— Верно, Королевна, хотя твой Серж рассказывал, что столько раз пытались объять необъятное!
— А коли так, то внутренние законы, зафиксированные последней моделью «Архивного Аналитика» любой отдельно взятой планеты, являются обязательными для всех!
— Ловко! — невесело усмехнулся Ладвин. — Вы очень изобретательно хотите доказать, что права вашей семьи абсолютны и для «Элиты», и для нас!
— Нашей семьи, к сожалению, нет, — медленно возразила девушка, — и поэтому мои слова о Династии были, наверное, не слишком скромными. Из-за трагической гибели родителей, последовавшей через пять лет после моего рождения, род Рэчери сохраняется только по женской линии, и его возглавляет моя старшая сестра. Она-то есть настоящая Королевна, а я всего лишь маленькая самозванка с фамильной короной на голове… — последние слова сопровождались немного кокетливой, но печальной улыбкой.
— Однако поскольку вы сёстры…
— Нет-нет-нет! Я лишь по её просьбе представляю в этих краях её же интересы… интересы фамилии, что бы там ни говорил Серж. И я обычная подданная, как и эти молодые люди, а потому не нужно никаких титулов. Зовут меня Малинка. Вообще-то, здесь ягода такая растёт, очень сладкая…
— Справедливое замечание, — с иронией изрёк Мстислав. — Как видите, мы не сумасшедшие и не самодуры, а всего лишь слуги Короны и об ее благе единственно и заботимся. Глава Династии Старшая Королевна живёт на севере в своём родовом замке и не любит путешествовать, но дала нам право принимать от её имени очень ответственные решения!
— В частности, как быть со мною, — Ладвин решил пока не расширять эту тему.
— В том числе, как быть и с вами… Поскольку сгонять ваших людей с насиженного места равнозначно объявлению войны — а мы уже ведём одну и на два фронта действовать не хотелось бы — то можно оставить всё, как есть, если вы примите наши условия.
— Однако ежели любезный Иоганн начнёт сейчас разливаться соловьём, что ему нужно подумать в тишине и одиночестве или поставить в известность вышестоящее руководство, — подал голос Герберт, — то переговоры не состоятся вообще.
— Ребята, а вы точно уроженцы этой планеты? — выразительно поинтересовался Ладвин. — Может быть, передо мною посланцы «Синдиката»? В таком случае мы сговорились бы скорее!
— Очень любопытно, что государственный служащий так высоко ценит преступную «куклу Синди», — многозначительно заметил Мстислав. — Нет, господин Ладвин, с такой игрушкой мы не играемся, хотя кое-что про неё слышали.
— Охотно верю, только хватка у вас больно жёсткая — вполне на профессиональном уровне!
— Ну вот, а вы говорили о нашей ограниченности!
— Да, я уже вижу, что ошибся…
— …и продолжаете ошибаться, считая ироническую линию поведения наиболее выгодной для себя, — осклабившись, сообщил Герберт. — А поскольку вам угодно балаганить, то и серьёзных разъяснений не ждите.
— Ладно, это тоже ответ, — промолвил Иоганн, с трудом уговаривая себя не реагировать. — Итак, я полностью сосредоточен и ожидаю условий.
— Да вы не пугайтесь так! Их всего два, и они вполне разумны, — ободряюще улыбнулась Малинка. — Давайте считать, что вы арендуете у нас землю, где построили Станцию, за определённую плату. Это справедливо и взаимовыгодно — весть о нашем договоре быстро распространится, и богатыри не будут к вам приставать.
— Богатыри?
— Да, это наши старые враги, и Династия постоянно воюет с ними из-за «Спорных Территорий» — воюет давно, века… Не беспокойтесь, столкновения происходят значительно южнее вашей Базы, и в конфликт вас не втянут. Но принимать у себя любых гостей, кроме меня и витязей, запрещается.
— Это условие легко выполнимо, — сказал Ладвин. — Можете оповестить, кого сочтете нужным, что по королевскому приказу Станция для посещений закрыта. А вот что касается платы…
— А она большой не будет, — успокоил Мстислав. — Допустим, две тысячи в год.
— Две тысячи… чего? — переспросил Ладвин.
Мстислав сказал.
— Ну… однако, это мно-о-го! — озабоченно протянул Ладвин, испытывая почему-то желание как следует поторговаться. — Эдак вы нас всего запаса лишите!
— Послушайте, Иоганн, не надо прибедняться, — недовольно поморщился Мстислав. — Наверное, вы уже поняли, что Династия в курсе современной жизни!
— Да… и это очень подозрительно!
— Напротив, вполне объяснимо, в чём вы и сами убедитесь, когда… когда мы немного подружимся, — пообещала Малинка. — Вот для примера: у витязей имеются «аналитики», а отсюда следует…
— Хорошо, — Ладвин сделал значительное лицо, — предположим, в это можно поверить. Однако никаких доказательств всему сказанному я не вижу, за исключением весьма странных эмоций одного бородатого парня… А судя по вашей, прямо скажу, мастерской манере вести переговоры, интригуя и угрожая не известно чем, вполне можно предположить, что вам знакомо и такое понятие, как «блеф»!
Реакция на это заявление была весьма разнообразной. Малинка поглядела на Ладвина как-то странно, а затем обернулась к Мстиславу, словно за советом. Тот равнодушно зевнул и известил окружающих, что «у этого отставника неплохая выдержка!» — было трудно понять, доволен он или сожалеет по данному поводу. Однако повторные эмоции «бородатого парня» оказались самыми сильными.
Очень громко и не стесняясь в выражениях, в которых преобладала совершенно отвратительная для этого языка сексуальная нецензурщина, Герберт заявил, что все недочеловеки, сбежавшие, как трусливые зайцы, во Внешний Космос, давно уже вырождаются; что оценка умственных способностей наглого командира самозваной станции была недопустимо завышена, и что он, потомственный витязь, оставаться в компании такого олуха больше не намерен.
— …и хоть в лепёшку разбейся, а убогому ничего не втолкуешь! — яростно чеканил он. — Подумать только: в самые дебри окостеневшей «Паутины» залез, теперь жить ему осталось всего ничего, а без доказательств ни шагу! Ну, подохнешь ты через три четверти часа, дурак старый, тогда убедишься? Тогда будешь доволен? Да и мы, если срочно отсюда не смоемся, лишь минут на пятнадцать-двадцать больше тебя протянем, а потом «истинная сила» даст сбой — и рядышком костьми ляжем… Или есть желающие? — Герберт гаркнул так громко, что все невольно вздрогнули, и решительно начал поворачивать коня. — Непостижимая же вещь — переть через «Паутину» к «зоне смерти» и рассуждать с умной рожей на отвлечённые темы!
Всё это и утомляло, и озадачивало, однако Ладвин стоял спокойно и слушал раздражённую брань вполуха, больше следя за реакцией Младшей Королевны. С удовлетворением он отметил, что и на неё откровенная похабщина произвела самое худшее впечатление: её лицо постоянно искажала брезгливая гримаса, и она еле сдерживалась, чтобы не зажать уши. Тем не менее, пересилив себя, девушка вздохнула и обратилась к Герберту с просьбой вести себя приличнее.
Тот резко обернулся, даже не потрудившись убрать с лица злобный вид и явно собираясь ответить очередной грубостью, однако Ладвин решил, что пора вмешаться. Его командирский, хорошо поставленный голос оказался очень звучным.
— Предлагаю полторы тысячи, — безмятежно заявил он. — Дело в том, господа волки, что визит следующего корабля к вашей планете намечен по графику лишь через четыре года, и у меня всё строго рассчитано на этот срок. Впрочем, если вы будете настаивать на своём, то мне ничего не останется, как сейчас согласиться на любые требования, а по возвращении на Базу всё-таки связаться с Управлением и в деталях обрисовать ситуацию. Сомневаюсь, что это в интересах Династии… Одним словом, полторы тысячи в год я вам гарантирую — для собственных нужд у меня останется лишь минимальный «НЗ». А если хотите больше… что ж, о жадности в вашем языке есть много поговорок!
— Хорошо, договорились, — быстро сказала Малинка и, тронув коня, протянула Ладвину руку. Столь же быстро её рука была перехвачена Мстиславом.
— Хочу напомнить, Младшая Королевна, что, к сожалению, ты не можешь принимать решения подобного уровня, — вкрадчиво заметил он. — Это прерогатива моя и Герберта.
— Надо было напомнить раньше. А сейчас — до-го-во-ри-лись!
— Не сходи с ума, Малинка! Наша правительница и благодетельница торопливость не одобряет! Что с тобой? На тебя это не похоже. С чего бы такой нажим?
— А я настаиваю! — решительно заявила Малинка, задорно тряхнув головой. — Довольно спорить и выгадывать… ведём себя как нищие! А перед сестрой я отчитаюсь сама!
Мстислав развел руками с видом человека, использовавшего в трудном положении все мыслимые и немыслимые средства. Затем он плавно запрокинул голову и, глядя в небо, позвал:
— Гербе-э-эрт, дорогой друг, она настаивает!
— Ну и чёрт с ней, — последовал ответ.
Ладвин кашлянул и деликатно отвёл взгляд в сторону, успев заметить, как на щеках девушки вспыхнул яркий румянец, а рука, сжимавшая поводья, заметно задрожала. По её телу вдруг судорогой пробежала волна тёмного света — и в ту же секунду Мстислав оказался между Королевной и Гербертом. Ладвин увидел, как обоих витязей качнуло в седле, будто мощным порывом ветра; затем что-то неуловимо изменилось, и уже в сторону отпрянул, громко фыркнув, конь Малинки. Она гневно глянула на Мстислава, который, как ни в чем не бывало, ответил ей очаровательной улыбкой.
— Вот видишь, и Герберт согласился, — невинным голосом сообщил он. — В таком случае, и мне возражать не пристало. Что ж, устроим господина Ладвина в седле у меня за спиной и поспешим вернуться к так неосторожно брошенной им машине. Там относительно безопасно и можно даже заночевать, хотя лучше обойтись без этого…
БЛОК СОБЫТИЙ № 2 (Ответный выпад)
…Уже через полчаса Ладвин отдыхал в кабине вездехода на привычном кресле пилота, но прийти в себя никак не мог. То, что происходило сейчас, поражало куда больше, чем пережитое им за последнее время. В который раз помимо своей воли он выглядывал в боковое окно, хотя ехавшего впереди Мстислава было хорошо видно через стекло переднего обзора, а Герберт исправно следовал сзади и тоже находился на месте. Но Ладвину всё ещё не удавалось поверить, что один из этих парней двумя пальцами держит на весу его катер за остроконечный нос, а второй одной рукой за хвостовое псевдокрыло! Сам же представитель всемогущей Цивилизации находился внутри с очень глупым видом — увы, как ещё можно было выглядеть человеку, которого вместе с машиной несли двое других людей с лёгкостью картонной коробки? Остальные воины, так и не проронившие ни единого слова, двигались слева и справа от процессии, а Малинка немного впереди. Должно быть, она здорово обиделась, ибо первой покинула место встречи, объехав Герберта по дуге, как зачумлённого. Ладвина, который к этому моменту удачно расположился позади Мстислава в двухсекционном седле, удивила его современная конструкция со сложной системой амортизаторов, обеспечивавших удобную поездку при самом быстром движении. Впрочем, ехали они без суетливой спешки, тщательно огибая те впадины, через которые бравый начальник Базы так храбро лез напрямик. Возле вездехода Малинка не задержалась и берегом водоема проследовала дальше, а Ладвину без лишних слов было предложено вернуться в кабину катера и особо не беспокоиться. Ничего не понимая, он выполнил это требование — а дальше наступило состояние лёгкой прострации, которое на время вообще отключило Иоганна от реальной действительности. Лишь с большим опозданием он сделал то, что обязан был сделать в первую очередь: полностью обесточил все механизмы вездехода во избежание неприятных случайностей. Выполнив это и немного оклемавшись, Ладвин уже привычным жестом сунул руку в кобуру, намереваясь проверить предохранитель бластера, и, обнаружив пустое место, лишь с досадой скрипнул зубами.
…Когда перед самой посадкой в вездеход Герберт бесцеремонно тронул Ладвина за плечо и известил, что в качестве аванса к торговому договору желает получить «во временное пользование» ещё и бластер, то у Иоганна не оказалось ни сил, ни желания затевать новый спор или уточнять детали этой подозрительной сдачи в аренду боевого излучателя. Он молча сунул его, не глядя, в чужие руки, и двинулся к машине. Тут же Мстислав с очень естественной ленцой в голосе поинтересовался, для чего Герберту понадобилась «штука», хотя сразу же добавил: «Впрочем, я догадываюсь…» Герберт энергично рассмеялся: «Ещё бы не догадаться! Вы тут с девочкой совсем расквакались: «Серж, Серж…» — «Действительно, имя этого лесного бродяги мы упоминали», — охотно согласился Мстислав. — «Ну вот, а по мне даже подумать лишний раз о такой сволочи будет много! Теперь не уйдёт…» — «Да, после твоего вызова сей одушевлённый предмет поклонения нашей Младшей Королевны очень уж старательно избегает встреч с нами…» — «Ага, скользкий гад!» На этом обмен мнениями закончился, не дав Ладвину никакой особой информации.
Очень скоро окончательно стемнело, но, как по заказу, тяжёлая облачность расползлась в разные стороны, обнажив островки чистого звёздного неба. Жёлто-лимонный спутник планеты хорошо освещал путь; правда, витязи и так двигались уверенно. Они ехали только по относительно ровной местности, по-прежнему избегая спускаться в лощины и овраги. Лишь однажды державшаяся впереди Малинка начала внезапно перемещаться вниз и скоро пропала среди густой растительности глубокого ущелья, но больше никто за ней не последовал. Напротив, Мстислав взял так круто в сторону, что, обойдя препятствие, сильно отстал от одинокой всадницы. Теперь Малинка была еле видна, да и то лишь потому, что изредка тускло посверкивали в лунном свете стальные дротики за её спиной. Так носила это метательное оружие одна Младшая Королевна, а у витязей оно размещалось в специальных колчанах с правой стороны седла. Только сейчас Ладвин стал задумываться, как много весило полное снаряжение всадников, и какую силу нужно иметь, чтобы таскать такую тяжесть. А ведь ни один из них не был и отдаленно похож на атлета…
Сигнальные лампы вездехода вдруг вспыхнули привычным зелёным светом. Негромко заверещали ожившие датчики, и вскоре контрольная панель выдала надпись: «Все системы, за исключением блока аварийного питания и пневмоустановки, в полном порядке». Тотчас ярко ожил «индикатор жизни» на руке у самого Ладвина, и на долю секунды зажглись цифры, показавшие время остановки хронометра: «12–31». Затем они слились в неразборчивое пятно и оформились в «23–25» — именно столько сейчас и было. Почти полночь.
Движение сразу прекратилось, и вездеход опустили на землю, словно витязи не хуже начальника Станции знали, что уже находятся в зоне действия нормальных физических законов. Это подтвердило и появление в кабине Мстислава, который бесцеремонно плюхнулся на второе свободное кресло. Выглядел он уставшим и осунувшимся — особенно резко в неоновом освещении кабины выделялись тёмные круги возле глаз. Их взгляд, однако, выражал полное удовлетворение. Витязь протянул руку и ободряюще потрепал Ладвина по плечу.
— Вуаля — ваши проблемы решены, — голос Мстислава тоже выдавал сильное утомление, — отсюда вы легко доберетесь до Базы. Тут по прямой не более пяти минут лёта.
— А вы, стало быть, со мною?
— Могу и с вами. Хотя действуйте на свое усмотрение, мы вам доверяем.
— Очень тронут…
— Рад это слышать. Так вот, Иоганн, обычно аванс в торговых операциях составляет двадцать пять процентов, однако поскольку вам была ещё и оказана определённая услуга — я имею ввиду спасение жизни — то мы увеличили эту цифру до пятидесяти. Итак, половину сейчас, остальное через полгода. Кстати, если ваш ум продолжает терзать законное, в общем-то, недоверие, то я могу хоть завтра наглядно продемонстрировать, в каких жутких муках кончает свои дни любое живое существо, оказавшись неподалеку от тех деревьев, к которым вы так храбро шагали. Хотите кошку там привяжем или лесную мелкую зверюгу, а хотите — дождёмся, когда Герберт изловит своего очередного недруга. Он любит разделываться с ними именно так…
— Да, похоже, что шутками не пахнет, — задумчиво произнёс Ладвин и глянул собеседнику прямо в глаза. — Кто вы, Мстислав? Сколько вам лет, где получили такое воспитание?
Витязь довольно рассмеялся, показав прекрасные, ровные зубы. Затем наклонился вперёд.
— Я понимаю, что вы поражены и желаете спросить совсем об ином, — сказал он. — Но у нас ещё будет для этого время! Правда, в северный Дворец Рэчери вас не пригласят, поэтому придётся беседовать на Станции — если, конечно, не будет возражений. Тогда мы надлежащим образом оформим наш договор, и кто знает — возможно, станем по-настоящему полезны друг другу! А пока готов подтвердить, что я действительно родился и вырос на этой планете. Мне чуть больше восемнадцати лет, что, как вы правильно полагаете, не так уж и много.
— Одно удивление сменяется другим, — вздохнул Ладвин. — Никогда не думал, что буду чувствовать себя очень неуверенно рядом с таким молодым человеком!