот там-то на окраинных заставах было жарко. Там обитали суровые люди. Любой крестьянин знал, как срубить голову топором! Но вот местные жители оказались на диво веселы, беззаботны и приветливы.
…Ну, или не очень вообще-то.
— Вертай назад, сука! Назад вертай тебе говорят, пока не прибил! — грозно покрикивал на раззявившего рот деревенщину, перекрывшего телегой с капустой дорогу, плотный разъярённый мужичок. Но селянин нещадно тупил и не понимал, что ему делать. Дело пахло хорошей разборкой.
— Останемся и посмотрим? — спросила Элдри и откусила от спелого яблока кусочек.