— Kötü yaşadığını asla söyleme. Allah sözlerini duyunca, kötü hayatın ne olduğunu bilmiyorsun diye 10 kat daha kötü bir kaderi sana verir. Ne olursa olsun iyi olduğunu söyle. O zaman Allah, güzel hayatın ne olduğunu bilmiyorsun diye onlarca kat daha iyi bir kaderi sana verir.
Сегодня, после сытного ужина, сварганенного бабой Маней, и съеденного в сопровождении верного Митрича, Лёня, наконец, решил вчитаться, что ему такое постоянно пишет система. Сев в кресло в позу медитирующего Вольтера, Лёня начал читать тексты. Система писала какой-то бред. Якобы Праведнику уже было доступно воздействие девятого уровня. Ага, ну тогда всё ясно, только знать бы ещё, что такое воздействия с первого по восьмой уровень, а тут уже девятый. Система оживилась, и с радостью начала пояснять, ну, как могла, так и поясняла. Всё-таки достучаться до разума Лёни была ещё та задача. Оказалось, как пояснила система, что теперь Лёня мог посетить параллельную альтернативную реальность, только в фантомном виде или внедрившись в живую сущность этой реальности. Зачем это сдалось Лёне, система умалчивала. Видимо, по мнению системы это было всем понятно. Как надо внедряться в иную сущность система тоже рассказала: это просто, выбираешь сущность и внедряешься. Потом только надо как-то договориться с сущностью, тело-то одно будет, а разумов два. Бывают, знаете ли, эксцессы. А почему нельзя в своём теле отправиться в эту, как её, альтернативную реальность? Нет, нет, в своём теле никто во всей Вселенной в гости в чужие миры не ходит. Первый закон. Микроорганизмы, знаете ли, всякие можете на себе принести соседям, а они, соответственно, наградят вас. Только в виде фантомов или внедрение, по-другому никак нельзя. Что такое альтернативная реальность, система тоже пояснила: это очень просто, точно такой же мир, только в другом времени. Прелесть как хорошо, например, для исторических исследований. Желаете воспользоваться опцией? Лёня желал, но не понимал. Надо было посоветоваться с умным человеком. А кто у нас умный: не Федя же, да и баба Маня не дотягивает до умника. На роль умника был назначен Митрич: вон у него какая голова большая, как у лошади, холодца может из неё много получиться. Надо бы, конечно, на собаках испытать, но и Митрич вполне сойдёт. Тоже лохматый. Лёня как мог, разъяснил Митричу, что тому несказанно повезло, прямо счастье подвалило: надо, короче говоря, сходить в иную реальность, там, значит, внедриться в кого-нибудь, желательно в справного мужика, там оглядеться и доложить о своих впечатлениях лично Лёне. Это надо для прогресса. Мы же с тобой оба культурные люди.
Назначенный на роль умника Митрич запаниковал: он наотрез отказался внедряться в мужика, дескать, он не такой и всё-такое. Может вон лучше пусть Федя в мужика внедряется, а Митрич лучше в бабу, правда, он уже забыл, как это делается.
С таким коллективом прогресса не добьёшься, грустно подумал Лёня. Надо скорректировать эксперимент: эх, всё самому надо делать, вот помощнички.
— Не понял, ты Митрич, ничего, ни бельмеса, — стал объяснять непонятливому помощнику Лёня. — Внедряться надо умственно, а не так, как ты по своей темноте и глупости подумал. Ладно, не боись. Рядом я буду. Пойдём в иную реальность вместе. Как хочешь, но чтоб внедрился в мужика. И точка.
— Иначе прокляну, — пообещал Лёня, дрожащему, как осиновый лист Митричу. — Да, не дрожи ты так. Подумаешь: сходим быстренько в иную реальность, проветримся. Сам же ведь ты хотел попасть в то время, когда бухло стоило 3,62.
— Не, Отец родной, не хочу я в то время, — начал ныть Митрич. — Тогда пахать приходилось, чтоб копейку заработать, как папе Карло. А горбатиться приходилось на дядю, потом лучше стало: работы нет, бухла море, всем всё до лампочки, красота.
Лёня глубокомысленно почесал пузо, сам он весьма смутно помнил то время, которое вроде и было, но которое провёл в угаре загулов или по психушкам. Пришлось положиться на слова умного человека. Потом вздохнул и изрёк:
— Ладно, отминусуем лет десять, — решил он. — Для первого раза в самый раз будет.
Чтобы Митрич не перепугался, Лёня встал и крепко ухватил Митрича за плечо, затем дал команду на активизацию опции. Затем он быстро втолкнул не успевшего испугаться Митрича в возникшую из неоткуда зелёную пелену и сам смело туда шагнул.
Две искры разума, окружённые ореолом неизвестной земной науке энергии, с лёгким скрежетом разодрали межмировой барьер и проникли в иное измерение. Там эти искры нашли оптимальное хранилище для своего существования и влетели в него.
Город Ростов-на-Дону. 1994 год от РХ
Студент шестого курса Ростовского меда Виктор Чаплыгин до сегодняшнего дня знать не знал никакого Миши Тоцкого. Да и вообще у него было мало друзей и знакомых. Сегодня вечером он за каким-то бесом оказался в нижней части города на улице имени Седова, в сквере, где был установлен памятник Г.Я. Седову. Здесь достаточно чисто, красивый вид со смотровой площадки на Дон; на лавочке можно посидеть, поесть мороженного. Вот Витя там седел и ел, искоса поглядывая на молодых и не очень мамочек с колясками, в которых находились малолетние чада. Более возрастные чада здесь же шебаршились вокруг своих мамочек. Мысли вяло крутились в Витиной голове. К слову сказать, эти самые мысли у него практически всегда вяло крутились. Такой уж был Витя. Малость туповатый, несколько умственно ограниченный, жлобасто-интровертированный, серый и бесцветный, хоть и росту в нём было выше среднего. Похерист был Витя, как и многие дети своего времени. Как он смог доучиться до шестого курса, была загадка и для него самого. Скорее всего это было из-за времени и обстановке в стране. Такое время стало после 91 года, непонятное время, но, когда вдруг стало можно «договориться» с преподавателями, которые с удовольствием и сами шли на то, чтобы «договориться» с нерадивым студентом. Негласно, естественно. Преподаватели вдруг поняли, что у них гарантий на дальнейшую жизнь совершенно нет. Всякое может случиться. Может оказаться так, что пойдёшь торговать на рынке женскими труселями, за неимением другой работы. Правда сам Витя и «договориться» не мог из-за своей бестолковости; эту функцию за него взял его папаня — новоявленный крутой бизнесмен, который мутил какой-то весьма успешный бизнес. Папаня жил в хорошем доме в пригороде Ростова, в Аксае, а Вите купил от щедрот квартирку в самом Ростове, даже не очень и далеко от мединститута. Не жить же Вите с отцом, с которым к тому времени жила вторая Витина мама, почти такого же возраста, как и Витя. Первая Витина мама сбежала, лет шесть тому назад с толстым и лысым работником прокуратуры. Но то такое дело, любовь. У самого Вити с любовью было никак. Даже имея квартиру в Ростове и кучу девочек на потоке, он так и не обзавёлся подружкой. Скучный он был до безобразия. Девчонки, даже приезжие, предпочитали жить в общежитии, чем с таким фруктом. Да Витя был ещё тот фрукт. Не обязательный, не сообразительный: всех раздражала его манера долго думать, но так ничего путного и не надумать. Думать и действовать Витя категорически не любил. Вот и сейчас подкралась сессия, а Витя, как говориться, был не в зуб ногой. Только на папку надежда. Как Витя собрался работать врачом, после окончания учёбы была загадка. Правда, говорят, что троечники становятся хорошими врачами, но не в этом случае. Туповат-с был Витя, туповат-с. А что же Витя любил: а любил он смотреть видик и телек, попкорн любил есть и фастфуд. По видику он некоторые фильмы смотрел уже раз по десять, и ему они нравились. Но спроси у него, что там было в этом фильме, можно было в ответ получить такую ахинею, что не поймёшь, нормально ли у парня с головой.
А Мишу Тоцкого Витя действительно не знал и никогда не видел. До этого дня. Но пересеклись они сегодня в сквере у Седова. Один с туповатым видом поедал мороженное, а другой просто шатался по городу после смены. Работяга был Миша. Законченный пролетарий. А то ж. Он даже когда-то ПТУ закончил. На этом его образовательный уровень резко оборвался. Зачем нам наука, решил Миша, проживу и без науки. Надо же кому-то и водопровод починять. Но у Миши не было такого папы, как у Вити. Поэтому Миша жил в общаге от завода, где он трудился. К 1994 году его завод залихорадило, а для заводов это очень плохо, когда их лихорадит. Пролетарии, когда по нескольку месяцев не видят живых денег, они начинают разбегаться. Но Мише и разбегаться было некуда, тогда надо было съезжать с общаги. Работа была безденежная, общага вообще дрянь несусветная, так что Мише в этот жизненный период пришли вилы. Перебивался он шабашками. Но то, такое дело: народ у нас бедный, кто и даст денежек, а кто и бутылкой отделается. Пил ли Миша? Да, как и все его коллеги. Пил, когда было что пить. Сегодня, Миша, в отличие от Вити, шёл почти целенаправленно: у него в кулаке была зажата бумажка с адресом, якобы хозяин по этому адресу искал сантехника для мелкого ремонта. Поэтому у Миши теплилась надежда, что он что-нибудь и заработает. Странные дела происходили в этом государстве. Люди бедствовали но к богатству не стремились. А ведь это совсем просто: купи какой-нибудь завод или нефтяную вышку, банк что ли открой, на худой конец магазин открой, и живи припеваючи. Но народ, расслабленный социализмом, почему-то не очень стремился к богатству. Он продолжал думать, что начальство за него всё должно решать. Но Миша даже и так не думал, так как особо нечем ему было думать.
Судьба-злодейка свела эти организмы, Мишу и студента Витю, в один и тот же день почти в одно место. Специально она, что ли так поступила? Но факт был налицо, что две совершенно бестолковые личности пересеклись в сквере Седова. А дальше события понеслись вскачь: вмешался иномирный разум, который повёлся на дурацкую идею Лёни Праведника посетить альтернативную реальность.
Витя уже почти доел своё мороженное, как в голове у него слегка зашумело. Витя даже не стал обращать на это внимание: наверное, перезанимался науками, решил он. Но он обратил внимание на кряжистого сорокалетнего мужика, явного пролетария, с которым был явный непорядок. Этот мужик находился метрах в десяти от Вити, шёл себе спокойно и деловито, как вдруг начал хвататься за свою голову и заполошно что-то орать, типа: «Вай, уйди, уйди — кому говорю, отвали!», потом этот мужик завалился на калении и стал колотить руками по лавочке с криком: «Не хочу, не буду, спасите!».
Вечер переставал быть томным. Мамочки, стали хватать своих деток, которые разинули рты, смотря на дядю, который со слезами колотит лавочку. Наверное, дядю кто-то обидел, а теперь он обижает лавочку. Мамочки оттащили своих деток подальше, от дурного дяди. А Витя как всегда тормозил:
— Белочка мужика накрыла, — решил мозг Вити, чуть поскрипев извилинами. — Вот мужика как корёжит. Тут доктора надо.
Вдруг у него в голове очень чётко раздались слова:
— Ты сам почти доктор. Встал и пошёл помогать человеку. Ну, поднимай свою жопу.
Витя от удивления сглотнул слюну. Он начинал понимать, что всё гораздо хуже, что и его накрыло.
Версия что его накрыло от переутомления на почве науки, не выдерживала критики. Витя и сам прекрасно понимал, что в этом семестре, впрочем, как и в других, он очень редко интересовался, что собственно мы изучаем. От алкоголя его тоже не могло накрыть: бухал Витя редко. Так в чём же дело? Надо включить интуицию, но та молчала. А применять логическое мышление Витя не умел.
Но Вите не дали долго предаваться бесплодным раздумьям. Он с удивлением видел, что его тело само встало с лавочки и целенаправленно проследовало к мечущемуся организму. Витя даже испугаться не успел: от этого мужика всякого можно ожидать, а вдруг покусает, псих ведь. Но тело уже не принадлежало Вите.
— Митрич, ты долго будешь здесь комедию ломать, — спросил Витя мужика. — Народ уже собирается.
— Да этот, убогий, никак не въедет, что ему уже всё, кирдык. Сопротивляется, болезный. Не вкурил ещё, что надо себя вести смирно и слушаться старших.
Витя подошёл к мужику и, уставясь тому в переносицу, проговорил:
— Слышишь, как тебя там, Миша…ладно пусть будет Миша. Так вот Миша, быстро сел на лавку и успокоился…..иначе рассержусь. Митрич, объясни своему организму, что я ему тогда нос откушу и в ишака превращу.
— Слышал, что старший сказал? — обратился Митрич к Мише. — Лучше притихни и не отсвечивай. А то Великий точно тебя в ишака превратит, будешь тогда ходить ишаком и без носа, ага. А будешь правильно себя вести, Великий тебе мороженное даст. Любишь мороженное?
Так, кнутом и пряником, Лёня и Митрич, усмирили своих носителей. Впрочем, Витя, по своему пофигизму, даже рад был на кого-то перекинуть ответственность, да хоть на демонов. А вот Митричу пришлось повозиться с усмирением Мишиного сознания, которое никак не хотело подчиняться демонам. Поэтому прохожие удивлённо оглядывались на двух мужиков, одного — молодого и длинного, другого возраста среднего, но коренастого, который периодически зачем-то громко приговаривал:
— Цыц! Цыц, кому говорю! Вот зараза бестолковая!
Впрочем, в Ростове таких странных персонажей как Витя и Миша было навалом.
Витя и Миша следовали в сторону городского рынка. Может пространственный переход так повлиял, но есть хотелось немилосердно. А Праведник, как известно, должен хорошо питаться.
Рынок наше всё. На Ростовском рынке можно хоть чёрта купить, так там было всего много. И народа было много. Через несколько минут спеклось и сознание Миши. Спеклось, как переспелый помидор на горячем солнце. Оно смирилось со своей судьбой. Чёрт с ними с демонами. А то, действительно, разозлятся и отгрызут нос, а нос жалко.
Два серых и никому не интересных организма вошли на рынок с восточной стороны. Город ещё не знал, что его посетили напрочь отмороженные на всю голову существа, которые только и могут, что какую-нибудь чучу отчебучить.
Лёня привык, что ему всё достаётся практически даром: люди одаряли его деньгами, одеждой и пищей. Так что он и здесь здорово не заморачивался над проблемой, как добыть пищу насущную. Он просто подходил к прилавку и показывал продавцу на понравившееся ему яблоко, грушу, помидор или огурец. У улыбающегося очередному покупателю продавца стекленели глаза, и он как сомнамбула накладывал в пакеты самые лучшие фрукты и овощи. О деньгах за товар и речи не было. Торговцы даже через десять секунд после посещения их прилавка Вити и Миши не смогли бы описать, кто собственно к ним подходил. Образ этой сладкой парочки у продавцов испарялся начисто. Миша, как подчинённая единица, постепенно нагружался пакетами со снедью. А Витя, как начальник, вышагивал с пустыми руками. Вскоре пакетов стало избыточно много, хоть в зубах их неси. Проблему Витя решил молниеносно. Просто вышел на стоянку такси и велел таксисту загрузить все припасы в машину, потом ждать Витю. У таксиста остекленел взгляд и он подчинился. Друзья ещё раз произвели набег на прилавки: их интересовали сыры и другая молочная продукция, мясо и колбасы, очень питательные куриные окорочка из Америки и замечательные пачки Анакома. Они добыли даже солёную рыбку шамайку, которую ловить в Дону категорически нельзя, но на прилавках она была. Потом прошлись по рядам с конфетами и сухофруктами. Ничего, не на себе же тащить, машина будет везти.
— А здесь ничего так, — проинформировал Витя Мишу. — Люди душевные, зацени, сколько всего нам понадавали.
— Дык, ага!
Таксист тоже оказался вполне душевным человеком, подвёз, а об оплате за проезд даже не заикнулся. Так и уехал с остекленевшим взглядом.
Витина квартирка на Праведника и Митрича впечатления не произвела. Жить можно, хоть и грязновато. Носок грязный и вонючий почему-то валялся посреди комнаты. Витя и Миша переглянулись и покачали головой.
Пришлось Праведнику долго воспитывать Витю на предмет наведения чистоты. Припаханы были оба тела для наведения революционной стерильности. Но и кормили демоны тела прекрасно. Миша уже и забыл когда кормился такими изысками и в таком количестве. Демоны заставляли много работать, но и кормили очень хорошо. Даже слишком обильно.
— Вот молодец, теперь съешь ещё этот тортик. Что, значит, не лезет уже? С мандаринкой полезет. Как это не хочешь? Ешь, давай, не выкобенивайся. Про нос не забыл? А то будешь ходить без носа, и на лоб татуху придётся набить «Отгрыз Витя».
— Зачем татуху?
— А чтоб всем не отвечать на вопрос: «Где твой нос?». Вот ещё пару стаканчиков мороженного и всё, будем считать, что червячка заморили.
— За что? — ныл периодически Миша. — За что мне такое наказание?
— За грехи твои тяжкие, отрок! За грехи.
— Да я только два чугунных люка от колодцев в городе снял и металлистам продал.
— Два люка? Ну, ты и злодей. Гореть теперь тебе в аду на медленном пламени. Да за такие дела тебя надо, как на каторге, по восемь раз в день кормить. Ешь, лишенец, ещё пирожок с ливером. И на ещё крылышко куриное, это чтоб зарёкся чугунные люки тырить.
Про свою основную работу Мише велено было забыть, и вообще поменьше ныть и не отвлекать демонов от их дел. А вот Витино обучение Праведника заинтересовало.
Обычно эта компания свои действия планировала вчетвером. Так считалось. Плюрализм мнений был полный, но не поощрялся. Это был классический дурдом. В двух телах уместились четыре личности, которым приходилось как-то уживаться друг с другом. Главным, естественно, был Лёня Праведник. Далее, по иерархической лестнице, шёл Митрич в образе Миши. Самому Мише слова не давали, а наоборот, гнобили его личность как могли. А Мишина личность даже пыталась, что-нибудь умное вякнуть. Он уже смирился с ситуацией, и теперь хотел быть чем-нибудь полезным для общества. Но его здорово не слушали, а затыкали пирожными и пирожками. Откармливают что ли, думал Миша. Последним в иерархии шёл студент Витя. Витю вообще не слушали, да он и сам как-то не стремился проявлять себя. Кормят, поят, купают, да и ладно. Так что Витино сознание здорово не выпендривалось, а существовало тихо и мирно. Так как видики теперь Высший разум запретил, то Вите приходилось довольствоваться только созерцанием творившегося безобразия, которое делалось его же Витиными руками. Витя заметил, что тело Миши не может подойти к торговцам и купить товар бесплатно, этим даром обладало только его тело. Как оказалось, его тело очень прожорливое. Жрёт и жрёт, а высший разум постоянно приговаривает, что ему надо вкусно питаться. Да куда ещё вкуснее, красная и даже черная икра не выводится, а некоторых сортов колбас и сыров Витя даже и не знал. Только сейчас попробовал. Бывало, Высший разум заглядывал в рестораны: там он опять наедался до изумления за счёт заведения. Наряжали Витино тело тоже в самых лучших магазинах, почему-то всегда бесплатно. Такая жизнь начинала Вите нравиться, немного его смущала судьба его обучения, дело то к сессии подошло. Однако, как оказалось, Высший разум ситуацию контролировал. Да ещё как. Что сказалось на заполнении Витиной зачётки соответствующими зачётами. Лихо так высший разум мог уговорить даже самых несговорчивых преподавателей, что бы те поставили ему зачёт. Остались экзамены, но Витя был уверен, что Высший разум сдаст и их, в этом семестре даже к папе не надо будет обращаться за срочной помощью. Предстояло закрыть такие страшные предметы как Эпидемиология, Онкология, Клиническая фармакология, Судебная медицина и некоторые другие. Витя даже не все и помнил, которые надо сдавать.
Витино сознание начало замечать, что сокурсники стали к нему как-то по-другому относиться. Если хорошую одежду на Вите они относили на счёт богатого папочки, то внезапное превращение серого и туповатого Витю в передовика получения зачётов, вызывало любопытство у окружающих. Что это с ним, думали сокурсники и сокурсницы, может, съел наш придурашный Чаплыгин что-нибудь, или в лесу, что-то большое сдохло. Как-то странно: шесть лет учился еле-еле, а под занавес вдруг за ум взялся.
Профессор по клинической фармакологии, большой специалист в своей области и большой любитель латыни, Игорь Юрьевич Ковалевский был уже старый и не любил студентов. Восьмой десяток лет уже пошёл профессору, но он пока ещё не встретился с товарищем Альцгеймером, но брюзжал уже как старый дед, выживший из ума. Студенты перестали нравиться Ковалевскому с 1984 года. Именно тот год профессор считал переломным в интеллекте молодого поколения. До восемьдесят четвёртого студенты ещё хоть как-то учились, а потом студент пошёл нехороший.
— Не тот студент пошёл, не тот, — качал головой профессор, разговаривая с другими профессорами, — Куда умные подевались? Вот раньше, по пол группы хорошо училось, а теперь, дай Бог, один на всю группу. Деградация, батенька, идёт деградация. Вымираем-с.
Ещё он бурчал, что сейчас студент думает только о видиках, о ночных барах, о пиве, но не думают о клинической фармакологии. Куда мир катится! Студентки тоже хороши: соревнуются со студентами, кто тупее. Сегодня как раз случился экзамен, и профессор уже заранее накручивал себя против нерадивых студентов и примкнувшим к ним бестолковым студенткам. Да и не осталось уже на этом потоке практически мужиков, одни девки. Половина законченные блондинки. Такой врачихе профессор не доверил бы даже клизму ему поставить. В этой группе, в которой он сегодня собирался принимать экзамен, было целых три мужика. Тьфу, профессор аж расстроился, вспомнив о них. Да какие это мужики, прости господи, без слёз не взглянешь на этих мужиков. Один Чаплыгин чего стоит. Ага, врач будущий. Такому врачу только кузнечиков лечить, даже лягушек ему нельзя доверять, а ему людей доверят, вконец расстроился профессор.
Профессор запустил в аудиторию первую пятёрку студентов. Он даже несколько удивился, что этот самый Чаплыгин оказался в первой пятёрке. Вот же, вспомнишь о чёрте, он тут как тут. С чего это этот организм попёрся вперёд, даже озадачился профессор. Может, хочет получить по-быстрому свой неуд и убраться свои видики смотреть и пиво пить. А потом за него будут хорошие люди просить: поставь ему трояк, ну, пожалуйста. Вот же горе. А может он озверел, этот Чаплыгин. Или вконец ополоумел. Вон он сидит с тупым выражением на физиономии, тьфу. Даже что-то пишет. Шпаргалки даже не достаёт. Да, блин горелый, я даже отвернусь, списывай родимый. Может хоть со шпаргалок пару умных мыслей напишет. Нет, зараза, даже не чешется. Шпарит что-то на листочке, наверное, вдохновение бреда словил, лишенец. Вот же напасть какая: теперь ещё этот бред слушать надо будет. И никуда не денешься.
Первыми вызвались отвечать студентки, которые, в общем, учились более-менее нормально. Профессор слушал, как они тараторили ответы на вопросы, и косил взглядом на Чаплыгина. Вот же зараза, уставился своим дурным взглядом в пространство и сидит. Профессор даже своё плохое настроение выместил на хороших студентках, подкинув им по нескольку каверзных вопросов. Те мялись и запинались на ответах, и это ещё самые толковые, с грустью подумал Профессор. Поставив в зачётки трём студенткам по «хорошо», Ковалевский пододвинул к себе зачётку Чаплыгина. Ужас. Одни трояки. Даже четвёрочки какой завалящей не нашлось за весь период обучения. Да ты, Чаплыгин, у нас уникум. Зато склонен к стабильности и постоянству, ага. Постоянству в серости. Ладно, делать нечего, и профессор позвал отвечать очередного студента, того самого Чаплыгина, от которого уже тошно.
Ковалевский с раздражением слушал спокойный невыразительный голос Чаплыгина, который на удивление отвечал на экзаменационные вопросы правильно. Ага, всё-таки умудрился списать со шпаргалок. Вот же ушлый какой. Даже следишь за ним, а он всё равно умудрился содрать. Вот шпарит, даже в свой листочек почти не заглядывает.
Профессор скосил глаз на Витин листочек. Так. Это что такое? Это чудо ответы писало на латыни, что ли? Оно, что хочет сказать, что может писать на латыни? Профессор усмехнулся и стал задавать дополнительные вопросы. Гад Чаплыгин издевался. Всё таким же бесцветным голосом он подробно отвечал. Даже на морде никаких проявлений эмоций не было. Спокойный как слон. Профессор озлился и стал задавать совсем уж каверзные вопросы. Отвечает зараза. Тогда профессор перешёл на философские темы:
— Нуте-с, нуте-с, молодой человек, осветите нам причины всех болезней, желательно с самих истоков, в самого начала…
— Если с самого начала, то надо обратиться к классикам, например, к Михаилу Ломоносову, который тоже так ставил вопрос «Что за подлинные начала и причины всех болезней признать надлежит?» Ломоносов на этот вопрос ответил следующим образом: «Первейшая причина есть воздух. Ибо искусство показывает довольно, что при влажной к дождю склонной и туманной погоде тело тяжело и дряхло бывает… Потом едение и питие, которое немочи причиною быть может, ежели кто оного чрез меру примет… Еще принадлежат к причинам болезней и пристрастия души нашей: понеже довольно известно, что за вред нечаянное испуганье, гнев, печаль, боязнь и любовь нашему телу навести могут». А ещё виноваты солнечные затмения, они даже эпидемии несут: «Солнце излучает из себя „электрическую силу“», благоприятно действующую на живые организмы, а затмение солнца, то есть внезапное прекращение действия этой силы на землю вызывает гибель всего живого: среди скота начинается падеж, среди людей — эпидемии, «поветрие». Солнце — это уже астрономия и физика, поэтому «Великая часть физики и полезнейшая роду человеческому наука есть медицина…» Сделаем вывод, основываясь на мнениях великих: болезни возникают из-за внешних факторов, ну, и из-за внутренних, если под термином «душа» понимать современное понятие «нервная деятельность». Короче говоря, все болезни от сырости….которая в воздухе, ага.
Профессор уловил проскользнувшую искорку в глазах студента и его лёгкую ухмылку. Да он издевается, понял профессор. Вот это да. Давно ему не попадались такие студенты с таким оригинальным мышлением и с таким чувством юмора. Ну-ну, посмотрим кто будет смеяться последним. Профессор попросил Витю, раз уж тот рискнул что-то нацарапать на латыни, рассказать об этой проблеме, но на латыни. Послушаем его бред.