— Кнут, это было бы отлично.
— Так я, это, скажу на кухне.
Кнут проводил имперского следователя на второй этаж, где действительно имелся довольно обширный зал. Сквозь узкие стрельчатые окна, расположенные на внутренней стене, проникали лучи заходящего солнца, слабо освещая комнату. В помещении было жарко натоплено, вместо камина к правой стене была пристроена массивная изразцовая анландская [4] печь. Скорее всего, этот зал использовался семейством владетеля в качестве обеденного, но сейчас здесь было пусто. Прямо возле входа на стене висело ростовое посеребренное зеркало.
Оттавио встал перед ним и всмотрелся в свое отражение. Что ж, в свои сорок три зимы он выглядит не так и плохо. Невысокий, пять с половиной футов, немолодой брюнет. В курчавых волосах уже появились седые пряди. Кряжистая «крестьянская» фигура, намечающееся брюшко, чуть нависающее над ремнем. Черные глаза и смуглая кожа, нос горбинкой, на обветренном, покрытым сеткой морщин, лице выдавали в нем уроженца солнечного юга. Здесь, на севере, он резко выделялся на фоне анландцев, олиманнов и друссов — исключительно блондинов, шатенов, рыжих, как ворон выделялся бы среди стаи голубей.
Морщась от боли, Оттавио стащил митенку с левой руки. Мизинец и безымянный палец торчали из ладони под неестественным углом и почти не сгибались. Ладонь пересекал бледный шрам, начинающийся от покалеченных пальцев и теряющийся под манжетом.
Оттавио провел левой рукой по периметру зеркала — слева направо, проделывая ладонью сужающуюся к центру зеркала спираль.
Зеркало оказалось не зачаровано.
Что было, на взгляд Оттавио, очень странно. Его милость гер Брюнне был весьма сильным одаренным, сложно предположить, что он не озаботился мерами элементарной защиты в своем собственном доме. Следователь поморщился — он не любил таких мелких несоответствий и неясностей. Обычно они сулили большие неприятности. Однако все эти странности придется отложить на потом.
Подойдя поближе к печи, он скинул тяжелый вонючий плащ, отстегнул от пояса скьявону в потертых ножнах и положил ее поверх плаща. Туда же кинул шляпу, и с наслаждением замер возле печи, закрыв глаза и втягивая блаженное тепло всем своим телом.
— Ваш глинтвейн, господин … — этот голос был женским.
Следователь вздрогнул и открыл глаза. Отобранный у печи огонь, изгнавшл ломоту из суставов и боль из старой раны на левой руке и продолжал разливаться по телу. А вот печь, похоже, погасла.
Рядом с ним стояла стройная женщина, одетая в роскошное платье, сшитое по прошлогодней лютецкой моде. Голову ее охватывал серебряный обруч-оберег. Густая вуаль, пристегнутая к обручу, скрывала лицо. Женщина протягивала ему медный кубок. Оттавио обратил внимание на ее руки, явно никогда не знавшие тяжелой работы.
— Оттавио ар Стрегон, — никаких «к вашим услугам». Не тот повод для визита. Он здесь по долгу службы. Официально. — Имперский коронер, окружной суд Вестгаузе.
— Я Аделинда гер Брюнне, невестка владетеля. Коронер окружного суда? Но разве у имперских властей есть какие-то сомнения в причинах смерти моего деверя? Коронер из Херне выдал заключение — естественная смерть! — голос ее повышался в течении всей фразы, и последние слова она почти провизжала.
— Я здесь не для того, чтобы отвечать на вопросы, а для того, чтобы их задавать, — резко оборвал женщину Оттавио. — Я объясню причины своего появления, когда здесь соберутся все заинтересованные лица. Спасибо за глинтвейн, благородная госпожа Аделинда.
Глинтвейн и впрямь был хорош.
Пока Оттавио мелкими глотками пил горячее вино со специями, появились слуги, внесшие шандалы со свечами. Они забрали со стола его вещи и растворились в вечерних тенях, сгустившихся в зале за пределами теплых свечных отсветов.
Постепенно зала стала наполняться людьми.
Первым, после Аделинды, в залу вкатился эдакий колобок, низенький толстячок неопределенного возраста. Он был одет в замызганный старомодный камзол и домашние войлочные туфли, но выглядел при этом весьма воинственно. Оглаживая рукой редкие желтоватые сальные патлы, он пробурчал свое имя: «Дачс гер Брюнне», после чего рухнул в кресло возле печи и начал буравить коронера неприязненным взглядом бледно-голубых глаз.
Следующими явились двое: сухощавый верткий старичок, похожий лицом на сушеную смокву. На голове его красовался огромный парик, из тех что были в моде в прошлом столетии. Он представился поверенным семьи Брюнне мастером Стеханом Дольчиком.
Второй — стройный, пропорционально сложенный молодой человек, красавец-блондин с пронзительно синими глазами, одетый, в отличие от всех остальных присутствующих, по последней моде. Он молча прошел к лавке и уселся. Скорее всего, это был старший сын владетеля, Адлер. На безымянном пальце его левой руки тускло блестело золотое кольцо — символ какого-то студенческого братства.
Войска противника выдвинулись на поле боя. Итоговая диспозиция складывалась так: на правом фланге в кресле окопался толстячок — брат владетеля, и вправду немного напоминающий барсука («Дачс» значит «барсук»). Рядом, опершись о спинку кресла, заняла тыловую позицию его супруга. Левый фланг, сев на лавку возле обеденного стола и непринужденно закинув ногу на ногу, оккупировал Адлер. В центре готовился перейти в наступление господин «Сушеная смоква».
Бросив быстрый взор по сторонам, поверенный отважно выступил вперед, как бы собираясь прикрыть своих клиентов щуплой старческой грудью, и начал рекогносцировку:
— Не будет ли любезен уважаемый господин ар Стрегон пояснить свое присутствие в этом доме. Дела благородных семейств не входят в круг забот императора, да благословят его Владыки… — было очевидно, что господин «Сушеная смоква» мог вещать в таком стиле еще очень долго, но Оттавио не собирался представлять ему такой шанс.
— И тем не менее, я здесь по долгу службы. В мои служебные обязанности входит расследование внезапных смертей среди лиц благородного сословия, если имеются основания полагать, что смерть эта имеет сверхъестественную причину. А учитывая, то, что покойный был электором… — Оттавио позволил многозначительной паузе повиснуть в воздухе. Атака противника захлебнулась, поверенный покраснел и поперхнулся, видимо, непроизнесенные слова встали поперек глотки
— Но позвольте… — это уже высунулся Барсук из кресла, фланговая атака.
— Господа. Я просил собрать здесь всех заинтересованных. Будет слишком утомительно рассказывать все заново каждому члену вашей уважаемой семьи. Пока что все, что я могу сказать: в окружной суд поступила жалоба, в которой истец настаивает на том, что смерть владетеля Брюнне не была естественной и вызвана колдовством. Поскольку жалоба касается подозрений в отношении внезапной гибели имперского электора, окружной судья распорядился начать следствие немедленно. Префект округа Вестгау, в свою очередь, взял это дело под личный контроль.
Они заговорили все разом.
Барсук еще глубже забрался в кресло и шипел оттуда что-то вроде «Позор, как вы смеете!»
Молодой гер Брюнне, наоборот, вскочил, растеряв всю свою напускную невозмутимость и возбужденно выкрикивая какие-то ругательства. Однако надолго его не хватило, он вдруг схватился за горло и зашелся в надсадном кашле, опустившись обратно на скамью.
[4] Анландцы — жители королевства Анланд, печи выложенные керамическими цветными плитками их изобретение.
Тетушка бросилась на помощь племяннику.
Когда в комнате установилась относительная тишина, прерывающаяся лишь глухим кашлем Адлера гер Брюнне, прозвучал новый вопрос Сушеной смоквы.
— Позвольте узнать имя истца, господин коронер?
— Как будто ты не знаешь, Стехан, что эта мелкая дрянь, приблуда, постаралась очернить доброе имя нашей семьи, — прошипела Аделинда.
— Да, это я написала письмо имперским властям!
На поле боя появилось новое действующее лицо.
Хрупкая девушка, совсем молодая, одетая в серое домашнее платье. Она решительно вошла в зал и прошествовала через вражеские порядки, внеся в них сумятицу. Госпожа Аделинда и поверенный шарахнулись от нее, как от зачумленной. Девушка остановилась напротив коронера и требовательно посмотрела ему в глаза.
— Я ЗНАЮ, господин следователь, что его убили. Убили колдовством, ведь у него так страшно почернело лицо! Мой муж был совершенно здоров и… — она судорожно вздохнула-… я верю, что император не оставит это так и убийц накажут! — Ар Стрегон поднял левую руку ладонью наружу. Девушка запнулась и покраснела.
— Госпожа Рената гер Брюнне, вдова Аделхарда гер Брюнне, — заявил он и, дождавшись утвердительного кивка, продолжил. — Все в сборе. Полагаю, что присутствие несовершеннолетних членов семьи необязательно. Вот мое предписание, прошу, — и он протянул свернутый и опечатанный пергамент поверенному. — Я прибыл сюда, дабы провести предварительное расследование причин кончины владетеля Аделхарда гер Брюнне, имперского электора. Результаты расследования будут представлены мной в окружной суд и канцелярию префекта округа Вестгауаузе. Сегодня шестой день со времени скоропостижной смерти владетеля. Надеюсь, он еще не погребен?
— Что вы, — ответил за всех Барсук, — как можно. Тело моего брата…. ммм подготовлено к погребению на восьмой день. Оно в домовой часовне, возле него бдит наш домашний капеллан. В этом доме… эээ чтут древние традиции, знаете ли.
— Покойный оставил завещание? — обратился Стрегон к поверенному, не обращая внимания на язвительно-неуверенный тон Барсука.
— Да, безусловно. Я собирался огласить его сразу после погребения.
— До окончания следствия вам предписывается не оглашать его содержание. Кто душеприказчик?
— Брат его милости, господин Дачс гер Брюнне.
— Дар еще не снизошел на кого-либо из кровных родственников? [5] — это вопрос к Барсуку.
— Мне об этом эээ… неизвестно. Думаю, нет… ммм думаю, нет. Вы наверняка знаете, — в голосе Барсука зазвучали покровительственные нотки, — что снисхождение дара обычно… ммм случается после окончательного, так сказать, упокоения.
— По-разному бывает, — спокойно ответил Оттавио. — Очень по-разному.
Поверенный уже прочел предписание, оценил печати префекта и окружного судьи, описанные в бумаге полномочия коронера, обещанные ослушникам кары, и горел рвением. Теперь он очень хотел помочь следствию. Он даже переместился на нейтральную полосу между враждебными лагерями, как бы показывая, что выходит из боевых действий, но флаг не опускает. Чудный старичок. Впрочем, все эти сельские юристы похожи на кокосовый орех — снаружи твердо, а внутри жидко.
— Я собираюсь осмотреть тело, — это уже Барсуку, — озаботьтесь, чтобы мне предоставили доступ, когда я попрошу. Также мне нужно будет опросить вас, господа, и, возможно, домовых слуг. Прошу, гер Датчс, предоставить мне для этих целей отдельное помещение. Сегодня мы не закончим. Надеюсь, мне найдется место для ночлега в доме?
Барсук глянул на поверенного. Тот развел руками, как бы говоря: «Ничего не могу сделать, этот господин здесь находится по праву». Барсук нахмурился:
— Конечно, вам уже выделены гостевые покои на третьем этаже правого крыла. Я эээ… распорядился. Может, там же и проведете свои ммм… допросы?
Оттавио кивнул.
— Что касается тела, вы действительно уверены, что это ммм… так уж необходимо?
— Абсолютно уверен. Так предписано процедурой дознания. Где обнаружили тело, кстати говоря?
— В этой самой зале, — вступила в беседу вдова покойного. — Я нашла его лежащим на полу… вон там, — Рената вытянула тонкий пальчик в сторону пространства перед дверью в зал.
— Ясно. Тогда я займу залу на некоторое время. Необходимо провести ритуал познания. Есть ли у вас вопросы, господа?
О, конечно, у них были вопросы. Потеряв еще минут двадцать на весьма эмоциональный, но совершенно бессмысленный разговор с присутствующими, Оттавио, наконец, ретировался с поля боя. Напоследок он предупредил всех, что ужинать им придется в другом помещении.
Мысленно поминая зловредных духов и держась за поясницу, давшую о себе знать ноющей болью, он направился в конюшню за седельными сумками. Их предстояло поднять на третий этаж, в гостевые покои, на собственном горбу.
4
Войдя в комнату, Оттавио бросил сумки с колдовскими инструментами на кровать и указал следующему за ним слуге, куда поставить остальной багаж.
[5] Передача дара. У большинства Старых Семей родовой дар проявляется только у одного члена семьи, и передается от главы рода к другому мужчине в семье, после смерти главы рода. Это должно произойти в течении восьми дней после смерти. При этом наследником становится не старший мужчина в роду а тот, кто получит дар. Бывают разные варианты.