— Я никогда их не забуду! — уверенно произнесла девушка, с вызовом глядя на старших женщин. — А Антон, он мой! Навсегда! Пусть даже Хельга… и Нина… и Алиса…
Алёна забормотала, а Ольга и Марфа только усмехнулись. В клановых порядках, что бы ни случилось, статус Алёнки как первой наложницы Антона уже не оспаривался, пусть даже она и будет кем-то удочерена. Для его отмены парень должен умереть. И одна женщина думала, что не допустит этого, а вторая — что после всего услышанного и прочитанного сегодня посмотрит и подумает, убивать ли своего ученика или нет.
— Обещаю вам не мешать, — произнесла женщина и таки приложила руку к животу девушки.
Ровным счётом ничего не произошло. Вот только ни Марфа, ни Ольга, в отличие от Алёны, не удивились. Зато, когда смущённую девушку попросили представить огонь на руке, и тот появился, быстро затопив весь кабинет, ахнули обе. Одна пробормотала что-то про «Звёздных», а вторая завила: «Беру!»
Сегодня я первый раз поцеловался с Хельгой. Гуляя по кампусу, мы зашли на одну из зимних аллей, внезапно оставшись одни, а потом оказались очень близко, и оно случилось… словно произошёл взрыв мозга. Удивительно, но с Алёной я ничего подобного не ощущал. Поцелуи и объятия с ней были тоже приятны, но по-другому. Только положив руки на талию Никитиной сестры, я испытал странный трепет, прошедший по всему телу, который вряд ли смогу забыть.
Я даже не был уверен, сколько прошло времени, прежде чем мы, потеряв дыхание, разъединились. Удивительно, но глаза Хельги, вообще-то карие, блестели алмазами, цирконами, сапфирами в глубине, а также мириадами искр, и это было самое прекрасное, что я видел в своей жизни. В то время как она не могла оторвать взгляда от меня. Никакая Таша, научившая меня целоваться, ни Алёна, которую, я думал, что искренне любил, не могли сравниться с созданием Древа… дриадой, находившейся в моих объятьях. И сравнивать было просто глупо!
Ещё и ещё раз мы целовались с Громовой, и каждый раз меня словно уносило куда-то, а вообще трогать это казавшееся мне неземным явно древесное существо было чем-то невероятным. Почти святотатством, чем-то, отчего трепетала сама душа, а её окаменевшая часть пульсировала при одном только взгляде на девушку. Это было лучшим, что случалось в моей жизни! Хельга же практически теряла сознание после каждого поцелуя, и остановиться мы просто не могли, губы так и тянулись друг к другу.
А потом кто-то пришёл в наш сотворённый маленький мирок, и мы были вынуждены покинуть его. Не взирая на то, что достоинство стояло колом, а пах откровенно болел по совершенно непонятной мне причине. Я терпел, в то время как в голове была исключительно Хельга. Хельга и её нежное тело, на удивление, даже в зимней одежде куда более мягкое, чем у обнажённой Алёны… И, вмешайся сейчас её брат, Никита, я, наверное, бы его просто убил!
Голые заснеженные деревья, медленный шаг по поскрипывавшему снегу и ощущение жаркого тепла, которое дарила мне моя спутница. Набравшись смелости… будто никогда не встречался со смертельным врагом, я спросил, хочет ли она быть моей девушкой. И она прошептала: «Да!» А затем… словно наши энергетики срослись! Такой я почувствовал прилив. Так мы добрались до территории Школы, где я, уже никого не стесняясь, поцеловал подавшуюся навстречу «мою» Хельгу и, вежливо кивнув покачавшей головой комендантше её общежития, удалился.
Чувствуя не унимающуюся боль в причинном месте и опасаясь, что со мной что-то не так, ведь ранее при общении с девушками я никогда не испытывал ничего подобного. Я направился к моей дриаде, святой женщине из-под самой кроны Древа, Ларисе Вениаминовне. И от одного только вида школьной медсестры мне стало только хуже. Впрочем, именно она и объяснила, что происходящее со мной — вполне нормальная мужская реакция на общение с девушкой, которая мне больше, чем просто нравится, но при этом в плане немедленной любви недоступна. На вопрос же об Алёне, про которую эта женщина знала, мне посоветовали поспешить к ней, чтобы как раз она помогла сбросить возникшее напряжение.
Так что по дороге я лишь мельком обратил внимание на мальчика и девочку где-то шестого касса школы, которые шли вместе с Директором Бояром куда-то по своим делам. Добравшись же до дома, узнал от Клары, добавившей неприятных ощущений в моём паху, что ни странная избившая меня утром женщина, ни Ольга Васильевна, ни Алёна, чуть позже присоединившаяся к ним, из кабинета так и не выходили.
Подозревая худшее, я направился туда. И уже у двери услышал разговор.
— Так вот, прыгаю я, значит, на нём, а он как завопит! Сломал! Понимаете, он его во мне сломал! — произнесла та самая Бажова, затем грянули громким заливистым смехом две женщины, а я поспешил постучать.
Красная и явно нетрезвая Алёнка, увидев меня, буквально пулей, выпущенной из пулевика-штуцера, вылетела из помещения, молча повиснув на шее. Она практически меня задушила, но прижавшееся тело тут же породило новую волну боли в детородных органах. Вот только дальнейший вечер и бессонная ночь были такими, что, кажется, я её даже немного замучил.
Впрочем, утром девушка блестела, в то время как я чувствовал себя так, словно по мне проехал трактор. Однако в фантазиях всё это время в моей кровати провела не счастливая поутру Алёна, а Хельга, о чём моя наложница-любовница от меня никогда не узнает!
Глава 3
Обидели лилипа: написали в норку! А точнее, подняли меня ни свет ни заря и выгнали на тренировку. Сплошное насилие над организмом, потому как обычно встаю я всё-таки попозже, а пробуждение в такое время живо напомнило мне Бездну прошлогодних школьных тренировок.
Сияющая и почему-то свежая Алёна, хоть засыпали одновременно, часа четыре назад, быстренько одевшись и убежав на кухню, где уже вовсю стряпала Клара, настроения также не добавила. Как и суровое выражение лица тётки Марфы, как велела называть себя новая наставница, появившаяся в нашем доме три дня назад и всё это время где-то пропадавшая с Ольгой Васильевной.
Естественно, я не жаловался, так, побурчал немного себе под нос, пока справлял утренние дела в туалете, подспудно привыкая к тому, что вот такой вот дерьмовый теперь у меня будет распорядок дня, да и принял подобные изменения как неизбежное зло. Сам вроде как хотел сдвинуться с мёртвой точки, так что придётся привыкать, а не жаловаться на судьбу-злодейку. Тем более что до часа «Х» и, соответственно, дуэли, осталось совсем немного времени.
Разминка под пристальным светящимся взглядом единственного глаза Бажовой началась с пробежки в десять кругов вокруг внешней стены кампуса. Причём наставницу категорически не устроила ровная заасфальтированная и вычищенная объездная дорожка, а потому бежал я параллельно с ней по «естественному ландшафту». То есть по почти пятидесятисантиметровому снегу, прикрывавшему кочки, корни, выбоины и буераки, к тому же большую часть времени лавируя между стволами растущих вдоль обочины деревьев с приличными такими шансами переломать себе ноги.
И если я думал, что после первого круга станет полегче, то жестоко ошибался. Стоило мне только выйти на уже проторенную колею, как немедленно поступила команда сместиться на пять метров левее и не пытаться филонить. Так что каждый следующий круг становился не то что не легче, а наоборот, тяжелее. Но в итоге я справился, и тётка Марфа позволила немного перевести дыхание… проделывая двести отжиманий в выуженных из её подсумков учебных подавителях живицы.
Затем забег повторился. Только на этот раз мне было наоборот велено бежать по уже взрытому мною пути, в то время как руки оказались качественно заломлены и связаны за спиной. Да ещё к тому же петля, словно удавка, закинутая на шею, не просто мешала хоть немного их опустить, но и прилично давила на горло, если я по привычке обычного бега начинал помогать себе, балансируя хотя бы плечами.
Вот в этот раз я как следует извалялся, пока выполнил поставленную задачу. Да и дышал уже как загнанная лошадь и действительно в какой-то мере отдыхал, когда выполнял двести упражнений на пресс, лёжа, кстати, не на тёплом полу, а на холодном, промороженном и покрытом ледяной коркой асфальте.
Дальше ломали мой пароцикл. Ну, точнее, не ломали, потому как ничего такого с ним от езды с невключённым мотором не станется, вот только я в этот раз выполнял роль бурлака и тянул за собой аппарат с сидящей на нём наставницей. Слава Древу, по дороге, но это не упрощало задачу, потому как двигаться надо было с такой скоростью, чтобы привязанная ко мне машина катилась и не заваливалась набок, что, надо сказать, просто было только поначалу.
Закончился же первый акт кремлёвской постановки «Цыплята учатся летать!» пробежкой по одному из небольших замёрзших озёр. Причём двигаться надо было не просто сохраняя баланс на скользкой поверхности (для чего мне было показано, как подавать живицу в подошвы сапог, вокруг которых возникало серебристое свечение), но и по команде менять темп, то замедляясь, то, наоборот, ускоряясь. А если поступал приказ «разворот», следовало немедленно двигаться в другую сторону, причём не просто так, а челночным бегом или приставным шагом по выбору Марфы Александровны.
Вот это было уже сложно. Причём падения, это ещё ладно! Но вот удерживать нужный поток живицы так, чтобы она была именно серебряной, а не какой-либо ещё и не пыталась растопить лёд, а заставляла ноги буквально прилипать к нему, оказалось по-настоящему сложно. Но, если честно, до одури интересно.
Закончив этот этап тренировки, мы вернулись в коттедж, где мне велели переодеться в чистую форму и принять свой первый завтрак. Уже дожидающийся меня на кухонном столе.
С недоверием осматривая мелко наструганный овощной салат, я испытывал определённые сомнения в том, что этим можно наесться. Тех же помидор, редиса и огурцов в нем было куда меньше, нежели разнообразной травы, а предлагаемая в заедку очищенная от шкурки луковица выглядела натуральным социальным самоубийством.
К тому же заправлен данный шедевр был тыквенным маслом, а на вопрос, где соль, мне было сказано, что она здесь не нужна и вообще вредна для организма. Я ничего не ответил, а лишь с подозрением покосился на уже уплетающих свои порции Бажову и Клару с Алёной. Отметив про себя, что лук женщинам, видимо, не полагался. Только я, похоже, имел неотъемлемое право на вонь изо рта.
С другой стороны, запивали нарезанную траву дамы явно обычной тёплой водой, разлитой Кларой из чайника, в то время как жидкость, налитая в мой стакан, на вид довольно вязкая, была названа служанкой «берёзовым соком». Признаюсь, и не подозревал, что из дерева кто-то может делать сок, и даже слегка подзавис, пытаясь представить сам процесс выдавливания «сока» из полена… Впрочем, ни стружек, ни ошмётков коры в напитке не наблюдалось, да и вкус содержимое стакана имело довольно освежающий и чуток сладкий.
В общем, я действительно в итоге не наелся, а просто набил желудок травой и луком. Что, конечно, явно было уделом богатых (в такое-то время года) и, может, даже очень полезным. Но радости мне данный факт не прибавил, в отличие от почему-то довольного женского контингента.
Второй этап тренировок начался с постановки мне кланового стиля. Бажова, выяснив, что меня в прошлом году учили какому-то там «Шао-ляо», вместо того чтобы привить общие основы и оставить дело специалистам, очень сильно разозлилась на отсутствующего ныне в Москве МакПрохора. Помнится, Ольга Васильевна тоже в своё время бурно возражала против желаний школьного физрука, но «железный человек» всё же сделал по-своему.
А вот теперь мне приходилось экстренно переучиваться, потому как возиться с основами основ тётке Марфе вообще не хотелось, так что мне была дана ровно неделя на усвоение нового «материала». И если к восьмому дню я не буду правильно двигаться, наносить удары и принимать стойки, то, по её словам, она примет меры воспитательного характера. Я так подозревал, что под этим подразумевались банальные розги, но проверять не хотелось, так что я старательно отрабатывал всё, что она мне показывала, пусть даже с ходу гладко у меня не получалось.
Наука плавных, быстрых и резких движений, взращённая за тысячелетия развития кланового стиля, активно конфликтовала как с моими уже полученными навыками, так и с наработанными инстинктами. И, в общем-то, становилось понятно, почему с куцым багажом «левых» знаний мне так трудно было повторять подсмотренные через книгу-Марию даже простенькие разминочные комплексы Бажовых, пытаясь выполнить которые я разве что связки себе не рвал. Хотя тогда мне казалось, что что-то у меня всё-таки получается.
Одна радость. С растяжками и гибкостью суставов у меня, по словам наставницы, было «приемлемо». Есть, конечно, куда стремиться, да и вообще, куча работы, так что кое-какие упражнения тётка Марфа мне показала. Правда, сразу предупредила, что женщины — создания более гибкие, и того, что демонстрирует она сама, а вскоре будет повторять и Алёна, я всё равно не добьюсь. Меня же она воспитывает по «мужской программе», где свои сильные стороны, которые она прекрасно знает, потому как подняла двух сыновей, ставших не последними чародеями в клане.
Ну а затем мне приказали продемонстрировать, каким, собственно, безобразиям я научился в реквизированной у меня книге-Марии. Да, последнюю у меня банально отобрали… И отдали Алёне, не взирая ни на какие мои возражения. Вещь, понимаете ли, клановая, а я всё равно использую её не по назначению, только порчу сам себя урывочными и фрагментарными даже не знаниями, а, по сути, сворованными недотехниками, которыми вообще-то могу реально себя изуродовать. А девочкам она полезнее, так что я, баран, должен был сразу же передать её Алёнке, как только она заполучила свои нынешние глазки.
Короче, одобрили у меня только «Мисахику», которую я, по словам тётки Марфы, исковеркал до неузнаваемости! Впрочем, получившаяся у меня версия «цветка» в исполнении Бажовой старшей, быстро просёкшей, что и как я делаю, обладала какими-то сверхубойными характеристиками по сравнению с творением матери принца Огамы. И да, шок и трепет! Она действительно не нуждалась в печатях! «Работая на чистой дури!» — как выразилась наставница. В то время как классическая версия, оказывается, всё равно требовала сложения печатей на руке, противоположенной рабочей с чарами. Чего я в памяти принца просто-напросто не заметил.
Так что меня даже похвалили. Чуть-чуть… Когда от классики один из многострадальных тренировочных столбиков обзавёлся красивой ровной дырочкой размером с кулак, словно высверленной огромной дрелью. В то время как моя версия не только проломила дырень в два раза больше, так ещё и, раскрыв второй ряд лепестков, разодрала столб изнутри, а следом, жахнув, снесла его к едрене-фени.
Конечно, мне до уровня понимания и работы с подобными чарами тётки Марфы ещё плыть и плыть, как фекалиям против течения, и в моём исполнении «Мисахика» — лишь жалкая копия оригинала, придуманного, оказывается, для того чтобы проламывать тяжёлые доспехи особого вида чародеев, именующихся на ниппонских островах «самураями». Но всё равно, пусть случайно, но штука получилась здоровская! И, судя по старательно скрываемому довольному виду Бажовой, её у меня кое-кто только что благополучно свистнул… видимо, в качестве платы за обучение.
С рывком история была похожая. Собственно, именно по этой причине Марию у меня и забрали! Я выполнял его совершенно неправильно, ведь смысл не в том, чтобы, как я думал, запулить себя в нужную сторону, а в контролируемом векторе полёта и положения собственного тела. Именно это демонстрировал старик-предатель, гоняя Мистериона по канализации.
Я же «придумал» себе прямо-таки какой-то выстрел из пушки, где, изображая собой снаряд, чародей вынужден вертеться, избегая разнообразных препятствий. Другими словами, в оригинальной бажовской технике есть точка старта и условное направление, а вот финиш непредсказуем и движение может быть в любой момент изменено без потери скорости. В то время как мой суррогат выстреливает к намеченной цели по прямой. Что, может быть, и эффективно на нашем, «деревянном», уровне, но чревато при встрече с более сильным противником и тем более с чудовищами.
Однако, услышав о якобы эффекте «замедлении времени», тётка Марфа реально удивилась. А повторив то, что делал я, какое-то время ходила задумчивой, зыркая на меня своим зелёным глазом, впрочем, дуралеем называть не перестала.
Демонстрация же моих «школьных» чар вызвала лишь горестный вздох. Но тут ругать меня было глупо. Учил я их, обладая странным взрывным эрзац-аспектом, основанном на противостоянии двух противоположенных стихийных ядер. И тут уж как получалось, так и запомнилось. А после совмещения и закрепления бета-стихии всё это работало ещё более странно, чем раньше.
В общем-то, получилось три совершенно новых заклинания, завязанных на жидком пламени, и тут наставница могла разве что посоветовать отточить чары заново, просто поменяв ручные печати «Концентратора» и «Аккумулятора» местами. Или попробовать заменить «Аккумулятор» на двойной «Инжектор». Пусть даже по смыслу парное нагнетание живицы — это не совсем то же самое, что сбор её определённого количества, но для запитки простых «школьных» чар, не требующих точно выверенного количества силы, вполне может подойти.
Тем более что все эти чары на самом деле не требуют для работы длительного сохранения какого-то определённого объёма живицы, так что «Аккумулятор» в их цепях, по словам тётки Марфы, находится только по той причине, что детишкам с ним проще работать как с энергетической структурой. Два из трёх заклинаний по своей сути «всплесковые» и выполняются на своих целях мгновенно и автоматически сразу же после активации. А «Щит» — чары потокового типа, и цепочку ручных печатей завершает жест «Супортор», который необходимо удерживать, передавая таким образом живицу в магический купол непрерывным потоком.
В общем-то, Ольга Васильевна говорила мне раньше примерно то же самое. Вот только с «взрывным» аспектом даже экспериментировать было бессмысленно — живица сама по себе шла неровной подачей через пень-колоду. А после обретения нормального пламени, времени опять возиться со школьной программой я всё как-то не находил.
С «Огненным плевком» же вместо нормального «Огненного выстрела», ну, или «…шара», всё вообще оказалось куда проще, чем мы с обучившей меня этим чарам Ниной предполагали. Просто требовались некоторые знания, а «водная» составляющая моей улучшенной стихии была здесь совершенно ни при чём.
Просто бета-стихия сама по себе значительно плотнее обычной стихийной живицы и, скажем, так «тяжелее». А потому для формирования нормального летящего по прямой ядра мне между «Трансформатором» и «Акселератором» следовало вставлять ручную печать «Диффузора», рассеивающую уплотнение энергии. Вообще, в конце цепей данная ручная печать обычно приводит к бесконтрольному площадному распространению чар, как, например, при создании какого-нибудь тумана. Однако «Огненный шар» — заклинание «снарядного типа», активация которого происходит «Акселератором». Что, соответственно, полностью нивелирует потери собранной живицы. Да, добавление ещё одного жеста удлиняет в цепочку по сравнению со стандартной, зато чары не будут казаться сгустком горящей воды и с изменением плотности заработают нормально.
Был бы совет дельный, а уж попробовать за нами не заржавеет. Встав перед мишенью, я для начала медленно начал складывать правильную последовательность ручных печатей, концентрируясь на нужном эффекте и правильной подаче живицы в пальцы: «Фокусатор» — для задания направления вектора «от себя», «Аккумулятор» — как стандартный во многих последовательностях жестов атакующих чар символ сбора определённого количества энергии. «Трансформатор» — для перевода живицы в нужную стихию, пусть я и огневик, но чары этого не знают, им как бы пофиг на «эго» и направленность живицы, а потому проблем у тех же аспектников при их создании нет. Тот самый непривычный и незаученный пока что в этой цепи «Диффузор» и, наконец, спускающий боевые чары данного «снарядного» типа «Акселератор», напоминающий сложенную кистями букву «О».
Громыхнула вспышка зелёного пламени — и в тренировочную мишень на большой скорости устремился пылающий изумрудный шар, оплетаемый какой-то белой, тянущейся за ядром спиралью. Огромный шар! Раза в два больше того, который получался у Нины. Сам же столбик с закреплённым на нём деревянным щитом, разрисованный концентрическими кругами, буквально испепелило рванувшим при попадании взрывом. Да ещё и за ним на землю плеснуло горящей огненной жидкостью.
Выглядело это так, будто я наполненный водой воздушный шарик метнул. А он, зараза, лопнув, залил всё как рядом, так и за целью.
— Ну, вот видишь! Всё работает, — ничуть не удивилась произошедшему скрестившая руки на груди Марфа. — Стандартный огненный шар…
— Н-да-а… — я задумчиво почесал макушку. — Стандартный…
— Ну а ты что хотел? — не поняв моего комментария, фыркнула женщина. — Чтобы это были чары абсолютного уничтожения? А дополнительный эффект — так у тебя всё-таки бета-стихия. Ничего особенного, кстати…
Я опять промолчал. Ну не говорить же, что результата я ожидал… скажем так, поскромнее. У Ефимовой эти чары просто взрывались, не испепеляя, а разнося цель в щепки. А тут — как корова языком слизала. Только опалённый колышек из земли торчит и дымится. Впрочем, не успел я об этом подумать, как получил ответ.
— Ты не смотри на то, что у тебя сейчас получилось, на монстрах или людях такого эффекта ты от этих чар не добьёшься, — произнесла Бажова. — Материал для столбов и мишени вы же у деревяшечника заказываете?
— Да… — ответил я, кивнув на край полигона, где были сложены штабелем созданные чародеем из штата Академии брёвнышки. — Каждое утро приходит и делает. Где же ещё столько дерева в Полисе? В окрестностях академии свободная вырубка запрещена.
— Вот и результат, — кивнула женщина. — Наше пламя просто пожрало чужую живицу, не поддерживаемую заклинателем. А шарахнуло, не то чтобы сильно, но… приемлемо. В общем так, теперь закончили игры. Встань в эту стойку.
— В стойку «Всадника», что ли? — спросил я, глядя на наставницу.
— Да мне пофиг, как она у других называется, — рыкнула тётка Марфа. — Хоть «Всадника», хоть «Наездника», хоть «Посадской шалавы, оседлавшей клиента». Выполняй!