— Простым смертным — нет, — улыбнулся Дрейк, доставая из внутреннего кармана куртки визитку. Он выглядел самодовольным. — Но ты можешь позвонить.
— Отлично, значит договорились, — сказала Деметра, сжимая кусочек дорогого картона в руке. Странное наваждение прошло, и раздражение возвращалось к ней рывками. — Тогда обсудим все позже, сейчас у меня есть дела. И… спасибо.
Помахав парню рукой, она отправилась вперёд вдоль улицы. Но не прошла и трёх шагов, как Дрейк окликнул её. Деми обернулась.
— Будет здорово, если ты никому не станешь болтать о том, что я тебе рассказал, — со всей серьёзностью произнёс он. Деметра кивнула, и была отпущена на свободу.
Обдумывая встречу, в очередной раз показавшейся странной, она выбивала ритм каблуками по разбитому асфальту. Черные волосы развевались на июльском ветру вместе с топом, который почти скрывал своей длиной коротенькие шорты. Идти по городу со старым саквояжем было неловко, поэтому хотелось поскорее добраться до миссис Гейбл, чтобы от него избавиться. «Хорошо, что сегодня понедельник», — пронеслось в голове. Значит, знакомых почти не встретится.
Известным маршрутом Деми направлялась к площади, мимо цветущих коттеджей и старинных трёхэтажных домов, выкрашенных бежевой краской. Пейзаж вокруг сильно отличался от шумного Лондона, в котором она родилась. Он как будто бы сошёл со страниц книги братьев Гримм, но отчего–то казался хорошо знакомым.
В воздухе чувствовался запах гари, и чем ближе была площадь, тем сильнее он становился. Скоро на древней мостовой, сменившей асфальт, показались подсыхающие ручейки. «Привет от пожарных», — догадалась Деметра. Обугленный остов взорванного здания, видневшегося впереди, настолько не вписывался в окружающую его идиллическую картину, что казался жуткой декорацией к фильму ужасов.
Площадь перед ратушей все ещё была залита водой, как после сильного ливня, и чтобы её перейти, приходилось с риском для жизни перепрыгивать лужи по мокрым камням в летних босоножках. Чудом не поскользнувшись, Деми натянуто улыбнулась рабочим, устранявшим последствия взрыва (а точнее наблюдавших за ней), и свернула в один из узких проулков.
В антикварном магазинчике миссис Гейбл тоже заменяли разбитые стекла. Переступив через разложенные на тротуаре инструменты, Деметра вошла внутрь.
— Наконец–то я дождалась вас, юная леди, — прозвучал женский голос откуда–то из глубины. После яркого дневного света, Деми не сразу сориентировалась в полутьме.
Не успела она сообразить, что настал момент для оправданий, как к ней навстречу, пробираясь между узкими полками, вышла полноватая женщина в цветастом платье. Казалось, что миссис Гейбл была рада видеть гостью — она деловито пожала Деметре руку, и приобняв её за плечо, подтолкнула вперёд.
— Проходи, проходи, не стесняйся, девочка, — приговаривала она, смешно переваливаясь при ходьбе.
Здесь было втиснуто слишком много вещей для такого магазинчика. Продавалось все что угодно — от произведений искусств до поделок детей из местной школы. Картины в золочёных рамах соседствовали с гобеленами. На столах красовались бюсты неизвестных людей в кокетливых шляпках с плюмажем, отделанных бархатом. В открытых шкатулках сверкали ювелирные изделия и фенечки из бисера, а рядом были выставлены старинные канделябры с электрическими лампочками, стилизованными под свечи. Громко тикали напольные часы.
Потерев нос, в котором защекотало из–за скопившейся вокруг пыли, Деметра присела на одно из двух кресел, задвинутых в единственный свободный клочок лавки слева от кассы. Миссис Гейбл плавно опустилась в другое, её браслеты на руках при этом мелодично зазвенели.
— Ну что ж, показывай, — предложила она. — Хотя погоди, ты не хочешь чаю? Я как раз собиралась налить себе чай.
Женщина кивнула на маленький столик между креслами, застеленный кружевной салфеткой. На ней стояли две фарфоровые чашки и небольшой заварочный чайник, из носика которого тонкой струйкой поднимался пар.
— Вы ждали меня или кого–то другого? — удивлённо спросила Деметра, имея в виду количество чашек. Миссис Гейбл тихо засмеялась и налила чай.
— Твоя мама позвонила мне, и сказала, что уж сегодня ты точно явишься, — со смешком ответила она. — Хватит стесняться. Клади сахар. Выставка в ратуше начнётся уже послезавтра. Все это к празднику, дню Основания нашего Хэксбриджа — семнадцатому июля. Ты здесь новенькая, и вряд ли знаешь, но он всегда празднуется с особым размахом. Хотя, — женщина расстроено махнула пухлой рукой в сторону дверей, — …не знаю, что будет этом году. Такой кошмарный взрыв. Я чуть с кровати не упала, честное слово!
— Вы живете, наверху, над лавкой? — спросила Деми, стараясь сохранять сочувствующее выражение лица. Она хотела по–быстрому отдать фотографии и уйти, но теперь понимала, что так просто ей это не удастся.
— О, да, малышка, — продолжила женщина. — Просто кошмар. Про старика Шимуса ты наверняка уже слышала. Погребён в своём доме!.. Мир праху его. Но самое худшее даже не это!
— Что может быть хуже такого страшного взрыва? — приподняла брови Деметра, скрывая удивлённое лицо за чашкой чая.
— Детка, о чем ты вообще говоришь? — всплеснула руками миссис Гейбл. — Весь городской архив уничтожен!
— Городской архив? — переспросила Деми, окончательно запутавшись.
— Ну конечно! — с жаром откликнулась собеседница. — В домишке, где устроил свою берлогу увалень Шимус, было не только местное управление связью. Там хранились все документы со дня основания города! Организаторы праздника (и я, конечно же) просто в ужасе. Все, все фотографии, ценные сведения, биографии знаменитых жителей — все потеряно!
— Не слишком ли много странных событий для одного городка? — тихо пробормотала Деметра, возвращая чашку на блюдце.
— Что ты сказала, моя дорогая? — непонимающе переспросила миссис Гейбл. — Главное сейчас — убедиться, что у нас останутся хотя бы те фотографии, что ты принесла!
— Ах, да, конечно, — встрепенулась погрузившаяся в свои мысли Деми, и протянула женщине саквояж. — Вот все, что я смогла найти. Их здесь много.
Взгляд продавщицы резко стал деловым — она бегло осмотрела ржавые застёжки, потёртую кожу, и подшитую грубыми черными нитками ручку. В этот момент казалось, что ни одна трещинка на сумке не укроется от взора хозяйки лавки. Деметре стало не по себе от такой наблюдательности.
— Вот смотрю и вспоминаю старую Марту, — голос женщины потеплел, а взгляд снова стал мягким. — Марту Болдер, она жила в вашем доме до вас. Как–то она уже показывала мне фотографии. Всегда хранила их в этом саквояже.
— Так вы общались с прежней хозяйкой! Вот откуда вы узнали, что фотки на чердаке? — догадалась Деми.
— Она там их прятала, все верно. Чтобы родственнички не выбросили. Как вообще можно выбрасывать старые вещи! Но Марта не успела их передать архиву — умерла. Просто уснула как–то, и все. Так её и нашли, на кровати, с ладошкой, подложенной под щеку, — вздохнула миссис Гейбл, и, достав из сумки растрёпанную стопку снимков, принялась их пересматривать. Деметра подумала, что если сейчас встать и уйти, то женщина наверняка этого не заметит. Но, вдруг, неожиданно для себя, решила немного задержаться.
— А вы что–нибудь знаете о легенде про графа Далгарта и мисс Вайерд? — неуверенно спросила она, боясь показаться глупой. Она ещё не понимала, что именно так зацепило её в этой истории.
— Ты имеешь в виду «проклятие Ворона»? — рассеяно поинтересовалась миссис Гейбл, увлечённая фотографиями.
— О таком я ещё не слышала, — удивилась Деметра. Продавщица подняла на неё глаза и указала пальцем в сторону.
Деми перевела взгляд на противоположную стену, присмотрелась, и охнула от неожиданности.
Там стоял старый деревянный шкаф, ломившийся от пыльных томов самых разных книг. А над ним виднелся тёмный портрет небольшого размера, и от одного только взгляда на него хотелось выбежать из лавки подальше.
На холсте была изображена очень старая, совершенно безобразная женщина в чепце. Один глаз у неё был круглый, с широким черным зрачком, выступающим из глазницы. «Стеклянный», — пояснила миссис Гейбл. Второй — серый, маленький и прищуренный. Нос на лице резко выдавался вперёд дугообразным крюком, словно клюв; вместо губ — тоненькая, едва заметная розоватая полоска. Морщин на лице не было, кожа обтягивала череп и резкие скулы так туго, что создавалось ощущение, будто она вот–вот лопнет, и обнажит желтоватую кость.
— Ортруна Далгарт, вдовствующая графиня, — сказала продавщица, отводя от картины полный отвращения взгляд. — Дрожь берет, каждый раз как её вижу. Эта карга умудряется следить за всеми, даже не сходя с портрета.
— Почему тогда вы его не выбросите? — спросила Деми, передёрнув плечами от появившегося чувства дискомфорта. Теперь, когда она знала, что этот едкий взгляд направлен на неё, она уже не могла расслабиться.
— Что ты! — замахала руками женщина. — Выкинуть картину девятнадцатого века?! Да ни за что в жизни! Ты хоть знаешь, сколько она может стоить?
Деметра подавила желание улыбнуться. Деятельная миссис Гейбл могла бы дать фору любому из лондонских дельцов.
— Тем не менее, в проклятии графской семьи обвиняют именно её, — начала рассказ продавщица. — Не картину, а эту ведьму. Она вышла замуж за графа Чарльза Далгарта, и была тогда, по слухам, прехорошенькой. Через год она родила одного сына, Людвига, а затем и второго. Они казались всем идеальной семьёй. Но только до поры, до времени… Когда Людвигу стукнуло двадцать пять, он встретил совершенно ангельское создание — невинную Антуанетту, и полюбил её. А потом, по непонятным причинам, старый граф умер. И начали твориться странные вещи. В своём замке Ортруна стала заниматься жуткими вещами, просто чудовищными экспериментами. Говорили, что это она отравила мужа. После этого ведьма становилась все уродливее, а сын, наоборот, только краше. Она сделала все, чтобы уничтожить чувства Людвига и Антуанетты. Юноша постепенно делался таким же жестоким, как его мать, и, в конце концов, они довели несчастную до самоубийства. Хотя, никто не знает, что именно произошло на том утёсе. Так и появились слухи о «проклятии Ворона», будто бы он теперь лежит на всем их роду.
— Но за что они с ней так? Что она им сделала?
— Думаю, Ортруне претило любое человеческое чувство, любой светлый поступок. Ничего людского в ней уже не осталось к тому времени, — голос рассказчицы наполнился жутковатым трепетом. — Она как ворон выклёвывала зерна добра, чтобы они не проросли. Её фамилия в девичестве — Равен, или Рейвен, как ещё говорят. Ворон, он и есть. С тех пор шепчут — «Далгарты не ведают света, вороново крыло взор застилает».
Глава 4. Далгарт–холл
В лавке как будто бы похолодало. По коже Деметры пробежались мурашки.
— Слушайте, какой милый у вас городок, — пробормотала она, впиваясь в ладонь ногтями. — Всегда мечтала жить среди ведьм, убийц и садистов.
— В любом маленьком городке есть свои россказни о ведьмах и колдунах, — зловеще произнесла женщина. И вдруг стала прежней миссис Гейбл — весёлой и добродушной. — Погоди, у меня есть, чем тебя порадовать.
Кряхтя, она поднялась на ноги и прошаркала в подсобную каморку. Послышался грохот — продавщица что–то переставляла и копошилась среди хлама в коробках. Она появилась у кассы, сжимая что–то в руке. Деметра подошла к ней, и миссис Гейбл вложила ей в руку тёплый, круглый предмет на длинной цепочке.
Серебряный медальон со старинной гравировкой — витой буквой A с одной стороны, и L — с другой.
— Антуанетта и Людвиг, — прошептала Деми, догадавшись. Миссис Гейбл покрутила крошечное, как у часов, колёсико сбоку. «Та–дам, та–дам, та–ди–да–ди, та–ди–да–ди, дам–дам» — зазвучала грустная мелодия миниатюрной музыкальной шкатулки, состоящая всего из четырёх нот. Медальон распахнулся — внутри находились знакомые фотографии влюблённых.
— Красиво, правда? — улыбнулась женщина. — Можешь взять его себе, взамен снимков. Он принесёт тебе удачу.
— Ух ты, спасибо вам, — обрадовалась Деметра, накинув цепочку себе на шею. Украшение вновь напомнило ей о любимом кулоне, потерянном в Лондоне несколько лет назад. — Так странно… От этого медальона как будто исходит тепло. Сам метал очень тёплый.
— Пожалуй, так и есть, — пожала плечами миссис Гейбл.
— Чек и сдача, мисс Лоренс, — улыбнулся официант, протянув Деми мелочь на подносе.
Его звали Коул, и он был первым, с кем она познакомилась в этом городе. Кэрри за глаза звала парня «местной достопримечательностью», и говорила, что многие дамочки среднего и пожилого возраста заходили в «Шеффердс Пай» только для того, чтобы перекинуться с ним парой слов, без надежды на какое–либо продолжение общения. Парень на самом деле был довольно симпатичным — его лицо было усыпано веснушками, светлые вьющиеся волосы прикрывали очаровательно оттопыренные уши, а цвет глаз напоминал отблеск янтаря на свету. Ему было около двадцати лет и казалось, что он был рад пообщаться с каждым.
— Спасибо, — улыбнулась Деметра в ответ, потягивая молочный коктейль через трубочку. Она сидела на веранде, с видом на белоснежную ратушу, и могла наблюдать, как рабочие сгружают в пикап останки того, что ещё вчера было городским архивом. Летний ветерок теребил навес, отбрасывающий на столик прохладную тень. Это кафе было ее любимым местом в Хэксбридже, а присутствие Коула делало пребывание здесь еще более приятным.
— Красивый медальон, — сказал парень, как обычно задержавшись около ее столика. — Ты фанатка винтажнных вещей?
— На самом деле, терпеть их не могу, — призналась Деми. — Но он мне почему–то понравился.
— У миссис Гейбл можно найти много интересного, — загадочно протянул он. — Но я не советовал бы тебе туда заходить.