Не выйдет он отсюда с чистой совестью через сорок лет, но это, в принципе, не моя проблема.
Чисто игровой эпизод.
К утру я понял, что заблудился.
Всю ночь я двигался в неплохом темпе, стараясь держать прежний курс, и по моим расчетам руднику уже должны были появиться в зоне видимости, но что-то пошло не так, и вокруг меня по-прежнему была одна лишь степь.
В принципе, понятно было, что произошло. Двигаясь без видимых ориентиров. человек не может идти по прямой, хотя бы потому, что у него ноги по-разному развиты и постепенно он начинает забирать в сторону. Но это я уже задним числом сообразил, а ночью почему-то об этом не подумал.
Может, не до того было.
Степные крысоволки на меня больше не нападали. Видимо, запомнили запах того, с кем лучше не связываться, и предпочитали обходить меня по широкой дуге. Вой-то я еще пару раз слышал, но сожрать меня еще раз никто так и не попробовал.
Однако, мой источник информации о местной фауне был мертв, и я не исключал, что тут могут быть и какие-нибудь другие хищники, бегающие, летающие или подземные, а потому до утра был собран и насторожен. Я даже подумывал, не устроить ли мне привал, но спать было нельзя, а тупо сидеть на одном месте я бы все равно не смог, да и никакой это не отдых, если ты собран, насторожен и в любой момент ждешь нападения.
Тем более, уставшим я себя не чувствовал. Физически, я имею в виду. Моральной усталости-то накопилось столько, что хоть карьерными самосвалами вывози.
Поскольку квестового маркера у меня не было, я продолжил идти относительно вперед, а там уж как получится, и к полудню эта тактика принесла свои плоды, потому что я наткнулся на железную дорогу.
Она выглядела так, как и должна выглядеть железная дорога, поезда по которой ходят два раза в год, а все остальное время она лежит в степи, поливается дождями, высушивается ветрами, обжаривается солнцем и оплетается местными растениями. Думаю, что обычная электричка, при совпадении колеи, по ней бы уже не прошла, и хотелось бы мне посмотреть на местные паровозы.
На самом деле, очень хотелось бы, потому что паровозы идут в порт, откуда можно попасть на полюс, где портал, и даже уже все равно, как эти паровозы выглядят.
И хотя паровозов не наблюдалось, обнаружение железной дороги все равно было хорошей новостью, потому что теперь я мог придерживаться направления, которое с пятидесятипроцентной вероятностью приведет меня на ближайший рудник, а там люди.
А если я не угадаю, то все равно приду на рудник, где другие люди, только чуть позже и заметно более уставший, и, возможно, слегка понадкусанный. Или на станцию. Или в какое-нибудь депо. В общем, к какому-нибудь островку цивилизации этот путь меня точно выведет.
Сверившись со показаниями своего внутреннего компаса, я выбрал направление и пошел вдоль рельсов и сержанты, совершавшие вместе со мной первый учебный марш-бросок наверняка были бы довольны моей скоростью.
К вечеру я заметил на горизонте какие-то холмы. Это была довольно унылая деталь в общем унылом пейзаже, но даже она прибавила мне энтузиазма, и я зашагал еще быстрее, и к наступлению темноты уже мог различить приткнувшийся на склоне одного из холмов рудник и поселение шахтеров.
Ну, то есть, я подумал, что это рудник, потому что я искал рудник, а на самом деле несколько довольно потрепанных жизнью и непогодой серых бараков могли оказаться чем угодно.
Зоной отдыха для любителей экстремальных развлечений, закрытым курортом для местных партийных бонз или детским оздоровительным лагерем.
Когда я добрался до строений, вокруг уже окончательно стемнело, но среди строений светились фонари. Возможно, газовые.
Много света они не давали, но кое-что различить все-таки было можно. Я выждал несколько минут на границе между светом и тьмой, размышляя, как мне следует действовать дальше, и тут из-за здания выернул совершающий свой вечерних обход вертухай.
Нет, это обидное слово. Пусть будет сотрудник охраны.
А это был именно он, потому что я сомневаюсь, что рядовой подневольный шахтер будет щеголять (хотя слово «щеголять» тут тоже не совсем подходит) в покрытой разводами ржавчины кирасе и носить на плече мушкет, наверняка заставший времена самого д'Артаньяна.
Главное в ситуации, когда вы появляетесь из темноты перед человеком с огнестрелом, это его не напугать, поэтому я вышел на его курс, не совершая резкий движений и даже не крича «Бу!», держа руки на виду и нацепив на лицо максимально дружелюбную улыбку.
— Добрый вечер, — сказал я.
А он даже не вздрогнул. И, кажется, вообще не удивился.
— Новый заключенный, — констатировал он.
— Типа того, — согласился я, не желая посвещать каждого встречного во все тонкости моей ситуации.
По правде говоря, я ожидал от него каких-то дальнейших инструкций. Ну, типа, вон там барак, вон там кухня, вон там кирка, вон там забой, бери кирку, иди в забой, проснись и пой.
Но он почему-то не собирался одаривать меня плодами своей мудрости и некоторое время мы тупо смотрели друг на друга.
— Ну, я типа пришел, — сказал я наконец. — Что дальше-то?
— А ты не знаешь? — удивился он.
Наверное, у нормальных заключенных какая-нибудь новая стадия квеста открывается, и маркер показывает им, куда двигаться дальше или еще какие-нибудь подсказки всплывают. А у меня-то ничего подобного нет.
— Это моя первая ходка, — сказал я. — Так что понятия не имею, как тут у вас что.
— В первую очередь тебе начальнику рудника доложиться надо, — сказал он. — Вон за тем бараком он живет. У него отдельный дом, так что не промахнешься.
— А это прилично? — спросил я. — Время-то позднее, а у меня приглашения нет…
Охранник достал из-под кирасы натуральные карманные часы на длинной цепочке, отщелкнул крышку и посмотрел на циферблат.
— Девять вечера только, — сказал он. — Иди, он не спит. Все равно, пока он тебя в ведомость не занесет, ты даже места в бараке получить не сможешь.
А если внаглую зайти и лечь, что они тогда будут делать?
Впрочем, сейчас я поставил перед собой цель собирать информацию, а не испытывать судьбу и местные порядки на прочность, так что вежливо поблагодарил охранника и поперся на доклад.
Возможно, начальник сможет решить хотя бы часть моих проблем. Стоит только сказать ему, что я не виновен…
Глава 8
— Я невиновен, — заявил я.
Мы сидели в кабинете начальника рудника.
Кабинет был маленький, больше похожий на закуток для оформления документов на каком-нибудь складе. Простенький офисный стол, максимально дешевый и неудобный стул для посетителей, общая атмосфера тлена и безысходности…
Сходство усугублял стоявший на столе компьютер, я таких, наверное, с самого начала Игры не видел. Не планшет, не ноутбук, не навороченная клавиатура Такеши, а обычный настольный комп с теплым ламповым монитором, на котором стоял засохший кактус в треснувшем горшке.
Начальник рудника был мужчина колоритный. Огромный, кряжистый, словно вырубленный из цельного куска скалы ветеран Второй Пунической войны. Даже дома он носил выцветшую армейскую форму, а в изрядно потертой бедренной кобуре покоился местный аналог творения полковника Кольта.
— Все так говорят, сынок, — сказал он.
— Так уж и все? — усомнился я.
— Очень многие, — поправился он. — Это не я, меня оболгали, подставили, подбросили, я не хотел, я случайно, я вовсе не это имел в виду. Но знаешь, в чем проблема, сынок?
— Знаю, — сказал я.
— Верно, сынок, — сказал он. — Всем плевать. Ты оказался здесь по приговору суда, проиграл апелляцию, или, может быть, и вовсе на нее не подавал, но это уже не мое дело. Мое дело — рудник.
— Я понимаю, — сказал я. — Но все дело в том, что меня не судили. Не было никакого приговора.
— Да ну? — спросил он. — И как же тогда ты здесь оказался?
— Случайно провалился в портал, открытый для настоящего осужденного, — сказал я.
— И где этот осужденный? — спросил он.
— Его сожрали степные крысоволки.
— Интересная история, сынок. А тебя они почему не сожрали?
— Я невкусный.
Он вздохнул.
Был поздний вечер, и он наверняка собирался провести его как-нибудь по-другому, а не в беседах со мной. Полировать потускневшую пряжку ремня, разбирать револьвер, надираться местным самогоном, глядя в ковер…