— Помолчи! — велела я. — Лучше расскажи, кого видела в здании по дороге к Надин и обратно.
Девчонка задумалась.
— Консьержа. Он не хотел меня пускать. Но отвлекся на жильца с собакой, и я юркнула внутрь. На этаже Надин три квартиры. Из-за одной двери играла музыка — слева от Васильков. В другой квартире — справа — мигнула камера. За мной наблюдали.
— Надин что-нибудь говорила о своей жизни?
Вопрос бесполезный, учитывая количество и продолжительность встреч сестер, но я не могла не спросить. В запале ссор люди нередко говорят лишнее.
Несса покачала головой, но вдруг встрепенулась.
— В первый раз было кое-что странное. Надин велела мне не портить ей жизнь, и я сказала гадость про еѐ работу. Она усмехнулась и заявила, что это не навсегда. Посмотрела с превосходством. Надин делала так в детстве, когда что-то узнавала о планах родителей. Ей нравилось, что она знала больше меня. Может, в этот раз она хорохорилась. Или…
— Собиралась серьезно изменить жизнь, — закончила я.
Глава 4. Белый тюльпан
Квентину не понравилось, что я ездила к Нессе без него. Он обошѐлся без показательного ворчания. Но заметил под нос, что если меня "грохнут", денежки Релии уплывут благотворительным фондам, и он останется не у дел. Зато на следующий день робот сидел рядом со мной в лѐте и деловито обсуждал план. Нам предстояло встретиться с работодателями Надин — четой Васильков и их соседями слева и справа.
— В квартире 17а живет Лайла Сирень с 17-летним сыном. Работает страховым агентом и разводится с мужем. В квартире 17в обитает иностранец. Ведет здесь торговлю. Он из Объединенного Дола…
Моѐ сердце сделало акробатический трюк и забилось сильнее. Я даже мысленно давным-давно не произносила название родной страны. Благо в Небесном Ирисе еѐ упоминали не часто в связи с отдаленностью от Цветочного Дола.
— Это очень странное место. Там живут представители множества стран, — "просветил" меня Квентин. — Но наибольший вес имеют семьи с фамилиями, связанными со светом. Нашему подозреваемому в этом смысле повезло. Его зовут Эйван Лучистый.
Розовый лѐт резко ушел вниз и чуть не поздоровался с высотным зданием. Спасибо, что это умная машина, в экстренных обстоятельствах включается автопилот и спасает ситуацию. Вместе с пассажирами. И горе-пилотами.
— Ты чего? — спросил Квентин подозрительно. Но прежде дважды выдохнул.
Роботам пугаться не по статусу. Но у этого всѐ не так, как у нормальных агрегатов.
— Голова закружилась, — соврала я, пока разум рисовал картину из недавнего сна: блондина, самозабвенно целующего мою шею.
Цветочные боги! Так не бывает. Не бывает!
— У тебя учащенное сердцебиение, — сообщил Квентин, правдоподобно изображая заботу. — Может, отложим дела?
Дельная мысль. Вернуться в пентхаус. Спрятаться. Забыться.
Но перед глазами встала зареванная Несса, и я вонзила отполированные ногти в ладони. Без паники! Я дала обещание попавшей в беду девчонке. Нельзя подводить ее, как поступили со мной восемь лет назад, сбросив со счетов. А прошлое… Это всего лишь прошлое. Я — Релия Георгин, уверенная в себе девица. А не та, другая, считавшая, что проведет жизнь с Эйваном Лучистым.
Мне не обязательно с ним встречаться. Отправлю Квентина, а сама разведенкой займусь.
— Васильков допросим вместе, — объявила я властным тоном. — Остальных поделим.
— Хорошо, — оживился робот. — Возьму на себя даму.
Я скривилась.
— Обойдешься. Чтоб еще и эта на тебя запала? Пойдешь к иностранцу.
— Ну и подумаешь, пусть западает. У меня, между прочим, потребности.
Я наградила робота взглядом, позаимствованным у уличных громил.
— Сказала — идешь к иностранцу. И точка!
…Стеклянные двери, начищенный пол, консьерж-человек и глазки камер — набор, от которого еще недавно я — в облике Инги Брир — держалась подальше. Но сейчас прошагала королевой, грозно цокая каблуками и небрежным движением стягивая с шеи шелковый шарфик. Парковаться пришлось внизу, стоянка на крыше многоквартирного дома под названием "Белый тюльпан" предназначалась для жильцов и их гостей, получивших разрешение на посадку. Подозреваю, для сотрудников Службы безопасности здесь сделали бы исключение. Но вольные сыщики — иной уровень.
— Не уверен, что стоит вас пускать без одобрения господ Васильков, — объявил седовласый консьерж, разглядывая наши с Квентином удостоверения через роговые очки. Перевел взгляд на нас и "поздоровался" с вырезом на моем платье.
— Так позвоните им и скажите, что приятнее разговаривать с нами, нежели с мужланами в отделении, — бросила я с легким превосходством.
Зря, конечно. Просто раздражал этот типаж домработников. Они — обычные слуги, пусть и выше по статусу, чем горничные или уборщики, но ведут себя, словно повелители мира. Я вообще не понимала, почему на эту работу запрещалось брать роботов. Меньше пафоса, больше ответственности. Однако считалось, что с людьми уютнее, а машины пусть драят пол и выносят мусор.
Консьерж смерил меня презрительным взглядом, но номер квартиры Васильков набрал. Все-таки наши документы имели вес. Разумеется, мою угрозу старик благоразумно не передал.
— Вольные сыщики? — звонкий голос Катарины Василек отлично слышался из наушника консьержа. Растерянность улавливалась без труда. — Зачем им с нами говорить? Ох, мужа нет дома. Он вернется через полчаса. Пусть подождут, если для них это важно.
Мы с Квентином переглянулись.
— Подождем наверху, — объявил напарник. — Там ведь есть холл? И диваны?
Старик кивнул, а я осклабилась в не предвещающей добра улыбке. Само собой, сидеть в ожидании хозяина "места преступления" Виктора Василька мы не планировали. У нас еще две квартиры на повестке дня. Однако "осчастливливать" этой информацией консьержа не стоило. Он и так провожал нас до лифта неодобрительным взглядом.
— Ты б полегче с наездами, — посоветовал робот, пока скоростное подъемное устройство проворно взлетало на семнадцатый этаж.
Я не сочла нужным ответить, да и лифт распахнул двери. Шагнул наружу. Прямиком… Прямиком в объятия светловолосого мужчины в черном пальто с высоким воротом. Взгляды встретились. Почудилось, я тону в глубоких голубых глазах. Захлебываюсь.
— Эйван… — слетело с губ шелестом ветерка, но разум и осторожность, выработанная за последние восемь лет, включились быстро. — Вы Эйван Лучистый?
— Да. А вы…
— Релия Георгин, вольный сыщик. Это мой напарник — Квентин Аквамарин.
Эйван сжал протянутую для рукопожатия ладонь, и предатели-пальцы дрогнули.
— Полагаю, вы пришли из-за убийства девушки в квартире 17б?
— Верно, — я поспешила высвободиться.
— Что ж, — он подарил умопомрачительную улыбку. — Всегда рад помочь сыскному делу. Могу выделить несколько минут, госпожа Георгин.
Он сделал приглашающий жест в сторону квартиры. Я мысленно выругалась, но кивнула. Отказываться глупо. И перед Эйваном, и перед Квентином. Перед последним я и так опростоволосилась, назвав подозреваемого по имени. Мне же не полагалось знать, как выглядит сосед четы Васильков.
— Отлично! — оживился зараза-робот и едва руки не потер. — Вы беседуйте, а я пока загляну к госпоже Сирень из 17а.
"Убью!" — пообещала я мысленно. — "На запчасти разберу!"
Пока же пришлось покорно шагать рядом с мужчиной, который когда-то (целых две жизни назад) едва не стал моим мужем.
Квартира 17 в встретила знакомым сочетанием простоты и хорошего вкуса. Минимум мебели — только необходимая, много простора и света. И картины, картины. Эйван всегда любил живопись, в основном пейзажи. В Объединенном Доле мы часто ходили на выставки популярных и начинающих художников. Я, предпочитавшая иные виды искусства, оценивала картины по принципу "нравится — не нравится" или "сочетается ли она с интерьером в моем доме". Эйван видел в каждой работе душу, мог до умопомрачения рассказывать, какое настроение у изображенной природы, погоды, солнца или луны. Меня подобные разговоры вдохновляли мало, но восхищала и будоражила страсть, звучавшая в голосе любимого.
— Вы живете один? — я прогуливалась по гостиной, засунув подрагивающие пальцы в карманы легкого пальто.
— Да.
— Здесь бывает кто-то еще?
— Нет. Только я. Уборкой занимается робот.
— А девушки? — интерес прозвучал слишком явно, и я скрыла неловкость за шуткой. — Это подозрительно.
Эйван наградил меня по-кошачьи мягкой улыбкой.
— Я живу в Небесном Ирисе недели по две в месяц. Трудно поддерживать отношения на расстоянии. Да и приводить кого-то в эту квартиру нерезонно. "Белый тюльпан" — семейный дом. С благочестивыми соседями, предпочитающими, чтобы и остальные жили чинно. Поползут сплетни, и не успеешь оглянуться, как попросят на выход. А мне нравится вид из окна — люблю смотреть на реку. Да и работа в паре кварталов. Прогуливаюсь пешком, не использую лѐт.
— Убийство не слишком вписывается в понятие "чинно".