Фу. Я внутренне перевёл дух. Если честно, то я несколько переживал за наш военный груз. Всё-таки возить и торговать оружием, я как-то ещё не привык. Но, теперь главное кого нашли. Не хотелось бы потерять кого-то из специалистов.
— А где их нашли? — капитан. Это же его непосредственные подчинённые, ему и "головная" боль. Я скашиваю взгляд на капитана, киваю, призывая продолжать разговор.
— На улице Репербан. Нас вызвал прохожий, который нашёл их в углу.
Улица Репербан центр богемной жизни Гамбурга в портовом районе Санкт-Паули. Свою "фривольную" славу улица получила за городские кварталы в районе порта, считается местом разгула пороков и блуда.
— Но тогда не будет терять время. Надеюсь, такси вы нам потом найдёте? — вступаю в разговор я.
Загружаемся в автомобильчик и объезжая многие улицы едем в участок. Сейчас в Гамбурге и не только, это проблема многих старых городов, на автомобили не везде и проедешь. Много старых кривых улочек со ступеньками, на которых можно проехать только верхом на лошади или идти пешком. Старые улицы у меня вызывали умиление, в отличие от аборигенов. В двадцать первом веке такого практически и не увидишь. Всю эту "красоту" скоро разрушат. Сначала варварские бомбардировки английских и американских самолётов, а потом законы урбанизации.
Через полчаса блуждания по улицам подъехали к четырехэтажному узкому зданию. Довольно оригинальному, но красивому, построенному в готическом стиле. Фасад дома из красного кирпича довольно узкий, в два окна с эркером между ними. Одна боковая сторона вплотную примыкает к St. Pauli Theater. Архитектор внёс разнообразие в кирпичную кладку Davidwache, украсив её керамическим орнаментом и прочими пластическими элементами. Новое здание комиссариата передали полиции 10 декабря 1914 года. В это время в Европе уже во всю бушевала Первая мировая война.
Дежурный полицейский открыл правые ворота в торце здания. Вообще-то их было двое, рядом друг с другом, в смысле ворот в торце здания. Мы заехали внутрь. Вышли из машины, и перешли по коридору в другое помещение. Тут у них было что-то вроде временного морга, как я понял. Нас встретил самый настоящий врач в серовато-белом колпаке и старом льняном халате старого образца. Одевался халат при помощи помощника и завязывался сзади на завязки по всей длине.
— Вот смотрите — после того как мы поздоровались, врач отодвинул ширму показал на два трупа, лежащих на каменных скамейках.
Ух. Я опять перевёл дух. В погибших я узнал кочегара и развесёлого матроса-фламандца. Его поведение на корабле постоянно привлекало повышенное внимание к нему. Его шутки и всякая другая деятельность, частенько находились на грани дозволенного и приличия. Я особо на это не обращал внимания, так как это вносило разнообразие в жизнь экипажа и касалось рядового состава. С ним в основном ругался боцман и обиженные нижние чины. Но вот эта его "жажда приключений" на этот раз и подвела его в "весёлых" кварталах Гамбурга. И кому же на этот раз смертельно не понравились его шутки? Хоть и потеря, но ничего такого существенного для меня и парохода нет.
— У них забрали все ценные вещи, кроме документов — произнёс Майер, взял со стола у врача паспорта и подал нам. — По ним мы и узнали, что они из вашего экипажа.
"Что само по себе уже странно" — добавил я за него и про себя. Под эти чёрно-белые фотографии, что были на паспортах, половину мужского населения Германии можно подвести. Плюс рост, цвет волос и возраст, ещё половина. В общем, паспорт довольно ценная сейчас вещь в Европе. Разного народа, после смягчения контроля границ, шатается много и не у всех есть документы. Эмиграция по Европе значительно усилилась. Вот это всё заставляет меня отнестись подозрительно к смерти членов моего экипажа… хотя все может быть.
Глава 4
Это всё подействовало на меня угнетающе. Поэтому я отдал приказ капитану побыстрее закругляться со всеми делами, экипажу отменить увольнения, и мы идём в Данциг. Не знаю, возможно, немцы и рассчитывали пропихнуть нам пару человек в экипаж на судно, но у них это не получилось. В Данциг мы идём неполным экипажем. Я категорически отказался брать людей, а зарплату распорядился распределить между другими кочегарами и матросами. Тут не далеко, а там посмотрим.
Вольный город Данциг, будущий Гданьск, сейчас является городом-государством и образованный 10 января 1920 года согласно 11-му разделу 3-й части Версальского договора 1919 года. На его территории находились собственно город Данциг и свыше 200 более мелких населённых пунктов бывшей Германской империи. Но сейчас он не является ни частью Германии, ни частью Польши. Основное население сейчас это немцы, а вернее пруссаки и их потомки. В 1945 году город взяли штурмом советские войска, нафига только мне совсем не понятно. Вполне можно было договориться и срубить с них приличную контрибуцию с политическими обязательствами. На Потсдамской конференции решили передать город Польше. Тут англосаксы "сделали" русских, как детей. Зачем это понадобилось Сталину, я понять ну никак не могу. Ну и оставался бы он дальше таким же вольным городом-государством, явно бы для СССР это было бы намного лучше. Хоть многие и хвалят Сталина и вполне заслуженно, но политических ошибок он сделал очень много. Советский народ заплатил такую огромную цену за победу, а политических и материальных выгод СССР получило по минимуму, что вызывает подозрения. Но это моё личное мнение, а как уж там, в действительности случилось, бог весть. Постараюсь хоть немного изменить ситуацию, даже самому интересно, что из этого получиться.
Вольный город Данциг мог вести свои международные дела только через Польшу, с которой он также состоял в таможенном союзе. Так и надо было и после войны всё оставить. В соответствии с польско-данцигским соглашением от 9 ноября 1920 года, в городе появился польский дипломатический представитель. В соответствии со ст. 6 этого соглашения, польское правительство обязалось не заключать международные договоры, затрагивающие Данциг, без предварительных консультаций с властями Вольного города. Сам Данциг большой крупный порт и достаточно большой город на Балтике, где здания, в основном построенные в стиле классицизма и готики.
За время пути профессор Бехтерев продолжал делать мне массаж и заставлял пить какое-то лекарство. Улучшений это пока не приносило, но и хуже мне тоже не было, что меня радовало.
Подгадали ход судно так, чтобы экономным ходом подойти к рассвету на дальний рейд Данцига. Встали, чтобы не мешать движению других кораблей и судов. Взглядом проводили огромное количество рыболовных шаланд в предрассветных сумерках идущих от города в море на рыбный промысел.
Я дал разрешение на отдых экипажу на пять дней, как и обещал. Но всех предупредили об осторожности, и к каким последствием это может привести. Хватит нам приключений и в Гамбурге. Мне пришлось оплатить похороны двух человек. Отправили и скорбные письма домой погибших. Послал и небольшую материальную помощь почтой. Это понятно, что не прибавило мне настроение. Похороны оказались совсем не дешевыми, и немцы постарались содрать с меня за это по максимуму…
Сакис провел достаточно много времени, учась в Данциге, чтобы изучить город и его жителей. Ни город, ни покупки меня больше не интересуют. Прикупил бы что-то из бытовых предметов, но задерживаться в СССР я не планировал, так что обойдусь. Да и разговор который я хотел провести со Сталиным и Ко возможно окончится скандалом и разрывом наших отношений.
Сейчас же мне нужен только Карл, сокурсник Сакиса Маноса. Надуюсь уговорить его возглавить ударно-штурмовой отряд морской пехоты у себя на судне. Если бы он был немцем, разговора бы у нас и не было. Карл был чистокровный пруссак и пока особой любви к немцам не испытывал.
Капитан связался с администрацией порта, объяснил цель визита и вызвал дежурный катер. Я спустился с десятью членами экипажа на катер и поехал на берег. Карл жил с родителями почти в центре города, около ночного рыбного рынка. По рассказам Карла, его беспутней дед проиграл состояние семьи в карты перед войной. Оказывается, этому пороку подвержены были на только русские дворяне. Его отцу пришлось начинать всё сначала. Обедневший род сумел собрать деньги и организовать небольшую фирму, место на рынке и несколько рыбных баркасов. Не сказать, чтобы семья бедствовала, но и не шиковала. Ведь в семье кроме него были ещё дети, две младшие сестры и старший брат. Вот и приняли на семейном совете решение, и Карлу пришлось поступать в военное училище, надеясь сделать военную карьеру. Все данные для этого у него были, как физические, так и образовательные.
Сначала были шести месячные курсы, где он был зачислен в звание портупей-юнкера. После успешного сдачи экзаменов получил чин подпрапорщика (фенриха), потом военная практика и поступление в военное училище для дальнейшего обучения на унтер-офицера. Вот на военных девятимесячных офицерских курсах Сакис познакомился и сдружился с Карлом.
Столь короткий срок обучения в Германии был обусловлен высоким уровнем общего образования среди населения и значительным числом лиц, оканчивавших курс гражданских учебных заведений 1-го разряда, а также престижем военной службы. Все это обеспечивало германское военное ведомство необходимым числом молодых людей, образовательный уровень которых давал возможность в течение 6 месяцев службы в войсках и 9 месяцев курса военного училища подготовить их практически к офицерскому званию. В свою очередь краткость курса имела своим следствием то, что училище было организовано не как строевая часть, а как учебное заведение, где главное внимание было обращено на индивидуальное обучение.
По всей видимости, именно отсюда растут корни отличий двух систем военного образования — германской и российской/советской систем подготовки офицеров. Невысокий уровень образования в России (в Германии даже среди призывников доля неграмотных составляла 0,4 % против 30–40 % в России) определил иной подход к подготовке будущих офицеров. Даже после ликвидации юнкерских училищ и повышения требований к поступающим в военные училища срок обучения в СССР составлял 2 года — следствие в первую очередь именно слабой общеобразовательной подготовки призывников. Более того — при некоторых училищах военное ведомство даже вынуждено было создать подготовительные курсы. В то время, как обладающие многочисленным и образованным контингентом, немцы могли себе позволить ограничить обучение менее чем 1 годом и 3 месяцами (15 мес.), из которых на непосредственное обучение в военных училищах приходилось меньше 9 месяцев. Остальное, в первую очередь строевую составляющую обучения, знакомство с жизнью войск, привитие командных навыков — немцы в значительной части переложили непосредственно на войска. Русские военные были вынуждены отвести на подготовку будущих офицеров 2 года (24 мес.) и чтобы не завышать сроки подготовки будущих офицеров, они все составляющие подготовки будущих офицеров сосредоточили в военных училищах, организованных по принципу строевых частей.
Дальше они учились вместе, проходили военную практику. Если Сакис проходил вне конкурса, то Карлу пришлось стараться. Никто скидку ему не делал. Дальше они вдвоём перешли на офицерские курсы, которые должны были продолжаться три года. Необходимо отметить и гораздо больший объем знаний, получаемых будущим офицером, так что времени на развлечения у них осталось мало. (Без 6 мес. службы на рядовых должностях) против 15 в старой армии. Последнее вкупе с гораздо более жестким базовым отбором и соответственно изначально более высоким интеллектуальным уровнем кандидатов — давало Рейхсверу возможность подготовить действительно первоклассных офицеров.
Третий момент — описанный выше уровень подготовки офицеров имел и свою обратную сторону — общее количество командиров, подготовленный по столь высоким стандартам, означал крайне незначительное количество таких офицеров[5].
Импульсивность южанина готового на всякие проказы, понимая, что за это ему особо ничего не будет, сдерживалось рассудительностью и медлительностью пруссака. Даже учителя в училище отмечали хорошую результативность и неординарность решений, в учебе показанную друзьями на занятиях по тактике и стратегии…но и в проказах. Придумать что-нибудь этакое… это Сакис, а воплотить и отшлифовать до воплощения… это уже Карл.
К сожалению учителей, которые с немалым интересом следили за результатом учебы и проказ друзей, Сакис не доучился, а уехал домой…
Сначала я зашёл в банк, где разменял сто немецких марок на данцигский гульден, который тут ввели с 1923 года. Потом в магазин, где купил пару бутылок сливового шнапса и других продуктов, растратив почти все гульдены, оставив только на извозчика, и отправился к другу. Надеюсь застать его дома, а не на службе, всё-таки сегодня воскресенье.
[5] Если принять во внимание, что новых офицеров начали готовить только в 1921-22 гг., срок их обучения составлял 4 года, то первые выпуски, скорее всего, были сделаны только в 1925 году, то есть до прихода Гитлера к власти в 1933 году было сделано около 8 выпусков. Как отмечалось выше — в год количество кандидатских вакансий колебалось от 120–180 до 250 человек, при этом необходимо учитывать и высокий уровень отсева. То есть вполне вероятно, что общее число подготовленных за время существование Рейхсвера офицеров — составляло около 1000 с лишним человек. — Истор. справка.
— Понимаешь Сакис, бросать службу я совсем не желаю. Зачем? У меня всё хорошо — расстегнув ворот фирменного кителя ещё на одну пуговицу, и вытянул свои длинные ноги Карл. Пруссак был довольно высок метр восемьдесят и худ. Шатен с правильными, но слегка с крупноватыми чертами лица. Мы сидим уже четыре часа за столом в его маленькой квартире, которую он снимает в соседнем от родительского доме. Такой же четырехэтажный дом с остроконечной крышей и такие же маленькие квартиры. Буквально пеналы, а не квартиры. Ширина комнат в таких домах, чуть больше двухметровых окон. Длина три с половиной, четыре метра. Кривые и узкие лестницы в домах до того, что мебель или другие крупногабаритные покупки домой затаскивают через окна. Для этого на чердаке укреплена специальная балка с роликом и выдвинутая чуть впереди фасада дома.
Вначале я постучался в дом к родителям Карла, поздоровался и пообщался с ними минут пятнадцать. Они помнили "того Сакиса" и сразу же уходить было бы невежливо. Они мне и подсказали, что мой друг стал важным человеком, получил звание гауптмана (капитана) и является начальником поста стражи на каком-то участке границы. Не таможенником, а именно стражи, наподобие пограничников и полиции в одном лице. Где это находиться я не понял, но тут всё рядом. Потом объяснили, где он сейчас живёт.
Радость встречи была взаимной. Вспоминания затянулись на долгие три с лишним часа, и только потом Сакис сделал предложение Карлу. Пруссак переспросил интересующие его моменты и вынес своё решение.
— Карл, Европа опять двигается к большой войне. Неужели ты хочешь рисковать собой и своими близкими? — задаю вопрос.
— Я военный — начал Карл.
— Военный, не значит дурак — перебиваю его. — Ради чего ты должен будешь воевать? Ради того чтобы англосаксы нагнули под себя весь мир?
— Почему ты в этом так уверен?
— А вот посидишь и поразмыслишь и тоже придёшь к таким выводам. У меня в плену на это много времени было. Американцы и англичане вкладывают огромные деньги в Германию. Ты смотрел котировки акций и годовые финансовые отчёты правительства Германии?
— Да нет. Ты же знаешь, меня это не очень интересует. Да и нет у нас таких денег, чтобы покупать акции предприятий. Мы со всеми долгами тоько-только расплатились. Вот сейчас я стал больше получать… хоть семье стало легче — ответил медленно мой друг.
— А мне дома отец в своё время это хорошо объяснил — "давлю" на пруссака.
Мы помолчали некоторое время, думая каждый о своём. Карл должен сам осознать опасность и посоветоваться и обсудить всё с семьёй. Только тогда он, возможно, и примет моё предложение.
— Давай так. Я постараюсь найти тебе надёжных людей, каких ты просишь и если ситуация будет развиваться как ты рассказал, я приму твоё предложение.
— Только Карл — внимательно смотрю на него. — Люди должны быть надёжными, желательно не чистые немцы и профессионалы. Набери людей и сделай из них отряд морской пехоты, человек двадцать-двадцать пять. В общем надо хороших наёмников, которым чужды расовые предрассудки и политические взгляды. Общаться придётся много и со всякими разными… и я не желаю проблем на пустом месте. Обговариваю, как я вижу организацию и структуру и задачи этого подразделения на судне.
— Я тебя понял. Но быстро не получится…и нужны будут деньги.
— Быстро и не надо. Но к следующей весне отряд должен быть. Я завтра передам тебе деньги… э — как передать? Завтра ведь мой друг будет на службе.
— Я сам приеду к вечеру к тебе в гости. Интересно же посмотреть, что у тебя за корабль? — удивил меня Карл.
Дальше опять разговор сместился на воспоминания. Так мы и "прыгали" с одной темы на другую.
В это время на Большой Лубянке 2, кабинет Менжинского.
В 1926 году в здание бывшего страхового общества "Россия" наконец перебрался Центральный аппарат ОГПУ, выселив всех остальных квартиросъёмщиков в этом здании. Это ещё не то здание, а вернее два здания, к которому мы все привыкли. Только в сороковых годах пройдёт реконструкция, где строение приобретёт такой привычный вид человеку 20 и 21 века.
На кожаном диване лежал Вячеслав Рудольфович Менжинский и смотрел на Сталина, который сидел за столом и читал папку с документами. Рядом на столе лежали ещё несколько папок с документами, которые затребовал Сталин. Данные расследования по бегству Петерса и Ягоды были такими, что у Менжинского опять прихватило сердце, и он вынужден был вести разговор лежа.
— М… — а потом последовали ругательства на грузинском языке от Сталина.
— Что? — попытался подняться Менжинский.
— Лежи, лежи. Надо дать тебе отдых, чтобы ты подлечил своё сердце… в Минеральные воды или в Кисловодске. Но такие дела… — проворчал Сталин, сжимая трубку. Курить он в присутствии больного Менжинского не решился.
— Даже не знаю, как так получилась. Ну, ты же знаешь сколько Гаухманн (Свердлов) притащил своих родственников и подельников во власть. Вот они и… — виновато Менжинский.
— Да никто тебя не винит. Это ещё Ленин назначил его главным кадровиком и был поставлен председателем ВЦИК Советов рабочих и солдатских депутатов. А Свердлов та ещё сволочь[6]. Помнишь, как после покушения на Ленина он первым прибыл в Кремль и занял его кабинет, подмяв под себя Совнарком, ЦК и ВЦИК? — махнул рукой Сталин, призывая Менжинского лечь обратно на диван.
— Помню — вздохнул тяжело Вячеслав Рудольфович.
— Еле от него избавились, а то бы он таких дел натворил — Сталин.
— И что теперь? — Менжинский.
— Значит, Петерс с Ягодой удрали в Прибалтику, а оттуда в Лондон? — переспросил Сталин. — А как они деньги награбленные переводили из СССР?
— Пока ещё не очень понятно, пытаемся выяснить. Доподлинно известно, что часть осела в швейцарских банках. Ну и часть наверное, в "Кун, Лейб и К" с небезызвестным тебе банкиром Якобом Шиффом — Менжинский.
[6] Тихий голос Свердлова, внушал ужас многим его современникам, зная его патологическую жестокость и во много раз больше, чем истошные крики Ленина. Именно этот человек единолично принял решение и передал приказ об убийстве царской семьи вопреки решению ЦК партии и ни с кем не посоветовавшись. Именно он развязал чудовищный красный террор. Именно он стал инициатором так называемого "расказачивания", когда было зверски убито, в том числе закопано заживо, около 1 миллиона донских казаков, включая женщин и грудных детей. До марта 1919 года не было ни одной кровавой глобальной акции большевиков, инициатором который не был бы Свердлов. Недаром его называли "мозгом партии". Отличался феноменальной памятью.