Спектакль продолжался согласно неизвестно кем написанному сценарию, гибли свежаки, проявляя порой чудеса героизма, и зараженные, которые чаще всего выглядели воплощением мощи и ярости, но иной раз проявляли чудеса хитрости и коварства. У высших зараженных как правило имелись и дары Улья, так что аборигены не всегда успевали понять, откуда к ним пришла смерть, а те, кто смотрел со стороны, пробирал мистический ужас. Шутка ли, когда видишь, как из пустоты, в гуще бойцов появляется монстр из фильма ужасов, или как от удара когтистой лапы у танка отваливается часть башни.
Устроившись поудобнее, сверившись со схемой местности, Босой нанёс на неё произошедшие изменения, чтобы, когда всё закончится, собрать винтовки и боеприпасы к ним. После чего он замер, готовясь к приходу второй волны, — надо жемчуга набить, а то оружие и боеприпасы неизвестно, удастся ли вывезти или нет, и хоть будет на что закупиться.
Третья волна до того, как опасно приблизиться к ДОСам, потеряла с моей легкой руки десять крупных Элитников, после чего пришлось в темпе сворачиваться, и спешить на выход, настороженно оглядываясь.
Вообще, ситуация складывалась типично, и ничего необычного видно не было, но если бы Босой руководствовался только органами чувств, то давно бы уже помер. В Улье самое опасное не то, что видишь, а то, что до последнего скрыто от глаз, так вот сегодня, с самого первого шага на берег, Босого не оставляло чувство внимательного взгляда в спину, и хоть он не был враждебным или кровожадным, игнорировать его не стоило.
Дар сенса, несмотря на усталость, он запустил на полную мощность, но вычленить из мешанины сигналов, обозначающих людей и зараженных, искомый всё не удавалось. Лишь однажды ему показалось, что внизу, среди эвакуирующихся гражданских заворочал щупальцами монстр, но когда, от ужаса обливаясь холодным потом, он выглянул из окна, то ничего опасного не заметил. Ощущение чужого присутствия тоже пропало, но́ тревога и беспокойство от этого не исчезли, так как щупальца в этом мире были только у одного существа, и даже его имя было нельзя произносить вслух, а лучше не упоминать даже мысленно.
Эпилог трагедии приближался, оставшиеся немногие защитники пятились к мысу, огрызаясь на ходу, но шансов долго сдерживать волну у них не было, так что и Босому пора было возвращаться на катер. Скатав коврик, и собрав гильзы в мешок, он стал спешно спускаться по лестнице. Чем ниже, тем беспокойнее ему становилось на душе, а дар сенса показывал накатывающих на ДОСы зараженных, и что со стороны моря свободно, а перед входом вообще пусто.
Не дойдя до выхода буквально пары шагов, Босой в панике задействовал скрыт и переместился на придельное расстояние по местности, видимой из проема. Коврик и мешок был брошен в подъезде, так что после перемещения он плюхнулся прямо на землю, и навел ствол на вызвавшую такой ужас пустоту. Последнее, что он увидел перед тем, как отключится, была надвигающаяся на него туша Элиты.
Пробуждение было тяжелым, в груди у Босого как будто образовалась чёрная дыра, выпивающая силы, и распространяющая потоки мучительной боли, а кишки как будто спеклись в горячий ком — ощущения ему были знакомы, но основательно забыты, так как давненько не приходилось страдать споровым голоданием. С трудом приоткрыв глаза, он тут же вновь зажмурился от резанувших глаза, и взорвавших мозг солнечных бликов, отражавшихся от морской глади. Не вовремя восстановившееся обоняние тоже добавило ему мучений, вызывая тошноту от запаха тухлых водорослей вперемешку с резиновой вонью, источаемой лодкой.
Тактильные ощущения тоже вернулись, и Босой с удивлением понял, что руки сами собой шарят по поясу в поиске вожделенной фляги, и не найдя оной, послали паническое сообщения в мозг. Приоткрыв один глаз, он с надеждой осмотрелся, но в лодке отсутствовало что либо, могущее содержать живец, а вот катер вдали, поднимающий якорь, вселил надежду, что помощь скоро будет.
Усилившаяся качка заставила тугой комок подступить к горлу Босого, и скрючится, держась за живот, а прозрачное тело, медленно карабкающееся по баллону, и видимое лишь благодаря потокам воды, убило надежды на корню. Отрешенно смотря на лужу морской воды на дне лодки, и периферическим зрением наблюдая за нависающим сверху бортом катера, он не мог принять, что жизнь прямо сейчас закончится в желудке то ли экзотической Элиты, то ли самого СКРЕББЕРА.
Босого немного удивляли размеры, но кто знает, сколько личин у Элиты, и как выглядят молодые СКРЕББЕРЫ. То, что раньше маленьких СКРЕББЕРОВ никто не видел, и могло говорить о том, что свою молодость они проводят именно в Пекле.
Путаные от спорового голодания мысли Босого прервал рывок за руку, но, к удивлению, не вызвал боль в окровавленной культе, а просто тяжесть от того, что Рыбак с Моряком, в четыре руки, тащили его на борт. Еще не придя в себя, он прохрипел пересохшим ртом, и зашарил руками, пока в них не вложили бутыль с живцом, и вонючая, но такая вожделенная бурда не полилась в горло.
Кровь, до того с трудом, как застывающая лава, скребла по стенкам его сосудов, заструилась, постепенно набирая скорость горного ручья. Взгляд Босого прояснился, в голове, на смену боли и глюкам, пришла ясность и чёткость мыслей. Память услужливо представила произошедшее на берегу, но то, что до сих пор был жив, и даже практически здоров, вызывало сомнение в достоверности воспоминаний, — может, он просто перенапрягся, и принимает за реальность фантазию или наведённую реальность?
От само копаний Босого отвлёк Моряк, уже некоторое время, дергающий его за рукав, и задающий вопросы о моём самочувствии, что произошло, и о том, где Пухлый, в то время как Моряк профессионально ощупывал тело на предмет следов ранений и травм. Заверив, что он цел, на остальные вопросы Босой лишь пожал плечами, — что там случилось неясно, но то, что по слишком, на его взгляд, близкому берегу, от которого удалялся катер, метались зараженные, не оставляло Пухлому шансов на выживание.
Всё же, следовало убедится точно, и снять прочие непонятные вопросы, так что Босой, основательно присосавшись к бутылке, запустил дар сенса на полную мощность. Пухлого не обнаружил, да и особо не искал, так как его взгляд сразу прикипел к давешнему невидимке, спокойно лежащему у другого борта.
Не успела первая капля выступившего на спине пота начать своё движение навстречу ягодицам, как что-то холодное мягко шлепнуло Босого по лбу, и, по ощущениям, там и осталось. Судя по всему, то же произошло и с Моряком, и Рыбаком, так как их руки потянулись к голове, но замерли на пол пути, когда негромкий, но твёрдый голос произнёс:
— У каждого из вас на голове закреплено взрывное устройство, и в случае любого действия, которое посчитаю актом агрессии, оно будет активировано. В этой связи рекомендую не делать резких движений, чётко отвечать на поставленные вопросы и не пытаться применить ПСИ-способности, — ситуацию страхует мой напарник, так что даже в случае моей смерти ваши мозги гарантированно разлетятся по окрестностям.
Так как продолжение не последовало, Босой, нарочито медленно отпил живца, и, решив тянуть время, спросил:
— С кем вообще имею дело? — на что-то ли получил ответ, то ли, что скорее, просто был послан:
— Здесь вопросы буду задавать я, а вы на них отвечать, причем четко, быстро и правдиво. За вранье, увиливания либо игнорирование вопросов, буду отстреливать части тел, потом конечности и жизненно важные органы.
С последним словом бутылка с остатками живца в руке Босого превратилась в ошметки пластика, разбрызгав содержимое тому на лицо, руки и одежду. Вытерев лицо рукавом, и отпустив горлышко, все ещё зажатое в руке, от чего оно стукнуло по палубе, Босой зло согласился:
— Хорошо, допустим, мы поверили, и прониклись, что знать хочешь? — а от заданного вопроса выпал в осадок, настолько нелепо он звучал в Улье:
— Назовите фамилию, имя, отчество, год и место рождения.
Босой от такого наглого и бессмысленного вопроса слегка завис, но голос продолжал давить:
— Вы услышали вопрос? — прошипел угрожающе он.
Пришлось отвечать:
— Все Босым кличут, а где и когда родился, в Улье не спрашивают, и не отвечают — примета плохая. Всё равно назад дороги нет, тут, сам знаешь, всё приходится начинать с чистого листа, если ты конечно не Внешник.
Осознав, что сказал, Босой с трудом сохранил на лице бесстрастное выражение, хотя первой реакцией было набычится и оскалится, — если его догадка верна, то вечер переставал быть томным, и, возможно, лучшим вариантом будет быстрая смерть, но следующий вопрос поколебал его уверенность:
— Кто такие Внешники?
Босой понимал, что, вполне возможно, это может быть, как ловкой игрой, так и тонкой издевкой, но ответил:
— Это те, кто попадает в Улей из своего мира не с перезагрузкой кластера, а нашел прямой путь. Теперь рыскают в противобиологической защите высшего уровня, около своих баз, охотятся на иммунных и разделывают их на органы.
Босой выжидательно молчал. Пауза затягивалась. Следующий вопрос был, как говорится, ошеломляющим:
— Где находится центр управления… эм… Улья, и каков механизм его действия?
Вот это вопросы, подумал Босой, но мяться не стал:
— Не знаю, где центр управления, и не уверен, что он существует, но очень хотел бы узнать. А насчёт механизмов — могу пересказать все байки и гипотезы, я их много слышал по стабам, которые когда-либо посещал, только лучше этим заниматься под хороший ужин, прихлебывая живец.
Пауза, последовавший после которой вопрос, вогнал в ступор:
— Что такое живец?
— Живун, нектар, живчик, который из споранов готовится на спиртовой основе.
Новая пауза дала Босому окончательно прийти в себя, осмыслить вопросы, и прийти к выводу, что передо ним либо всё-таки Внешник, но сильно продвинутый в техническом плане, либо свежак из высокотехнологичного кластера. Для первого варианта план в общих чертах созрел: тянуть время, хлебать живец, и, как только полностью восстановлюсь, то, ускорившись, срезать кожу на лбу вместе с миной, швырнуть её во Внешника, следом отправить Моряка с Рыбаком, и не его вина, если они умрут. Ну а если этого окажется мало, или взрывов не будет, то самому сигать за борт, прихватив автомат из сумки у входа.
Второй вариант сулил многое, если конечно удастся договорится, а для этого надо как минимум не просто тянуть время, а пытаться договорится, если он иммунный, а не начнёт оборачиваться прямо здесь и сейчас. Чувствуя, что споровое голодание достаточно отступило, Босой решился, активировал дар лекаря, отнимающего немало сил, и который у него был хоть и прокачанный, но однобокий.
С трудом, из-за разделяющего расстояния, Босой рассматривал у неизвестного то, что для себя называл «узором», и сразу понял, что перед ним не Внешник, — у тех паутинка была серебряная, и самую малость светилась. То, что паутина у невидимки была грязно-серого цвета, не была размыта как в теле, так и в голове, говорило о том, что перед Босым иммунный свежак. То, что вокруг паутины пространство как будто темнело, подтверждало теорию о свежаке, и свидетельствовало о типичном у них споровом голодании. Смущало другое, — толщина паутины и разветвленность узора была такой, какой он не встречал у самых матерых старожил Улья.
По правде сказать, Босой не за всеми решался подсмотреть, но те, кого видел, не шли ни в какое сравнение. Плюс к этому, узоры мозга отличались так же кардинально, как корневая система гриба отличается от ограненного алмаза. Но при всём при этом цвет узора говорил, что его формирование еще не завершено, и свежак еще не получил свой первый дар Улья.
Последнее обстоятельство весьма обнадежило Босого, так как позволяло не ждать сюрпризов хотя бы со стороны даров Улья, а состояние невидимки внушало надежду на налаживание позитивных отношений, если он проявит участие и доброту, так что Босой негромко позвал:
— Эй, ты ещё не помер? Угостись живцом, враз полегчает, это я тебе как лекарь говорю, — проверенное для нас, иммунных, средство.
Чуть ранее, на берегу:
Из небытия Ив выплывал с трудом, под мат Фокусника, костерящего меня за тупую рукопашную атаку при том, что ещё остались камикадзе. Карта угрожающе пестрела точками, в большинстве красными и фиолетовыми, часть из которых периодически опасно приближалась к откосу. Не оставался в долгу и медицинский имплант, обречённо сообщавший, что все собственные инструменты противодействия задействованы на полную мощность, но не способны остановить деструктивные изменения, а медкартриджи полностью истрачены.
С трудом встав, Ив сквозь муть перед глазами сфокусировался на лежащем бесформенной кучей, излишне шустром капитане, и, преодолевая слабость и дурноту, на полусогнутых лапах пошел к нему. По пути ему пришлось забирать в сторону, обходя так некстати появившегося монстра, и после атаки на которого осталось ощущение, что мечем ткнул не в тело, а в высоковольтный провод напряжением несколько тысяч вольт.
Состояние Ива говорило о том, что теперь ему точно придётся кого-то жрать живьем, и не факт, что после удара это поможет прийти в относительную норму. Ухватив зубами за шиворот пленного и по совместимости будущую жертву, он затащил её в лодку, и упершись головой, сначала толкал, упираясь в песок, а потом плыл, пока полностью не выбился из сил.
— Допрос с одновременным анализом данных за тобой, — забираясь в лодку, скомандовал Ив Фокуснику, — и не затягивай, так как силы на исходе, мне нужна энергия, а кошек вокруг нет.
Дальнейшее Ив воспринимал как будто в полусне, а последние его силы отняло карабканье на борт катера, после чего сил у него не осталось даже на то, чтобы поднять голову. Его уши улавливали бубнение Фокусника, и ответы пленного, но мозг не улавливал смысл. Момент появления бутылки перед носом Ив не уловил, но, понукаемый Фокусником, дал команду комбезу перелить содержимое в питьевую систему, и, не отдавая себе отчёт в действиях, стал пить, не чувствуя вкуса.
В момент перезагрузки кластера, в штабе:
С самого утра сердце опять предательски щемило, но Батя не собирался сдаваться болезни без боя, а тем более показывать окружающим свою слабость. В тот момент, когда его сердце пропустило удар, заставив потемнеть перед глазами, но через миг запустилось вновь, требовательно зазвонил телефон прямой связи с дежурным по штабу. Судорожно втянув в себя воздух через сжатые зубы, он взял трубку, и отрывисто рявкнул в микрофон:
— Слушаю.
В ответ дежурный решительно, но слегка путано стал докладывать о многочисленных докладах с постов об изменении ландшафта, странном тумане с кислым запахом, и непонятных, но жутко выглядящих существах, а также о потере связи с командованием.
— Объявляй — ка братец тревогу, причём боевую, с эвакуацией гражданских и полным развертыванием, — скомандовал Батя, — вертолёты в воздух, химикам проверить наличие ОВ, БС и РЗ, разведбат проверить точки высадки неизвестных, личный состав поднять по боевому расписанию, в условиях заражения местности. Доклад о результатах разведки по мере поступления.
Глава 9
Выслушав уставной ответ, он подошел к окну, и ожидая доклада уставился в молочную пелену, скрывающую от взгляда окружающий пейзаж. Заработавший ревун не смог разогнать туман, который скрыл так же и поднявшуюся суету, и даже приглушил звуки двигателей выезжающей из ангаров техники.
Звонок раздался минут через пять, и голос Начхима доложил:
— ОВ и БС в пробах не обнаружены, несмотря на явно химический запах. С обнаружением биологических средств сложнее, но типовых признаков применения БС не выявлено.
Следующий звонок был от коммутатора, который соединил с вертолётом, обследующим территорию, и доклад пилота был более информативен, хоть и не внушил доверия. Поблагодарив его, Батя приказал им срочно вернуться на базу, позвонил начмеду, и велел срочно обследовать пилота на предмет заболеваний и заражений, могущих вызвать галлюцинации.