Альберта Шварца нельзя было не уважать. Руководитель отдельного подразделения ИИ, изучения Интернета при главном управлении полиции, просто так не покидал собственного кабинета. И кому, как ни ей, изо дня в день посещавшей районные и городской аппеляционный суды, сидеть и слушать его?
— На дворе кризис, постоянный, понимаю. Апатия и разочарование вокруг нас с вами уже диагнозы, как синдром хронической усталости. — Шварц кивнул, то ли мыслям, то ли словам. — Большая часть постоянных пользователей вашего сетевого ресурса люди, живущие на обеспечение государства. Компенсации вроде неплохие, но сжирают из бюджета города и страны очень много.
— И почему вы тогда беспокоитесь? — женщина пожала плечами. — Инструкции по безопасной работе на то и инструкции, чтобы им следовать. Если кому-то хочется не выходить из вирта даже не сутками, а неделями, кто виноват? Они сами снимают ограничители, не ставят блокировку по времени, вот вам и результат. Экономия средств налогоплательщиков, имеющих работу и приносящих доход.
Шварц ухмыльнулся. Очень гадостно и опасно.
— Работа у меня такая, Илона, защищать даже таких бесполезных дуралеев с дурочками. И потому, раз уж приехал к вам, вот совет. Бесплатный, раз уж вы умеете и любите считать дебет с кредитом.
— Какой?
— Донесите до ваших боссов простую мысль: людей надо любить. Они не просто деньги, идущие на оборудование и донат. Они живые, в отличие от вашего мира там, по ту сторону. И заткнуть деньгами смертельные случаи будет выходить не всегда.
— Вы о чем?!
Илона сидела непроницаемо спокойно.
— А вы знаете.
Шварц затушил свою дерьмовую сигарету в так и не выпитом настоящем кофе из хорошей кофе-машины.
— Проверьте все серверы, проверьте все. И если, а такое пусть и фантастично, но возможно, у вас есть игроки, сидящие в вашем Аду больше месяца, сами предоставьте нам все данные.
— Даже если гипотетические игроки относятся к иностранным государствам и не платят налоги нашему?
Шварц удивился.
— Конечно. У меня же есть коллеги, я все передам.
Илона дождалась, пока не Шварц не вышел из лифта там, внизу, хорошо заметный через стекло внутреннего окна. Нажала на клавишу коммуникатора, спрятанного в пульте управления «умной» переговорной:
— Да, это я. Мне нужно к шефу. Да… да… прямо сейчас.
Глава 1: здесь и сейчас
Разлепить глаза… разлепить, пальцами срывая с лица липкую мерзкую паутину. Черт, больно! Твою мать! Алый свет резал глаза скальпелем. Бил внутрь головы монотонный рев. Что? Где? Кто я? Что за бред?!
Сердце в груди само себя обогнало, скача горным козлом, замирая, снова уносясь вскачь — дах-дах-дах. Да что ж такое-то, а? Розыгрыш? Да не, не похоже, да и кто так со мной-то бы? Не паникуем, не паникуем, ну, или хотя бы стараемся держать себя в руках. Спокойно, братишка, ща все решим. Пока… пока тупо осмотримся. Начнем, пожалуй, с себя, а то чувствуется — что-то не то.
Взгляд вниз. Ни фига себе боты: грубая толстая кожа, стальная оковка по носку. Крючки, почти веревка вместо шнурков и ремни, прихватывающие поверх них металлические щитки, обшитые, само собой, чем-то промасленным и плотным. О, это ж защита для голени, точно. Ну, хоть что-то вспомнил, типа анатомию. Серьезная обувь, прямо в стиле ретро-боевиков 80-90-ых. Так… еще лучше.
Штаны из брезента. Пояс широкий. Курт… Это жилет. Такой, знаете ли, очень плотный кожаный жилет. И перчатки. С обрезанными пальцами и металлическими вставками. Интересно, честное слово, прямо плохой панк-бандит из того же Голливуда конца прошлого века. И теплая вязаная фуфайка. Модный парень, не иначе. Так, ляд с ним, с прикидом. Разберемся с остальным. Первый вопрос: где я? Почему? И, кто я, вот, что куда важнее. Ну?!
Фига. «Я» и все тут. Ладно, долго так все равно не будет. Осмотримся, глаза привыкли, красно-моргающее уже не сильно мешает. Чего-то у нас вокруг за архитектура, а? Может, что-то да прояснится, верно?
Кирпич. Все вокруг в нем. Старый, кроваво-багровый, с плесенью, в трещинах. Потолок высокий, еле видно в полутьме. Сложен аккуратно, без изысков, зато точно надежно, так клали давно, едва не при царе Горохе.
Вода капает, разбивается звонко о металл. А, трубы прямо за мной. Стоп, ерунда какая-то получается. Четыре стены да потолок, ни дверей, ни окон, прямо склеп какой-то.
Кирпич перед глазами поплыл, наливаясь молочно-алым светом. Это, натурально, сон, не иначе, не могут же спецэффекты в обычной-то жизни… Или могут?
Стена раскрылась неровным опалово-светящимся овалом. Подрагивали дрожащие края-мембраны, свивались живыми обрезками кожи. Осталось только открыть рот от удивления. Из разбежавшегося в стороны молока с кровавыми прожилками высунулся черный острый клюв. Черные перья, черные глаза. Ворон. Огромный, стоящий на лапах, одетый в шитый золотом халат и смотрящий на очумевшего меня как на говно. Рукакрыло поднялось и приветственно стянуло красную турецкую феску. Влажно и треща разрывами, потому как вместе со скальпом.
И что это за хрень, интересно… Просроченных шпрот поел на ночь и помираю, фата-морганы ловя напоследок во сне?
Ворон клацнул клювом по янтарю длинного чубука. Окутался дымом, беззвучно кричащим полупрозрачными агонизирующими лицами. И хрипло каркнул-засмеялся:
— Добро пожаловать в Библионекрум, игрок.
Игрок? Точно что-то не то.
— Рад приветствовать и прошу провести ближайшие часы с пользой.
О чем вещало это чудо в перьях?
— А польза одна — выжить. Выход из игры не предусмотрен до выполнения заданий.
Выход?
Прямо перед глазами вдруг возник светло-зеленый вертящийся кружок. И буквы. Беда-а-а…
Статус: новичок
Жизнь: 100 %
Навыки: бег
Теребить твои теребеньки, какой клевый статус. Прям как… как… Да черт знает, как. Бег — это Усейн Болт. Вот и все что знаю про бег. И чё дальше?
Ворон закаркал-засмеялся. И махнул крылом, отдав честь. Вернее, воинское приветствие. Честь-то проститутки отдают. И пропал.
Портал свернулся, разом сжавшись в бело-алую точку. Втянул в себя часть кирпичей, заставив их хрустеть и разваливаться. Выход, етит-колотит, это ж он.
Игра или глюки в агонии, но запахи чувствовались четко. Пахнуло подвалом, сыростью, тараканами и старостью. Не, не так.
Древностью. Как пахнет в заброшенных домах, сохранивших мебель и следы хозяев. Или призраки хозяев.
Ладно, черт с ним. Пошли, братишка.
Держись за стенку, ноги держат, а идешь как в первый раз. Игра, надо же, игра. Знаю, что это такое, а толку? Иду вот, совершенно аки младенец навстречу маме ножками топ-топ, а та ловит, чтобы дитятко не жбякнулось. Только я ж ни хрена не ребенок, а шмякнешься здесь, и все, в кровь все возможное. Кирпича битого, огрызков дерева, украшенных торчащими гвоздями, вокруг немало. Зеркала хрустят под ногами, крошатся в пыль, разбрызгивая сверкающие точки разлетающейся амальгамы. Ступеньки? Ступеньки, вниз ведут.
Надо, наверное, идти. Хотя и не хочется.
Что тут у нас? Просто коридор. Просто коридор, увешанный древними, как говно мамонта, штандартами и знаменами. Этими, как их… точно, злато-тканными. Эх и рожи на них.
Волчара с раззявленной пастью. Какая-то хрень, напоминающая Дарта Вейдера и Железного человека. Натурально, Кожаное Лицо, даже со швами. Странно-красиво-страшная женщина. Еще кто-то, зверолюд или зверочуд, весь такой с гривой, как у Киркорова. И прям, трясти твой баобаб, морячок Папай. Только очень уж злобный и с бородой. Дичь какая, в общем. И один лежит на каменных плитах внизу, потрепанный, в дырках, с круглощеким хреном в шляпе фокусника. Интересно.
Выход туда дальше. Даже лестницу видно, ведущую вниз. Вот туда и двинемся.
Получено сообщение
Где? Ай, бл…!
Д-з-з-за-н-г!! Металлические тарелки жахнули прям над ухом. Дико и тоненько загоготал их хозяин. Натурально, пузатая и зубастая обезьянка в малиновом мундирчике с шапочкой. И с крылышками.
— Первая информация бесплатно. Остальная — золотой.
Чего-о-о?
— Говори.
— Выход в Нижнюю часть города через двести метров и большой зал.
Вот спасибо, порадовал. Интересно, за что золотой то хотела наглая мохнатая рожица?
— А за что тебе еще платить?
Обезьяна скорчила харю, и, оплевав меня до самого пупка, высунула наглый алый язычище. И ткнула грязным пальцем с желтым когтем на кармашек моего пояса. Да ну? О, я прямо буратина, имею целых пять золотых. Ну, на… хр-хр-хр-хр… Золото трещало в челюстях, выросших как у Щелкунчика. Трясти твою старину, вот это зубища.