Последнее и заставило его нахмуриться, сверяясь со временем и датой в гарнитуре, которую он всё ещё носил. Четверг.
Он совсем забыл, что сегодня четверг.
В большинстве случаев ему просто доставляли пакеты с кровью к двери.
Три раза в неделю (для него — по четвергам, субботам и вторникам) для одного из его приёмов пищи М.Р.Д. присылало сотрудника, чьи услуги финансировались государством.
Ник подозревал, что зоологи, биологи и даже сотрудники правоохранительных органов, которых они держали в центральном управлении М.Р.Д. в Вашингтоне, знали, что большинству вампиров никогда не хватит пакетов с кровью, если давать их каждый день подряд.
На протяжении многих дней, растянувшихся на недели, месяцы, годы.
Как и у всех вампиров, у Ника также имелась возможность нанять законного добровольца вдобавок к «сотрудникам», поставляемым М.Р.Д., но он полагал, что они хотели дать ему и другим вампирам, которые следовали правилам, ещё больше оснований не покидать резервацию.
Существовала огромная, разросшаяся торговля кровавым спортом всех видов, даже в одном лишь Нью-Йорке. Большая его часть происходила на условиях разной степени законности.
Если привычка к свежей крови станет слишком дорогой или слишком опасной для вампиров, учитывая, сколько самопровозглашённых линчевателей по-прежнему бродит по улицам, это может подтолкнуть довольно многих вампиров искать способы срезать углы — способы, которые покусились бы на вопросы безопасности гражданского населения.
И всё же было чертовски странно, когда тебя кормил государственный служащий.
Ник знал, что это не должно иметь значения, но это было важно.
Он не мог отделаться от мысли, что это всё равно что бросить льву часть туши мёртвого животного, но не позволить проклятой твари охотиться самой.
Ник, как и большинство вампиров, был создан для охоты.
Теперь он занимался сёрфингом.
Он занимался сёрфингом и возвращался домой, чтобы питаться от шлюхи крови, финансируемой правительством из его собственных налогов и налогов каждого человека в городе.
Увидев его, она нахмурилась и скрестила руки на груди.
— Ты опоздал, — объявила она.
Он с трудом сдержался, чтобы не закатить глаза.
Это уже второй раз, когда какой-то человек сегодня совал нос в его дерьмо.
Чёрт, не просто сегодня, а в течение последних шести часов.
Удивительно, какими самоуверенными некоторые из них стали теперь, думая, что всех его сородичей посадили на поводок. Так или иначе, это не беспокоило Ника в случае с Кит, относившейся к нему практически как к любой другой личности, которую она застала за совершением колоссальной глупости.
Возможно, по той же причине, в отличие от Кит, Ник не потрудился ответить женщине, стоявшей у его входной двери.
Он оглядел её с ног до головы, не в силах сдержать хотя бы некоторого интереса. К тому времени, учитывая сёрфинг и то, что он в течение нескольких часов был окружён кровью в том переулке, Ник чертовски проголодался. Он был настолько голоден, что почувствовал, как его кожа покраснела, когда он посмотрел на женщину.
В конце концов, он всё равно ответил ей.
— Меня задержали, — сказал он хрипло. — Работа.
— Работа? — она нахмурилась, потом тоже посмотрела на него. — Кто ты?
— Миднайт, — сказал Ник, чувствуя себя так, словно за этот день произнёс это слово уже раз сто.
Пройдя мимо неё к двери, он остановился перед панелью безопасности, чувствуя на себе её взгляд, когда набирал цифровой код доступа, открывающий панель безопасности, затем прижал руку к считывателю.
Как и в полицейском участке (только без голограммы робота за пуленепробиваемым органическим стеклом) Ник должен был показать свой имплантат сканеру в дополнение к отпечатку руки, затем штрих-коду и, в конце концов, глазам, которые сканировались последними.
Если ему когда-нибудь понадобится в спешке забежать в свою квартиру, он окажется в полном дерьме.
Когда дверь, наконец, издала тихий сигнал, и замок щёлкнул, Ник оглянулся на неё, схватился за ручку и повернулся, потянув тяжёлую панель на себя.
К тому времени часть гнева ушла с её лица.
Она смотрела на его задницу, когда он повернулся.
Ник обнаружил, что его голод обострился прямо перед тем, как она подняла на него глаза.
Заметив её взгляд, он невольно улыбнулся ей.
— Ты голодна? — вежливо поинтересовался он, придерживая для неё дверь.
Она посмотрела на его лицо, и рассмеялась с тихим фырканьем.
— Я?
— Да, — сказал он. — Это вызывает у тебя чувство голода, верно?
Идя впереди него, она покачала головой.
— Ты у меня сегодня первый, — немного покраснев, она уточнила: — Мой единственный. Я имею в виду сегодня.
Ник кивнул, ничего не сказав.
Однако он видел, как расслабились её плечи.
Он заметил, что человеческий инстинкт бояться таких, как он, на самом деле никуда не девался, независимо от того, насколько дерзко или напористо они вели себя по отношению к нему. Это было особенно правдивым, когда вампир находился в разгаре голодной реакции.
Интересно, что это не менялось в зависимости от того, как долго они были в бизнесе кормления существ, подобных ему.
Даже самые отъявленные наркоманы, одержимые жаждой крови, фетишисты… все они боялись. По крайней мере, все, с кем Ник когда-либо сталкивался.
Этот страх возбуждал их, но никогда не уходил.
Как только его голод по-настоящему просыпался, они, казалось, понимали это на каком-то уровне — даже если его глаза ещё не изменились, и его клыки не удлинились, и не было никакого другого видимого признака.
Чёрт возьми, редко можно встретить людей, которые не боялись бы его, даже когда он не испытывал жажды крови. Кит была одной из немногих не-боящихся, с которыми он сталкивался за долгое время.
Разговаривая с Кит, Ник почти задавался вопросом — может, она не знает, кто он такой. Может быть, именно поэтому он каждые пять минут показывал ей татуировку «V» на своей руке.
Слегка хмыкнув при этом воспоминании, Ник вошёл в гостиную, и в ответ на его присутствие зажёгся свет.
Квартира не была шикарной, но и не такой уж плохой.
Жильё было не столь отменным, как его квартира в Лос-Анджелесе, но зато открывался вид на океан, даже если большая его часть отражалась в куполе.
Но на самом деле Нику не хотелось думать о Лос-Анджелесе.
Вместо этого он напомнил себе, что его квартира здесь, в Нью-Йорке, всё равно значительно лучше квартир, в которых он жил, когда был полицейским-человеком в Сан-Франциско. Там он обычно был вынужден жить в пригороде, потому что не мог позволить себе жить в черте города на зарплату полицейского. А тут у него даже имелась приличная мебель — опять же, оплаченная добрыми людьми штата Нью-Йорк и тем, что осталось от Соединённых Штатов Америки — и первоклассная звуковая система.
Ник взглянул на женщину, которая осторожно вошла в его гостиную.
Она смотрела, как он снимает длинное пальто и бросает его на спинку стула в столовой.
Он ослабил галстук и теперь в открытую смотрел на неё.
Она красивее предыдущей.
Длинные, слегка вьющиеся тёмно-рыжие волосы.