Александр Мец в этом месте своего рассказа о чем-то задумался, полез в карман своей куртки, достал коробку советских папирос «Казбек» и от спички прикурил одну папиросину. Воспользовавшись образовавшейся паузой, Фролов поинтересовался:
— Кто первым к тебе обратился с этой просьбой?
— Моня! Ой, нет, извини, это не совсем так! Я уже тебе рассказывал о том, что Моня стал более чем уважаемым человеком в нашей Лиде. Так вот, три месяца назад с Моней познакомился и начал с ним встречаться один из местных польских ксендзов по имени отец Тадеуш. Тадеуш был первым, кто рассказал Моне о негласных намерениях Крестьянской партии Польши произвести негласный призыв польских офицеров, старшин и солдат на оккупированных землях Западной Белоруссии. Словом, тогда Моня не проникся должным пониманием этой проблемы, в результате отец Тадеуш не нашел требуемой поддержки по осуществлению своих политических планов. В конечном итоге Западная Белоруссия так и не приняла активного участия в первом наборе польских военнослужащих.
— Саша, ты этим хочешь сказать, что первый такой набор был успешным в других странах?
— Да, так оно и было! В первый раз более двухсот польских офицеров и солдат добрались до Великобритании! Сегодня в одной только Лиде семьдесят поляков записались в такие добровольцы. Семьдесят польских офицеров и солдат хотят отправиться в Англию, чтобы там воевать с бошами. Из Вильнюса нас поездом должны перевезти в Вентспилс, где нас вместе с добровольцами из других стран Европы должны пересадить на борт морского судна, и уже морем переправить в Швецию. Моня вызвал меня и попросил приложить максимум усилий для того, чтобы тебя разыскать в Вильнюсе. Тогда я не знал, что ему было предоставлено право, назначить своего человека командиром этой группы польских добровольцев. Но, как ты понимаешь, я тогда тебя не сумел найти, в результате командиром этой группы сами поляки назначили своего человека.
Семь тентованных советских грузовика Зис 6 вот уже третий час без остановки двигались по литовским дорогам, держа направление на латышский городок Вентспилс, что расположен на берегу Балтийского моря. На лавках, установленных поперек кузовов этих грузовиков, сидели красноармейцы. По крайней мере, к такому выводу можно было бы прийти, увидев последние ряды лавок, на которых сидели люди, которые с головой были укрыты советскими плащ-палатками с капюшонами, принятыми для ношения красноармейцами и командирами РККА!
Колонна этих грузовиков только что проехала через литовский городок Укмерге, где в военном городке квартировала 2-я танковая дивизия Красной Армии. Поэтому в этом городке всегда существовала возможность столкнуться с военным патрулем, даже в такое позднее ночное время. Один из военных патрулей скуки ради остановил передний грузовик этой автоколонны, патрульные собрались проверить документы людей, сидевших в кузове этого грузовика. Причем, крикливый старшина танкист, командир патруля, потребовал предъявить документы не только командирам Красной Армии, которые сидели в кабинах водителей, но и красноармейцам, сидевших на лавках в кузовах грузовиков. Слава богу, что в этот момент к первому грузовики, остановленному патрулем, один за другим стали подъезжать другие грузовики колонны. Все они были тентованы, под тентами в кузовах грузовиков сидели люди в плащ-палатках!
Этим обстоятельством, как бы начали оправдываться слова лейтенанта Фролова, сопровождавшего первый грузовик с людьми. Этот лейтенант заявил старшине Горелову, командиру патруля, о том, что сегодня ночью по приказу штаба армии через Укмерге проследует батальон 578-го пехотного полка, который секретно перебрасывают в Латвию. Виктор Горелов подошел к лейтенанту Ивану Фролову, сметливым глазом еще раз он пробежался по его ладной фигуре. Еще раз позавидовав тому, как ловко на нем сидит командирская форма. Старшина вернул лейтенанту его командирскую книжку и сказал:
— В принципе, это не мое дело, как командира патруля! Но обещаю, что завтра утром особисты нашей дивизии обязательно займутся разбирательством вашего дела. В Красной Армии еще не бывало такого случая, чтобы целый батальон перебрасывали бы из одной союзной республики в другую союзную республику, не информируя при этом районные отделения НКВД. Сейчас я не буду останавливать и досматривать ваши грузовики! Следуйте своим маршрутом! Но имейте в виду, лейтенант, что в каждом населенном пункте вас могут останавливать по этому вопросу.
— Да, я понял тебя, старшина! — Сказал лейтенант Фролов, поднимаясь в кабину водителя первого грузовика. — Ну, а что я лично могут поделать? Спал я уже, когда меня по приказу командира батальона, майора Ковальчука, подняли с постели и приказали. А ну парень садись в грузовик, сделай так, чтобы эти красноармейцы были бы завтра в Риге к восьми часам утра! Ну, вот я и еду! Ну, да, ладно, старшина, я поехал. Держи пять! — И лейтенант Фролов сунул в руку старшине Горелову свою ладонь для прощального рукопожатия.
Снова под колеса грузовиков понеслась литовская проселочная дорога, которая была гораздо лучше замощена любого советского шоссе того предвоенного времени. В кузовах грузовиков снова начали посапывать так называемые красноармейцы, польские офицеры, которых война занесла на территории, оккупированные Советским Союзом. На коленях лейтенанта Ивана Фролова лежал английский пистолет-пулемет Ланчестер, едва ли не полная копия немецкого пистолета-пулемета МП28. Он сидел на пассажирском сидении рядом с водителем, вспоминая о том, как его вместе с Александром Мацем встречали в одной из советских столовых, которые стали появляться в Вильнюсе, сменяя частные рестораны, трактиры и таверны.
Эта столовая, где проходила встреча польских добровольцев, всего только несколько дней тому назад была открыта в Вильнюсе. В большой зале за обеденными столами, выстроенными в несколько рядов, словно в казарме, сидели польские офицеры, одетые в гражданскую одежду. Некоторые из поляков узнавали Александра Меца, они его поприветствовали своими поднятыми руками. Многие из них улыбались! Но, если можно было бы более внимательно присмотреться к лицам поляков, то сразу же бросалось в глаза, что чуть ли не большинство этих польских граждан сейчас глубоко сожалеют о том, что согласились принять участие в этой авантюре.
Перед Фроловым, как и перед другими добровольцами, поставили тарелку пшенной каши, а Александра Меца шепотом попросили выйти для секретной беседы. Затем на колени Ивану бросили английский автомат Ланчестер с двумя запасными рожками, приказав ему готовиться к отъезду. Вот тут-то Фролов и продемонстрировал свой несносный характер:
— Я требую личной встрече с офицером, командующего переправкой польских офицеров через Балтийское море в Швецию! — Твердым голосом он заявил человеку, который бросил ему на колени плохо работающий английский автомат.
Вскоре его подвели к женщине бальзаковского возраста, которая вдруг представилась ему, как офицер разведки британского королевского флота. Иван не стал ее дальше слушать, а прямо ей заявил:
— Мне предложили, я согласился помочь, этих несчастных польских офицеров переправить в Швецию. Поезд для этих целей не подойдет, так как на такое количество одинаково одетых и одного и того же возраста пассажиров обязательно обратят внимание. Для того, чтобы их всех доставить в Вентспилс, мне потребуется семь советских тентованных грузовика ЗИС 5 или ЗИС 6. Мне также потребуется форма лейтенанта РККА с командирским удостоверением.
— Сэр, этим вы хотите мне сказать о том, что, получив все необходимое, вы сможете этих польских офицеров и солдат доставить в Вентспилс?! — Мило поинтересовалась британская дама.
— Так точно, мэм!
Следующий день ушел на решение множества организационных вопросов. Уже к вечеру в распоряжение Фролова поступили семь грузовиков ЗИС 6 водителями, он получил пайки на восемьдесят человек на три дня питания. В ночь колонна из семи грузовиков покинула Вильнюс. Все время до отъезда колонны Фролов чем-то занимался, решал значимые проблемы. Поэтому он не заметил, как пару раз к нему хотел подойти Сашка Мец и что-то рассказать. Но видя, как занят Иван, Александр так и не решился его побеспокоить! Когда колонна было уже готова тронуться в путь, то Иван пару раз пробежался вдоль колонны, заглядывая в кузов каждого грузовика. Вскоре он убедился в том, что Меца не было в его колонне.
Лейтенант оторвал голову от английского автомата, черех ветровое стекло посмотрел на небо, чтобы определить точку, в которой они сейчас находились. Звезды подсказали, что сейчас они должны проезжать Паневежис. Это был один из крупных провинциальных городков Литовской ССР, через который должна была проследовать автоколонна. Вскоре они снова выскочили на очередное пригородное шоссе и со скоростью пятьдесят километров в час понеслись к Балтийскому морю.
А в этот момент старшина Горелов в Укмерге, звонивший по простому телефону, сумел поднять с постели оперуполномоченного НКВД по Литовской республике и у него поинтересоваться:
— Товарищ старший майор, вы не подскажете мне, а кто это такой лейтенант Иван Фролов?
На что получил очень суровый ответ:
— Могу вам, старшина или майор Горелов, сказать только одно, что я не знаю никакого лейтенанта Ивана Фролова! Но я хорошо знаком с досье некого уголовного рецидивиста, криминального авторитета по имени Иван Фролов, на счету которого побег с этапа, восемнадцать убийств. Если вы этого человека имеете в виду, то могу хоть сейчас выехать к вам в Укмерге с кое-какими документами для вашего личного ознакомления?!
— Пожалуйста, не надо меня, простого армейского особиста втягивать в высшие игры! Я хочу жить, бороться с самострелами, дезертирами, мародерами, изменниками родины на поле боя. Я вам, товарищ старший майор позвонил лишь для того, чтобы вас проинформировать, что час назад я лично разговаривал с лейтенантом Красной Армии Иваном Фроловым! Он мне сообщил, что несколькими десятками грузовиков перевозит батальон красноармейцев из Вильнюса в Ригу. Для вашей информации, товарищ старший майор, хочу сказать, что грузовики были забиты красноармейцами, но никакой информации об их передислокации по линии НКВД не было!
Семь грузовиков лейтенанта Ивана Фролова спокойно пересекли границу двух союзных республик Литовской ССР и Латышской ССР, до Вентспилса им осталось проехать всего лишь двести километров пути. В этот момент на одном из грузовиков лопнули шины на передних колесах, грузовик тут же остановился. Иван Фролов первым выскочил из кабины своего грузовика, побежал к поврежденному.
— Сколько времени тебе потребуется на замену шин, или на ремонт колес своего грузовика? — Поинтересовался он у водителя этого грузовика.
Ивану показалось подозрительным то, что колеса этого грузовика были не проколоты, а порезаны ножом. Он обратил также внимание и на то обстоятельство, что водитель этого грузовика все дальше и дальше отходит от своего грузовика, стараясь подойти к тому грузовики, на котором Иван только что подъехал! Тогда Фролов из своего английского автомата выпустил короткую очередь в воздух, тут же прокричал приказ на польском языке:
— Пане польские офицеры и солдаты приказываю всем покинуть грузовики и построиться!
Сказалась былая выучка, польские офицеры и солдаты в одно мгновение покинули грузовики и построились в две шеренги на свободном месте. К ним в форме лейтенанта Красной Армии вышел Иван Фролов, он ввел их в курс дела:
— Пане польские офицеры и солдаты произошла провокация. Агент НКВД, находящийся среди нас своим ножом проколол шины передних колес одного из наших грузовиков. В этой связи я приказываю, срочно сформировать две офицерские тройки для наблюдения за неиспорченными грузовиками. Из остальных солдат и офицеров сформировать рабочую группы, которая займется ремонтом и клейкой поврежденных шин.
Работа пошла, пока техническая группа занималась ремонтом колес, Иван бегал среди поляков. Он старался разыскать того поляка, который сидел за рулем ремонтируемого грузовика и своим ножом порезавшего шины его колес. Но поиски были неудачными, почему-то все поляки Ивану стали казаться на одно лицо! Ремонт колес отнял у них сорок пять минут драгоценного времени. Близился рассвет, в тот момент внутри Фролова боролись два начала, одно призывало к осторожности — остановиться, найти укромное место и переждать до завтра! Другое же начало глухо требовала, гнать грузовики до причала, а там сразу же грузиться на пароход, отчалить от берега!
Семь грузовиков на скорости проскочили узкие улицы Вентспилса, подъехали к воротам морского порта. Из будки вахтера вышел боцман отставник и направился к головному грузовику. Боцман остановился, когда увидел рыло странного оружия, которое наставил на него советский лейтенант с решительным выражением лица. Немного подумав, боцман также решительно подошел к воротам и поднял деревянный брус, ворота открылись. Тихо пофыркивая двигателями грузовики поехали к дальнему пирсу, у которого стояла полностью проржавшее корыто, которое когда-то было неплохим прогулочным судном. Этот же боцман еще некоторое время понаблюдал за тем, кузова грузовиков начали покидать какие-то люди. Которые по шатким сходням поднимались на борт этого прогулочного судна.
Боцман стоял и продолжал наблюдать за тем, как из труб этого судна вдруг повалил черный дым, а между бортом судна и пирсом вдруг появилась полоса воды, которая все расширялась и расширялась. Только затем боцман вернулся в свою вахтерскую будку, поднял трубку телефона и попросил коммуникатор порта Вентспилса соединить его с директором. Когда на пятнадцатом гудке директор порта все же поднял трубку, то боцман на латышском языке ему сообщил:
— Господин капитан, вы просили меня проследить и сообщить вам о том, когда прогулочное судно «Надежда» загрузится людьми и отчалит. Так вот, я вам звоню для того, чтобы подтвердить, что «Надежда» загрузилась, а сейчас выходит в море.
— Какая «Надежда», какое море, какие люди и кто вас, Федор Михалыч, просил меня предупредить?
— А вы сами, господин капитан, возьмите бинокль, выйдите на смотровую площадку и сами все поймете!
Глава 5
Первый месяц пребывания в Швеции Ивану Фролову показался невыносимо скучным от общего ничегонеделания, от полного застоя в делах. Это чувство его охватило, как только он сошел на берег в небольшом шведском городке Нюнесхамн, расположенном в шестидесяти километрах от Стокгольма! Не успел он ступить на шведскую землю, как ему показалось, как что-то оборвалось в его жизни, она как бы остановилась, замерла, что за его спиной навсегда остались те события, которые так разнообразили его жизнь в Советском Союзе! Он все еще хорошо помнил, как удивленно расширились зрачки глаз шведского полисмена, когда он в форме лейтенанта Красной Армии первым по шатким ходням сошел на берег. Подошел к этому шведскому полицейскому, протянул ему свой шведский паспорт. Тот внимательно перелистал страницы паспорта, время от времени поднимая взгляд на Фролова, а затем сухо произнес на английском языке:
— Господин лейтенант, прошу сообщить вашим людям о том, что в ваше распоряжение предоставлена казарма полицейского батальона города порта Нюнесхамна. В течение двух недель с вами поработают представители правоохранительных органов Польши и Швеции. Они произведут проверку документов ваших людей, удостоверят ваши личности. После чего в зависимости от своих пожеланий вы будете депортированы в Британию, или же до конца войны будете интернированы в Швеции! В течение этих двух недель, в течение которых будут проверяться ваши личности, мы, как шведская полиция, убедительно просим, чтобы ваши люди, не покидали ли бы пределов нашего городка Нюнесхамна!
Когда последний польский офицер сошел на берег, встал в общий строй на пирсе, то Фролов все-таки потратил пару минут на то, чтобы попытаться разыскать того парня, кто был водителем поврежденного грузовика, а потом без следа растворился в общей массе людей его группы. Он несколько раз прошелся вдоль строя, вглядываясь в лица своих поляков, которые с каждой минутой становились ему все ближе, но вражеского лазутчика так и не разыскал, тот словно сквозь землю провалился! Фролов пожал недоуменно своим плечами и подумал о том, что рано или поздно, но этот парень, наверняка, всплывет на поверхность. Подумав, он решил еще раз пройтись вдоль строя своих парней, доставить себе небольшое удовольствие.
На этот раз польские солдаты и офицеры, стоявшие в строю, встречали его шутками, восклицаниями и вопросами о том, что же с ними дальше будет? Когда их покормят? Иван хорошо помнил, как всего несколько часов назад, когда их ржавая лоханка все еще была в море, эти же самые парни прямо-таки умирали от того, что палубу под их ногами так и швыряло из стороны в сторону. Ин было не куду ступить, чтобы приобрести былую твердость под своими ногами! Сейчас же эти самые парни уже привыкли ощущать земную неподвижность под своими ногами, они тут же вспомнили о земных радостях! Они уже забыли о том, что день и ночь провели, стоя у лееров, выблевыя за борт содержимое своего желудка. Сейчас они почувствовали голод, мечтали о горячем завтраке и о теплой постели в солдатской казарме!
В очередной раз убедившись, что этого парня ему сейчас не найти, Иван Фролов громким командным голосом, на польском языке отдал команду произвести общий расчет наличия офицеров и солдат в строю. Полученный результат тотчас же продемонстрировал, что в строю отсутствуют всего лишь два человека, два польских хорунжих. По просьбе лейтенанта Фролова шведская полиция произвела досмотр судна, на котором только что прибыли поляки. Но оба польских подофицера так и не были найдены на судне, ни живыми, ни мертвыми! Иван хорошо видел с пирса, как шведские полисмены шерстили прогулочное судно «Надежда»! Досмотр судна они начинали с верхней прогулочной палубы и закончили проверку на нижней палубе трюма. Целых два раза шведские полицейские проверяли насквозь это поржавевшее прогулочное судно, заглядывали в самые дальние и темные углы помещений! Но все их усилия были напрасными.
Иван Фролов аж нутром своим ощущал, что один из этих двух так внезапно пропавших подофицеров, наверняка, был и тот шофер мальчишка, который своим же ножом порезал шины своего же грузовика. Тогда Фролов воздержался от его ареста, так как не понимал, зачем этому мальчишке потребовалось повреждать свой же грузовик? Может быть, своей диверсией этот несмышленыш пытался сорвать переезд польских солдат и офицеров из Вильнюса в Вентспилс, а затем в Британию?! Эта мысль не давала ему покоя, постоянно всплывала в его сознании, пока они все плыли морем в Швецию. Вот и сейчас, уже стоя перед общим строем своих польских солдат и офицеров, до Фролова вдруг дошло понимание ситуации. Ни немцам, ни советскому НКВД совершенно не требовалось, чтобы какая-то группа польских солдат воевала бы в Британии за свою поруганную родину! Нежданный холодок пробежался по его хребту, заставив Ивана Фролова сжать и расправить плечи!
Первым делом Иван перевел на польский язык информацию о том, что шведская полиция и представители польского министерства внутренних дел намерены в течение двух последующих недель заниматься проверку личностей польских солдат и офицеров, только что прибывших в Швецию. Строй серьезно и спокойно, без каких-либо перешептываний встретил эту информацию. Польские военнослужащие прекрасно понимали, что в условиях военного времени разведывательные органы страны должны выполнять свою работу, очищать их общество от предателей и коллаборационистов!
— После того, как будет урегулирована проблема с удостоверениями личности и паспортами, вам, господа солдаты и офицеры, будет предоставлена возможность самим решать, поедите ли вы воевать со швабами далее на британские острова, или же до конца войны решите пожить в шведских лагерях для интернированных личностей?! Шведская полиция, господа, также обращается к вам с просьбой, до получения удостоверений личностей вы не должны покидать пределы городка Нюнесхамна! В этой связи на две недели вам будет предоставляться бесплатное питание и кров над головой, мы будем проживать в городской казарме полицейского батальона! Да, господа, я также хочу вам сообщить о том, что мои обязанности старшего вашей группы на этом закончены, так как я считаю, что свое задание я выполнил, живыми и здоровыми вас, господа, доставил вас в Швецию! Теперь вы вправе подумать о выборе своего нового командира группы! А сейчас, насколько я понимаю, что мы может отправляться в свою городскую казарму. Шведские полицейские покажут нам дорогу в эти самые казармы. А сейчас я вам, господа, предлагаю по этому шведскому городку пройтись строем. Его горожанам продемонстрировать, что мы, польские военнослужащие сильны своим боевым духом, готовы драться со швабами за свободу и независимость нашей родины, Польши! Строй, смирно, правое плечо вперед… шагом марш!
Когда колонна польских солдат прошла ворота шведского порта и вышла на улицу этого шведского городка, то она мало чем напоминала военную колонну, а больше походила на простую толпу людей! Солдаты шагали не в ногу, все они, разве что за исключением самого Ивана Фролова, были одеты в простые гражданские костюмы. Словом эти люди, своей выправкой и марширующим шагом сейчас совершенно не напоминали собой, что они солдаты! Но в этот момент приятный мужской баритон вдруг затянул песню на польском языке о «Первой кадровой роте», запевала шел в голове колонны! Через мгновение песня была подхвачена почти сотней мужских голосов:
Это простенькая польская маршевая песня сотворила настоящее чудо с мужским коллективом колонны! Вдруг подтянулись их прессы и выпрямились спины марширующих в ногу солдат! Выровнялись ряды, появились просветы между рядами. На суровых лицах польских солдат появились первые улыбки! Внезапно образовался, в воздухе послышался ровный и мерный шаг колонны, солдат, шагающих в ногу. Нюнесхамн был небольшим шведским городком, жизнь его горожан была всегда связана с морем. Молодыми парнями они служили на военно-морском королевском флоте, затем становились простыми рыбаками. Рано поутру на артельных баркасах выходили в море, ловить балтийскую селедку. Поэтому мужчин на улицах этого городка было не так уж много в эти утренние часы. В основном польским солдатам встречались скандинавские девушки и женщины, которые неплохо разбирались и понимали, кто же это такой военный человек. Они останавливались на тротуарах, долго смотрели вслед этим симпатичным польским парням. Они, конечно, не понимали, о чем именно сейчас поют эти иностранные солдаты! Но им очень нравилось, как идут и как уверенно держатся в строю польские солдаты, им понравилась маршевая песня, которую сейчас пели эти симпатичные поляки.
— Лейтенант, — это к Фролову снова обратился тот шведский полисмен, который его встретил, когда он с судна сошел на пирс, — ваш шведский паспорт в полном порядке. Так что, если вы пожелаете, то можете остановиться не в казарме, а снять номер в любом отеле нашего городка. Если вы хотите, то я могу для вас заказать более и менее дешевый гостиничный номер! Между прочим, лейтенант, вам настала пора подумать о том, чтобы свою военную форму сменить на более подходящую одежду для ношения в Швеции. Так как разгуливать по нашему городу в форме советского лейтенанта, то я полагаю, что это не очень-то хорошая идея. Тем более, что сейчас могут появиться наши городские газетчики, они, наверняка, захотят вас сфотографировать, шагающего в этой форме впереди марширующей колонны!
Иван Фролов тут же принялся деланно испуганно оглядываться по сторонам, словно он теперь боялся увидеть журналистов с фотокамерами в руках, сбегающихся со всех сторон. Но на противоположной стороне улицу он увидел коляску ландо с откидным верхом. Махом руки он подозвал к себе извозчика и, повернув голову, к полисмену, поинтересовался:
— Вы не будете возражать, если я сейчас извозчиком отъеду в гостиницу, сниму там номер. Думаю, что в ближайших магазинах я закажу себе гражданскую одежду, в нее переоденусь. Знаете, мне еще не приходилось служить ни в одной из армии, ни в польской, ни в советской! — Но увидев недоверчивую улыбку, на губах полисмена, быстро завершил свою мысль! — Так что думаю о том, что вы правы, что мне настала пора вернуться в прежний ритм своей жизни.
— А у вас имеются ли шведские деньги, а то я могу одолжить вам пару сотен шведских крон, потом вы когда-нибудь их мне вернете!
— Не беспокойтесь, господин полисмен, деньги у меня имеются! Правда, это не шведские кроны, но всеми уважаемые американские доллары! Не могли бы вы, господин полицейский, мне сказать о том, что будет дальше происходить с моими товарищами, с которыми я так спокойно покинул СССР!
— Сейчас их разместят в казарме, покормят, дадут немного отдохнуть. Затем из их бывшего посольства приедут несколько представителей бывшей военной разведки и займутся выяснением их личностей! Эти представители подъедут в город к часам пяти вечера, но пробудут здесь, пока не решат все свои вопросы.
— Спасибо, вам за информацию, господин полисмен! Вы очень интересный человек, и почему-то мне кажется, что это не последняя наша встреча! Но сейчас я спешу в гостиницу, так как хочу снова стать нормальным, гражданским человеком!
— Вот ваш паспорт, счастливого вам пути, господин лейтенант!
— Еще раз спасибо! И до встречи! Извозчик, пожалуйста. Срочно отвезите меня в гостиницу! В самую лучшую гостиницу в этом городе!
Извозчик сразу же направился в центр Нюнесхамна, это Фролов почувствовал по качеству уборки улиц, на которых совсем не было видно мусора, а также многочисленных окурков папирос, которые встречались на каждом шагу в любом советском городе. Трава на газонах, лужайках перед фонтанами была идеально пострижена и, не смотря на то, что только сошел снег, уже была зеленой, без какой-либо непонятной желтизны. Извозчик сидел на козлах своей коляски, курил трубку с ароматнейшим запахом табака. Извозчик первым обратил внимание на то, что его ездок, одетый в какую-то странную военную форму, раньше им не виденную, сейчас принюхивается к его табачку, произнес:
— Это трубочный табак «Черный Капитан Ее Величества»! — Произнес он.
— Извините, но я не совсем понял, что вы имели в виду? — Произнес Фролов, ум которого все еще был занят своими мыслями.