Поднявшись с колена я, надев на голову кубанку и выхватив шашку, проревел в ответ:
— Если с нами Бог, тогда кто же против нас?!
— Богоотступники! — Нестройным хором ответили бойцы линейных сотен и вместе с ними взревел присутствующий на площади люд.
— А раз они богоотступники, значит победа будет за нами, мы победим!!!
— Ура! Ура! Ура!!! — Прокатился над излучиной и Большой рекой рёв многих сотен мужских и женских голосов.
В течение получаса, каждый боец подходил к алому стягу и, опускаясь на правое колено, прикасался к нему губами и возвращался на своё место в строю, а на его место приходил другой. Завершив полагающийся воинский ритуал, я под пение хора и игру оркестра вручил сотникам именные вымпелы, после чего приказал сотням занять закреплённые за ними участки обороны. Сотни, соблюдая строй, разошлись, но на площади перед церковью продолжали оставаться люди. Подумав несколько мгновений, я подошёл к старосте и окинув взглядом притихших женщин и детей со стариками, заговорил:
— Ну, что бабоньки, вот и настал тот момент, ради которого все мы не покладая рук работали как проклятые и добросовестно учились воинскому делу.
— Атаман, — прижимая к груди годовалого ребёнка, обратилась ко мне мамаша лет семнадцати от роду, — а вдруг не сдюжим и степняки прорвутся на излучину?
— А вот это будет зависеть не только от нас линейных казаков, но и от вас бабоньки. Вы наш тыл, на который мы всецело опираемся. Если вы не сдюжите, не сдюжим и мы, но мы непременно сдюжим, иного просто не дано. Любой мужчина, даже самый хилый, если за его спиной жена и дети, будет сражаться словно разъярённый лев, чтобы защитить своих детей и детей своих побратимов.
— Спасибо атаман, мы сделаем всё что можем и даже, сверх того. — С поклоном ответила молодая мать, нежно поглаживая кучерявые волосики своего чада.
Пожелав всем удачи и божьего благословения, я развернулся и вместе со старостой направился в Управу, но не пройдя и тридцати шагов, заприметил бегущего посыльного из надвратной башни крепостной стены.
— Уж не степняки ли к нам пожаловали раньше времени? — С тревогой в голосе прошептал староста Верин, внимательно наблюдая за приближающимся гонцом.
— Не думаю, — также шёпотом отозвался я, — тут явно что-то другое…, наверное, это из Выселок к нам делегация пожаловала, хотя возможно я и ошибаюсь.
— Гммм…. А нам-то с них какой прок будет? Долю не платили на общие нужды, крепостную стену и оборонительные башни с бастионами с нами вместе не строили, а теперь защиту им подавай…. Не согласный я, помощь им оказывать. Ты заботишься о коллективе — коллектив заботиться о тебе, вот главное правило общежития, благодаря которому люди и выживают. — С неудовольствием насупив густые брови, пробубнил себе в бороду Верин, продолжая внимательно всматриваться в лицо приближающегося посыльного.
Ничего ему не ответив, я дождался, когда боец из сторожевого наряда к нам подбежит и тут же задал ему вопрос:
— Что случилось?
— Атаман, там к воротам люди из Выселок пришли и хотят войти, но согласно вашего приказа, мы их не пускаем, — с хрипотцой выпалил он, — и поэтому они требуют, вернее требуют их старшины личной встречи с атаманом.
— Ладно, пошли поговорим. Если примут наши условия, впустим, а если нет, то пусть катятся на все четыре стороны. Они конечно не бездельники и никакие не лодыри, а обыкновенные единоличники, что в наших условиях равнозначно. Согласятся работать на общее дело и выплачивать долю в казну на постоянной основе, будет им защита, а если нет…, то и суда нет…. Как говориться, каждый сам волен выбирать свою судьбу….
Решительно направившись к воротам в сопровождении недовольного старосты и бойца их сторожевого наряда, я подошёл к калитке и распорядился её открыть. После того как моя команды была выполнена, я вышел наружу и пройдясь по деревянному мосту, подошёл к группе из двух десятков мужчин среднего возраста, среди которых были три женщины чуть старше сорока, а чуть поодаль на больших баулах сидело несколько сотен людей из Выселок.
— Вы хотели меня видеть? — Прохладно поинтересовался я у них, никому, конкретно не обращаясь и внимательно осмотрев задумчивые лица старшин из Выселок, заложил руки за спину.
— Здрав будь атаман Кудряш, — поглаживая живот, поприветствовал меня один из мужчин с властными манерами, имени которого я совершенно не знал, хотя лицо его мне и было знакомо.
— Как тебя величать?
— Исеем, атаман.
— И тебе не хворать Исей. С чем пожаловали на Хортицу?
— Знамо дело, защиты у тебя атаман Кудряш просим на время нашествия степняков окаянных. Обещаемся во время осады честно выполнять твои приказы.
Ишь ты, какой хитрый, — подумалось мне, — не хочет идти под мою руку, власть свою потерять боясь, но меня это ну никак не устраивало….
— Честно выполнять мои приказы, это конечно хорошо, но вы ведь не строили крепостной стены и в возведении сторожевых башен с оборонительными редутами тоже не принимали никакого участия. Как мне помниться, староста Верин несколько раз посылал вам гонцов с просьбой выделить людей на строительство, но вы каждый раз под разними предлогами ему отказывали, а теперь защиты просите…. Не правильно это….
Староста Исей помрачнев лицом, выслушал меня и обернувшись к своим спутникам и узрев их смурые лица, вновь обернулся в мою сторону и глухим голосом поинтересовался:
— Так что атаман, ты нас в крепость свою не пустишь?
— Нет.
— Не по-божески это.
— Может быть, — делано равнодушно, взирая на Исея ответил я, — но у нас существуют строгие правила, для того чтобы получить нашу защиту, в обязательном порядке требуется вносить свою лепту в общее дело, а вы по каким-то надуманным причинам отказывались, так что извиняйте, но спасаться вы будете самостоятельно.
— Что ты хочешь атаман, чтобы нас вновь в полон взяли и на рабском рынке продали, тогда зачем нас из полона вызволял?! — Прорычал староста, сверкая злыми глазищами.
— Освобождал в надежде, что вы ко мне присоединитесь, но вы отказались, решив жить самостоятельно. Это ваш личный выбор, и я его уважаю только и всего.
Из группы столпившихся выселковских старшин, растолкав мрачных мужиков выбралась дородная женщина и внимательно посмотрев в мои холодные глаза, вкрадчиво поинтересовалась:
— Атаман, что ты хочешь в обмен на свою защиту?
Хмыкнув, я с любопытством оглядел женщину и равнодушно пожав плечами, ответил:
— В сущности не так уж и много. Или вы соглашаетесь регулярно отдавать определённую долю на общее дело, едой, деньгами или своим трудом, не столь важно, тогда вы получаете нашу защиту и заботу, а если отказываетесь, то на Хортице делать вам совершенно нечего. Вы вольны идти на все четыре стороны, никто вас не держит. Думайте и решайте, какой вам сделать выбор, на всё про всё вам даю один час, большего, простите дать не могу, свободного времени у меня нет вообще.
— Хорошо атаман, мы подумаем и примем решение. — Хмуро отозвался староста Исей, теперь уже зло посматривая на женщину, имя которой я специально спрашивать не стал.
Высказав выселковцам всё что требовалось, я неторопливо развернулся и зашагал к закрытой калитке и как только я к ней подошёл, один из бойцов сторожевого наряда открыл её. Войдя внутрь, я с облегчение выдохнул и поспешил к редутам, желая проверить как заняли боевые позиции наши линейные сотни.
Глава-14
— Что думаешь Борислав?
— Хммм… что-то не очень-то похоже на привычную тактику степняков, — задумчиво пробурчал есаул, внимательно следя за перемещением нескольких отрядов большой орды, занимавших боевые позиции перед штурмом нашей крепостной стены, — да и камнемётные машины…. Я таких сроду не видывал, хотя за свою бытность наёмником раз двадцать участвовал в отражении нападений на замки и насмотрелся всякого. Боюсь, наша крепостная стена под их ударами продержится от силы пару дней не больше, а при таком соотношении сил нам нечего даже думать совершить рейд и попытаться эти камнемёты уничтожить, скорее нас самих как пить дать уничтожат.
М-да-а…. положеньице…. Чего-чего, но таких громадных камнемётных осадных конструкций у степняков мы совершенно не ожидали увидеть. Вся проблема была в том, что у нас просто ничего не было в арсенале, сравнимое по дальнобойности с этими дурами, которые степняки припёрли с собой. Благо, приволокли они их в разобранном виде и сейчас их в спешном порядке собирали и судя по всему к утру они будут готовы открыть огонь по нашей крепостной стене, которая долго не выдержит под ударами здоровенных каменных шаров. В общем, какое-то время у нас ещё было, чтобы измыслить нечто такое, что позволит вывести эти штуки из строя….
Как мы и просчитали, орда степняков появилась на нашем горизонте в полдень, вот только вместо десяти тысяч, по наши души пришли более чем пятнадцать, но нас это нисколько не напугало, с нашим-то вооружением мы бы их в любом случае раскатали в тонкий блин, но тут степняки, ставшие в пятистах метрах от крепостной стены, начали собирать свои осадные орудия…. И всё перевернулось в один миг….
— Атаман, а дозорная-то башня опять очередной штурм отбила. Степняки в страшной панике разбегаются! — С воодушевлением воскликнул староста, от избытка чувств размахивая руками.
Оторвавшись от изучения карты прилегающей местности, я взглянул в бинокль и увидел, как штурмовые группы, пытавшиеся в пятый раз захватить башню, в которой очень даже успешно держались мои андроиды. За четыре часа они не только отбили пять яростных штурмов, но и нанесли очень даже существенный ущерб убив и ранив сотни так четыре, а это как ни как, а большой плюс для нас. С удовлетворением вздохнув, я посмотрел на старосту и достаточно мягко обратился к нему:
— Верин, шёл бы ты отсюда от греха подальше, иди лучше присматривай за выселковцами и в особенности за старостой Исеем, ну не доверяю я ему хоть ты тресни. Такая пронырливая морда, с лёгкостью какую-нибудь подлянку нам учинить может.
— Есть у меня в его окружении парочка верных людей, — с усмешкой, отозвался Верин, — присматривают за ним и, если чего-нибудь поганое этот прохиндей удумает, его в реку выкинут… с большим таким камушком на шее. Сам понимаешь, многие его хотели бы скинуть и занять освободившееся местечко.
Ох Верин-Верин, поднаторел в интригах, того и гляди сам удумает моё место занять…. Но об этом потом будем думать, а сейчас главное, решить нашу проблему, пока она не начала в нас здоровенными отёсанными каменюками пулять….
— Смотри, ты головой отвечаешь за выселковцев и за лояльность их старшин.
— Ладно, уговорил атаман, — с тяжким вздохом, пробормотал Верин и недовольно шмыгнув носом, развернулся и направился к лестнице, но на полпути остановившись и внимательно посмотрев на меня, вкрадчиво поинтересовался:
— А каковы мои полномочия?
— В случае каких-то проблем с выселковцами можешь не церемониться, а вот что касается наших, то в случае каких-либо провинностей, в карцер, а после на общем сходе будем разбираться и решать, как с ними поступить.
— Я понял тебя атаман. — Покладисто ответил он и продолжил спускаться по ступенькам вниз.
Проводив взглядом фигуру удаляющегося старосты, я вновь посмотрел на орду и камнемётные машины и после нескольких минут напряжённых размышлений, негромко заговорил:
— Ты знаешь Борислав, я кажется знаю, как нам эти долбанные махины уничтожить, правда рискованно, но нам выбирать не приходится.
— И как же ты собираешься это сделать? — Дёрнувшись всем телом, резко поинтересовался есаул, смотря на меня немигающими глазами.
— Некоторое время назад я совершенно случайно обнаружил один любопытный подземных ход, который ведёт в тайную библиотеку из главного храма Единого, так вот если им воспользоваться, то можно ночью пробить выход на поверхность совсем недалеко от камнемётов и их взорвать. Подземный ход выходит к реке в нескольких сотнях метров от излучины, вот только как туда добраться незамеченными дозорными степняков, я что-то слабо себе представляю.
— Хммм…. Покажи-ка, где тот вход в тайное подземелье находится.