Опустевший паб казался значительно больше, чем был на самом деле, может, виной тому было несколько потухших масляных ламп — в Клифе еще нескоро появится надежное газовое освещение. Посетители пропали столь быстро, что Лэйду казалось, будто в окружившей его тишине все еще шелестит эхо их голосов. Удивительно единодушное желание. Точно у команды «Марии Селесты[2]», мрачно подумал Лэйд, которая в едином порыве отправилась по доброй воле на корм акулам, попрыгав с палубы безо всяких причин.
Он отодвинул в сторону стакан.
— Если вам не терпелось предварить свое появление зрелищным номером, полковник, могли бы, по крайней мере, придумать что-то поинтереснее. Например, заменить грог на хороший шерри. Но лимонный сок?.. — Лэйд покачал головой, — Полагаю, я ожидал чего-то… более внушительного.
— Извините, мистер Лайвстоун. У меня не было намерения вас напугать.
— Вы и не напугали, — пробормотал Лэйд, злясь на то, что позволил застать себя врасплох, — Но вы знаете мое отношение к фокусам.
Человек, сидевший за дальним концом барной стойки, не был похож на завсегдатая «Седого нарвала». Его костюм ни в малейшей степени не походил на морскую форму, как не походил ни на одно одеяние из бесчисленного множества тех, что можно было встретить в городе. Узкие отвороты, высокий воротник, длинные рукава — все из глухой черной ткани, такой плотной, что от одного взгляда на нее делалось душно, несмотря на прохладную ночь. Не то строгий костюм клерка, не то траурное облачение гробовщика.
У этого облачения было странное свойство, давно замеченное Лэйдом. Оно выглядело чужеродным в любом месте Нового Бангора, от беспечно гомонящего Шипси до пыхтящих ядовитым смогом кирпичных громад Коппертауна. Даже не чужеродным, а… зловеще неуместным, точно траурный венок с бархатными кистями среди рождественских подарков или…
Лэйд небрежно отсалютовал его владельцу стаканом, понадеявшись, что жест вышел достаточно непринужденным.
— Ваше здоровье, полковник. Не знал, что сегодня день обхода заключенных.
Человек в черном костюме улыбнулся. Улыбка его тоже была странного свойства — полупрозрачная, призрачная, точно силуэт полумесяца, на мгновенье мелькнувший в разрыве густых облаков. Мгновеньем позже уже и не понять, была ли она на самом деле или лишь померещилась.
Человек в черном покачал головой.
— Я думал, мы разобрались с этим вопросом много лет назад, мистер Лайвстоун. Я — не ваш надзиратель.
— Извините, если этим неловким замечанием принизил ваш чин. Разумеется, вы не просто надзиратель. Вы — полковник Уизерс, первый заместитель секретаря Канцелярии.
***
Полковник Уизерс. Верховная Крыса. Злой дух Нового Бангора.
Лэйд знал людей, которые предпочли бы скорее отрубить себе палец, чем встретить где-нибудь на улице полковника Уизерса — встреча эта по легендам сулила горе и несчастье на семь поколений вперед. Знал и других, считавших полковника Уизерса зловещим, сотканным из легенд и предрассудков мифом, таким же нематериальным, как и вымышленные кроссарианцами губернаторы Нового Бангора.
Хозяин «Глупой Утки» Маккензи как-то раз объявил о том, что заплатит соверен всякому предоставившему доказательство существования полковника Уизерса, но Лэйду не приходилось слышать о случае, чтоб кто-то посягнул на эту награду. Впрочем, в случае с Маккензи кроссарианство вполне уравновешивалось его шотландской скупостью, Лэйд был уверен, что тот не расстанется с совереном, даже если они с полковником одним жарким полднем вместе войдут в «Утку», чтоб выпить по пинте индийского светлого. Может, рухнет на месте, сраженный ударом, но монету не вытащит.
Полковник Уизерс рассеяно взял со стола чашку кофе. И от одного этого действия, простого и обыденного, Лэйд ощутил, как его легкие прорастают изнутри хрустящими ледяными капиллярами. Он готов был поклясться, что никакой чашки минуту назад перед полковником не было.
— Я не ваш надзиратель, мистер Лайвстоун, — полковник сделал маленький аккуратный глоток и удовлетворенно кивнул, должно быть, кофе был сварен превосходно, — И не ваш тюремщик. Если я и позволяю себе время от времени навещать некоторых гостей острова, то исключительно в частном порядке — чтобы убедиться в их здоровье и благополучии. Вы ведь знаете, не все гости Нового Бангора отличаются вашим здравомыслием. Среди них есть разные люди. Нетерпеливые. Озлобленные. Недалекие. Но я всегда искренне радуюсь, когда вижу, что они находятся в полном здравии.
— Лучше бы вам не заниматься этим слишком часто. По крайней мере, если вы заботитесь об их душевной здоровье так же ответственно, как и о физическом.
— О, — полковник Уизерс понимающе кивнул, — Обычно я не считаю нужным наносить свои визиты открыто. Мое общество часто смущает людей. Вы — один из немногих жителей острова, для которых я делаю исключение.
— Премного польщен, — выдавил из себя Лэйд, не зная, в самом ли деле должен ощущать благодарность. Пока он ощущал лишь колючее жжение где-то в области желчного пузыря, — Должно быть, это потому, что я лучший танцор в Хукахука или знаю больше всего ирландских анекдотов или…
— Нет, — произнес полковник Уизерс серьезно, — Потому что вы — Бангорский Тигр.
Лэйду не раз приходилось слышать, как люди произносят эти слова. Слова, которые он путем долгих усилий научился отождествлять с собой. Их произносили с испугом, с насмешкой, иногда — с сарказмом или изумлением. Но интонация полковника Уизерса, заключенная в этих словах, была особого рода. От нее желчный пузырь Лэйда затвердел, как камень.
Чертова крыса, тоскливо подумал он, что тебе от меня надо? Чего ты хочешь? Явилась на запах свежей крови? Или просто хочешь позубоскалить, наблюдая за тем, как твой немощный противник с ввалившимися боками устало хлещет воду на водопое?
Полковник Уизерс молчал, сосредоточенно изучая кофейную чашку, казалось, все остальные вещи в мире сейчас не представляют для него никакого интереса.
Даже молчащий, даже безоружный, он обладал даром распространять вокруг себя удивительно зловещий ареол, накрывая им, точно невидимой сетью, все свободное пространство вплоть до последнего дюйма. Это ощущение было тем более примечательным, что в облике полковника Уизерса не было ничего зловещего.
Если бы не эта удушливая атмосфера вокруг него да не костюм гробовщика, полковник Уизерс, надо думать, не сильно бы выделялся из толпы. Лицо вполне приятных черт, с умными внимательными глазами, совершенно лишенными плотоядного блеска Канцелярских клерков, волосы — немного вьющиеся, того интересного оттенка, который бывает у соцветий персидского каштана — светлые с едва заметным рыжеватым отливом. А еще он был молод. Противоестественно молод.
Ему можно было бы дать лет двадцать, мрачно подумал Лэйд, против воли косясь на собеседника, самое большее — двадцать три. Только эти двадцать три года он прожил на планете, где время течет совершенно не так, как на нашей. И это совершенно отчетливо ощущается в его взгляде. Есть в нем что-то такое, отчего кажется, будто, ненароком моргнув, они могут высосать весь воздух из твоей души, оставив там только холодный смерзшийся ком.
Держи себя в руках, приказал себе Лэйд. Не позволяй его внешности обмануть тебя. Может, он и выглядит, как юный печальный лорд Байрон, но помни, напротив тебя сидит миф. Один из самых зловещих, непонятных и опасных мифов Нового Бангора.
Когда-то он даже пытался разобраться с этим мифом. Он был полон сил, а еще уверен в том, что любой миф можно повергнуть, кропотливо собирая информацию, сочленяя воедино разрозненные сведения и заполняя пробелы. Ведь разобрался он в конце концов, что стоит за зловещими легендами о Паточной Леди, что представляют собой демонические поезда, заключенные под землей, отчего из имени здешних жителей вечно пропадает начальная буква… Он был молод и самоуверен. Он знал — у каждого фокуса есть разгадка, и чем более невероятным он кажется, тем проще и невзрачнее секрет трюка.
Наивный дурак. Словно Его можно поймать на неаккуратных трюках, как мошенника-иллюзиониста за руку в тот момент, когда он подменяет платок в шляпе на живого кролика…
На протяжении нескольких лет он терпеливо собирал информацию об этом мифе Нового Бангора, который именовался «полковник Уизерс». Расспрашивал дряхлых стариков и подвыпивших матросов. Украдкой собирал экземпляры старых номеров «Серебряного Рупора». Беседовал с безумными китобоями, шаманами-полинезийцами, выжившими из ума лудильщиками… Он терпеливо собирал информацию — крупица за крупицей, как золотоискатель собирает песчинки золота из промывочного сита, не задумываясь о том, сколько времени на это уходит. Времени, которое он с большим успехом мог бы потратить, пересчитывая банки с ваксой или торгуясь с поставщиками.
Все оказалось тщетно. Полковник Уизерс относился к тому роду мифов Нового Бангора, которые не поддаются дешифровке. Про него было известно так много и в то же время так мало, что любые факты, которые ему удавалось обнаружить, либо противоречили друг другу, либо рассыпались сухой глиняной крошкой прямо в руках. Слухи же и без того полнились самой разной чертовщиной.
Так, ему приходилось слышать, что некоторые дикарские племена полли поклоняются полковнику Уизерсу, чествуя его как Мистру, всемогущего атуэ, сына божества войны Тамутауэнга. Что иногда его дух является рыбоедам в их безумных наркотических видениях в образе огромного морского змея. Что любимый напиток полковника — коктейль из соляной кислоты, крови детоубийцы, ртути и толики ямайского рома. Что лучший оберег от полковника Уизерса — пирожное с ванилью, поскольку, де, он терпеть не может запах ванили. Что…
Одним из самых причудливых слухов в богатой и бесполезной коллекции Лэйда оказался слух о великом противостоянии полковника Уизерса с человеком по фамилии Уинтерблоссом. Что это за Уинтерблоссом, чем он занимался и чем был известен, Лэйду выяснить не удалось, эти детали относились к той далекой эпохе, о которой почти не сохранилось достоверных данных и которая принадлежала той поре, когда у Нового Бангора еще был собственный дирижабль. Как бы то ни было, противостояние было ожесточенным, но, безусловно, предсказуемым. Когда полковник Уизерс поверг своего противника, он взял с него трофей. Не шпагу, как старомодные британские офицеры. Не скальп, как жестокосердные воины-полли. Он взял его имя, присоединив к своему, как в старину полководцы присоединяли к своему места легендарных сражений, сделавшись с той минуты полковником Уизерсом-Уинтерблоссомом. Лэйду не приходилось слышать, чтоб к первому заместителю секретаря Канцелярии кто-либо обращался подобным образом, сам же он это делать опасался.
Как опасался и услышать причину этого внезапного визита.
— Что ж, — с напускным оптимизмом заметил Лэйд, — Приятно знать, что служба в Канцелярии оставляет вам свободное время, так что вы можете вечерком заглянуть в паб и промочить горло. При вашей работе это не лишнее.
— В Канцелярии всегда хватает дел, — спокойно ответил полковник Уизерс, — Но мне, по крайней мере, удается держать в узде те из них, что с зубами и когтями.
Это должно было быть шуткой. Какой-нибудь дурацкой крысиной шуткой. Лэйд через силу улыбнулся, хоть и не был уверен в этом наверняка.
— В городе все спокойно?
— Это Новый Бангор, мистер Лайвстоун. В нем никогда не бывает спокойно. Зеленозубая Дженни[3] опять начала наведываться в порт по ночам. Растерзала трех докеров и смотрителя причала. Говорят, в этот раз ее привел не голод, просто кто-то из рыбаков случайно ранил ее гарпуном… Как бы то ни было, прозекторы уже сутки бьются над тем, как бы составить из ее щедрых подношений четыре человеческих тела и не думаю, чтоб им это удалось. Судя по тому, что я видел, этого не хватит и на одно.
— Превосходно.
— Лучше иметь дело с ней, чем со сквоттерами[4]-маэро[5], что поселились на южной окраине. По крайней мере, я думаю, что это именно маэро. Иначе пришлось бы допустить, что трое лесорубов прошлым утром из внезапной прихоти разорвали сами себя на части и разлеглись отдыхать на лужайке.
Лэйд кивнул.
— Да уж, с Зеленозубой Дженни столковаться проще. Вам понадобится медная брошь, шелковый платок с семью дырками, щепотка тмина и…
Полковник Уизерс поморщился.
— С ней мы тоже столкуемся. Что еще хуже, в город, кажется, на прошлой неделе вернулся Роттердрах.
— Кто? — насторожился Лэйд. Имя было ему незнакомо, но интонация, с которой его произнес полковник Уизерс, ничего хорошего не сулила. Едва ли так прозвали бы проказника-домового, запутывающего хозяйские шнурки, или дух умершей канарейки… — Странно, я думал, что сносно знаю полинезийский диалект…
— Это не полинезийский. Так прозвали таинственного похитителя немецкие переселенцы. Кажется, по-немецки это означает Красный Змей или Красный Дракон.
— Судя по всему, похищает он не оставленные без присмотра запонки…
— Он похищает женщин, — полковник Уизерс рассеянно прокатил по столу теннисный мяч, который лежал перед ним, — Про него нам почти ничего не известно. Появляется на несколько недель в году, похищает несколько женщин, преимущественно юных девушек, и пропадает, обычно надолго. Месяцев девять-десять, иногда меньше. Похищенных как правило не находят. Или находят, но в таком виде, что мне пришлось отдать приказ по Канцелярии не сообщать их родным о находке.
Теннисный мяч… Лэйд ощутил колючую чесотку вдоль хребта. Он поставил бы «Бакалейную лавку Лайвстоуна и Торпа» на то, что никакого теннисного мяча перед полковником минуту назад не было. Это была кофейная чашка. Он отчетливо видел это, он помнил, он знал, просто…
Еще один чертов фокус.
Один из проклятых фокусов старой крысы. Она и с ним самим сейчас играет, точно с мячом, перекатывая когтистой лапой.
— Все больше морских тварей, прислужников Танивхе, вылазит из-под воды в последнее время, — полковник, рассеянно играя мячом, кажется, даже не замечал замешательства собеседника, — По счастью, хотя бы на них моим служащим не приходится тратить много сил. Какой-то неравнодушный гражданин Нового Бангора взял привычку находить их и убивать по ночам. Очень благородно с его стороны. И очень глупо.
— Почему?
Полковник Уизерс посмотрел ему в глаза. И Лэйд ощутил, как звенящий родник души, укрытый в скалах телесной оболочки, слабеет, сгущаясь и тая, превращаясь в мелкую болотистую лужу.
— Потому что когда-нибудь он может ошибиться, — сухо и спокойно произнес полковник, — И сам сделаться добычей. Он знает, что уже не молод, но он слишком упрям, чтобы признать это. И это будет печальный конец. Может, он не был лучшим из гостей Нового Бангора, от него порой было много хлопот, но все же мне нравилось иметь с ним дело.
— Что вы хотите, полковник? — устало спросил Лэйд, — Время позднее, а мне еще надо запереть лавку.