Продолжая восторженно лепетать, маг схватил меня за руку, — второй рукой он так и не отпустил сестру — и вытащил нас в коридор. Я была настолько озадачена словами и поведением Гардта, что даже не подумала сопротивляться.
— Мэтр, — уже в который раз попробовала дозваться до мага Мария. Коридор был не настолько широким, чтобы там с удобством могли передвигаться одновременно трое. Мужчина на слова сестры не реагировал, продолжая рассказывать о каких-то «потоках», «волнах» и «магической совместимости». Его речь была переполнена терминами и потому для меня лично в большей части была непонятной. Тем более, не было времени вникать в суть, когда пытаешься не протереть лицом стену.
— Иван Фи… — сделала очередную попытку Мария, и мы наконец-то остановились. Ну, слава тебе, Богиня!
— Розалия, Рози, — Гардт повернулся в сторону сестры, дернув меня за руку, в которую вцепился как клещами, хотя и не больно. — Я же просил называть меня Ваней. Повтори, Ва-ня. Ваня.
— Ваня, — послушно выдавила Маша.
— Во-от, — довольно протянул маг. — Ведь ничего сложного. Итак, мы пришли. Еще чуть-чуть, и твоя дочка обретет силу.
В тусклом свете коридора было хорошо видно, что стоим мы перед сплошной стеной. Хотелось пошутить, выдав что-то вроде: «Сезам, откройся!» И каково же было мое изумление, когда с тихим щелчком стена отъехала в сторону, явив нам освещенную лестницу. Спустившись вниз, мы оказались в огромном помещении. Полупустой зал с двумя возвышениями в центре. И эти возвышения напомнили мне каменные алтари, на которых народы древности приносили кровавые жертвы. Во рту вдруг пересохло, а сердце сбилось с ритма, словно споткнулось. Оба возвышения в данный момент были заняты, там лежали люди.
Это он! Пресветлая, это он!
— М-маш, — испуганно выдохнула, с трудом повернув голову в сторону сестры. Мой тихий голос эхом прошелестел по помещению.
— Скоро, уже скоро, — с азартом произнес Иван Гардт. — Рози, посидите с девочкой пока что вот здесь. — Маг отвел нас в угол, где стояли два кресла и стол, заваленный бумагами — текстами, анатомическими рисунками, графиками — и книгами. — Простите, не убрано. Не было времени, — и хихикнул.
— М-м-ма-аш, — протянула я, когда маг быстрым шагом ушел к алтарям. — Маш, что делать?
— А я знаю? — прошипела в ответ сестра, оглядываясь по сторонам.
— У него явно не все в порядке с головой.
— Я заметила.
— Он называет тебя именем мамы.
— Слышала.
— Что он сделает с этими людьми?
— Магом и человеческим подростком, — уточнила Мария, хотя как по мне, это уточнение сейчас лишнее.
— А с нами?
— Не знаю.
— Ты… ты должна что-то сделать, — заявила, схватив сестру за руку.
— Почему я-то? — зло поинтересовалась Маша. На мгновение мне показалось, что на ее лице промелькнул страх, но тут же снова появилась беспристрастная маска, так что я могла и ошибиться, выдавая желаемое за действительное. Хотелось бы верить, что не я одна здесь испуганная до смерти.
— Но это же ты у нас мега сильный маг, — возмущенно заявила.
— Я только учусь, — ответила сестра, но, тем не менее, мою руку не отпустила.
— И что, ты ничего не умеешь?
— Моих знаний недостаточно. Мэтр защищен несколькими артефактами его собственного творения. Даже будь я трижды универсал, у меня недостаточно опыта.
— Ну, хоть что-то ты можешь сделать? — с надеждой поинтересовалась, внутренне холодея.
Богиня, спаси и сохрани! Да чтоб я еще хоть раз… Обещаю, больше не буду вмешиваться не в свои дела. Буду послушной и тихой. Обещаю в ближайшее время принести дар в Храм и исповедаться во всех грехах. Богиня, помоги!
— Ты меня слушаешь? — вторгся в мою мысленную молитву рассерженный шепот Марии.
— А? Что? — встрепенулась. Нужно что-то делать со своими эмоциями. Если придется действовать, страх мне помешает. Дышим, вдох-выдох… Где же мое бесстрастие, когда оно так нужно?
— Вечно ты витаешь в облаках, — раздраженно проворчала сестра. — Я активировала один из тревожных амулетов дедушки. Скоро он будет здесь.
— Да? Это хорошо, — облегченно выдохнула. Дедушка — это сила. Дедушка спасет, да. По-другому быть не может. — Но что нам делать до того, как дед придет?
— Что делать? — задумчиво переспросила Мария, глядя строго вперед, в центр комнаты. — Сидеть тихо, как мышки, не привлекать к себе лишнего внимания и во всем слушаться Ивана Филипповича, чтобы он не приказал. Поняла?
Я молча покивала. Поняла. Как не понять-то? С психически неуравновешенными нужно вести себя тихо, любезно и послушно, ведь они как бомба: не угадаешь, когда взорвется. В данном случае Гардт очень и очень опасная бомба. Пресветлая, спаси и сохрани.
От вознесения молитвы богине меня отвлек вскрик, донесшийся со стороны алтарей. Что-то бормотавший Иван Филиппович с довольной улыбкой склонился над магом. Мужчина еще раз вскрикнул и изогнулся дугой. Его тело окутала светящаяся дымка, а в помещении запахло озоном.
— Что это? — затаив дыхание, спросила у Маши.
— Не знаю, — прошептала сестра. — Впервые вижу подобное.
Дальше поговорить не получилось: продолжая безумно улыбаться, Гардт глянул в нашу сторону. Я с трудом растянула губы в доброжелательной улыбке. Мужчина снова повернулся к алтарю. Спустя пару минут маг пронзительно закричал, странная дымка, окутывавшая его тело, засияла ярче и пропала. В тот же миг крик резко оборвался. Повисла гнетущая тишина.
— Да, хорошо! — выкрикнул Иван Филиппович, заставив меня вздрогнуть. Мария же продолжала сохранять не менее странное, чем происходящее, хладнокровие. — Хорошо!
Сделав что-то с левой рукой мага, Гардт перешел ко второму алтарю, с телом ребенка, и тоже склонился над его рукой. И тут же светящаяся дымка окутала мальчика. Теперь запахло чем-то горелым. Детский крик вознесся к потолку. Я дернулась, чтобы кинутся к алтарю, но была остановлена сестрой, крепко схватившей меня за руку. До боли.
— С-сядь, — сквозь зубы прошипела она.
— Маша? — изумленно произнесла, пытаясь освободить руку, но сестра держала крепко.
— Немедленно сядь.
— Но… — возразила, умоляюще взглянув на Марию, и не успела продолжить.
Мальчик снова закричал, а спустя мгновение его крик оборвался хрипом. Дымка вспыхнула алым и впиталась в его тело.
— Да! Да! — восторженно выкрикнул Гардт и принялся освобождать подростка от цепей, которыми тот был прикован к алтарю. — Ты возродился, мой мальчик! Вставай же и узри новый мир!
Маг буквально стащил ребенка с каменной поверхности и поставил на ноги. Мальчик, неловко переступив с ноги на ногу, пошатнулся и был поддержан мужчиной. С трудом открыл глаза и расфокусированным взглядом обвел помещение, хотел что-то сказать, но, пошевелив губами, захлопнул рот. Иван Филиппович помог подростку сделать несколько шагов, а потом отпустил и отошел в сторону. Мальчик, прошагав еще немного, остановился. Его тело сотрясла судорога, а лицо исказилось в болезненной гримасе. Наверное, Мария тоже заметила происходившее и отвлеклась, потому что мне без труда удалось освободиться от хватки ее руки. Тут же, не медля, кинулась вперед, чтобы подхватить, собравшегося вот-вот упасть, ребенка.
Не успела.
Мальчик, встретившись со мной взглядом, распахнул рот в безмолвном крике. Протянул руку. А в глазах столько муки и мольбы. Мне не хватило нескольких сантиметров. Почти коснулась ладони подростка, но схватила лишь пустоту. В это было трудно поверить: на моих глазах тело мальчишки осыпалось на пол белым песком.
— Ч-что, — беспомощно выдохнула, непонимающе глядя на поблескивающую в свете магических светильников кучку песка у своих ног. Все, что осталось от ребенка. Песок. И серебряное колечко с прозрачным камнем. — Как же… Что? Что Вы сделали?! — потребовала ответа у подошедшего мага. Тот промолчал, лишь раздосадовано цокнул языком. — Верните! Верните все обратно!
— Евдокия, — предостерегающе произнесла Мария, вмиг оказавшись рядом.
— Вы же… Вы же его… убили, — хрипло выдавила, подняв взгляд на Гардта.
— Евдокия! — окрикнула меня сестра и схватила за предплечье, оттягивая от мужчины.
— Рози, не сердись, — мягко отозвался Иван Филиппович. — Девочке просто интересно. Но, к сожалению, у нас нет времени на долгие беседы. Милое дитя, — не менее ласково обратился ко мне мужчина. Меня передернуло от его улыбки. Улыбки человека, одержимого и уверенного в правильности своих действий. — Мы обо всем поговорим после твоего возрождения. А сейчас подождите немного, мне нужно подготовиться к ритуалу.
Гардт, указав нам с Марией на кресла, ушел к алтарям. Освободил мага от цепей, небрежно стащил его тело и бросил у стены, прикрыв какой-то тряпкой.
— Вот так, — довольно произнес, похлопав ладонью о ладонь. — Не скучайте, я скоро. Скоро-скоро-скоро, — пропев последние слова, он скрылся в коридоре, не забыв плотно закрыть за собой дверь.
Сестре пришлось силой тащить меня за руку. Сама я была не в состоянии передвигаться или хотя бы связно мыслить. Это невозможно. Этого не может быть. Не верю. И шагу не получается ступить из-за охвативших меня чувств, изнутри разрывающих на части. Здесь и злость — хотелось догнать мага и стукнуть его чем-то твердым и тяжелым, сделать больно, очень больно. Здесь и жалость — очень жаль мальчика, его жизнь только началась, а какой-то одержимый, решивший стать вершителем судеб, ее оборвал. Безжалостно, не понимая, что делает. Слезы жгут раскаленной лавой, но заплакать не выходит. Здесь и печаль по стольким погибшим, убитым Гардтом. Ведь если я правильно понимаю, с каждым умершим магом умирал человек. Человек, который, возможно, так же, как и этот ребенок, превратился в песок. Здесь и страх перед грядущим. И отчаяние от мысли, что дедушка слишком поздно придет, — а то, что придет, несомненно, — и этот сумасшедший маг успеет сделать что-то со мной и Марией. А больше всего во мне было желания, чтобы все происходящее оказалось сном. Выдумкой. Потому что принимать подобную реальность не хочется. Слишком жутко.
— Ты меня слышишь? — словно откуда-то издалека донесся до меня голос сестры. Кажется, она уже давно мне что-то говорит. — Евдокия, возьми себя в руки, не позорь имя Витвицких! Не вздумай реветь!
— Что? Как? — с трудом избавившись от охватившего меня оцепенения, поморгала для надежности, удивляясь хладнокровию Марии. Все такое же бесстрастное лицо, ни одной эмоции. И в глазах лишь холод. — Как ты можешь? Он же их… убил, — запнувшись на последнем слове, ухватилась за ее руку, сжала. — Убил. И… нас.
— Прекрати истерику, — жестко произнесла сестра и стряхнула мою руку. — Умерших уже не вернуть.