Служанку — в королевы!
Глава 1. В тёмном-тёмном лесу… наступила ночь
Выходным я обрадовалась, как безумная. Работа отнимала все силы и время. На нас свалилось новое программное обеспечение, которое явно делали шаманы с бубном. Иначе как объяснить, что работала программка исключительно по своему веленью и хотенью? Документы уходили в небытие, координаты она презрительно игнорировала, а доходило до неё как до утки — на третьи сутки. Благодаря компьютеру и работе я напоминала вампира — красноглазая, бледная и пыльная, как будто только из гробика. А что делать?.. Уборщицу сократили, а самой мне было не до уборки.
В пятницу, упав на любимый диван, я печально осознала — так жить больше нельзя. Либо я справлюсь с этой программкой — либо стану вечной рабой кривожопого творения. Пока чаша весов клонилась ко второму варианту. А ведь это только начало…
Ромашковый чай стал напитком моей жизни с момента устройства на работу. По выходным он конкурировал с винишком и мартини. Сделать конкуренцию шоколаду не мог никто. До сих пор. Я сотню раз предлагала ему расстаться со мной, напоминая о скором лете и фигуре, но снова и снова он возвращался в мою жизнь. Заменитель вкуса счастья. Ну, такое…
Покосившись на книгу «Оптимизм для чайников», я презрительно скривилась. Эта книга вгоняла меня в депрессию. По ней выходило, что надо просто радоваться жизни — и всё будет хорошо. Окей, автор, если б я самостоятельно могла радоваться — зачем мне твоя книга?.. Я бы и своими силами прекрасно справлялась.
Отломив кусочек шоколадки, я с наслаждением лизнула его и отложила книгу в сторону. Вместо неё взяла зачитанный любовный романчик. Милый и нежный, и горячо любимый за это. В последнее время мне попадался сплошной разврат и полигамия. Читать такие книги я не могла в силу двух причин: строгий папа и мама-феминистка. На одной странице я прикладывала руки к горящим щекам от откровенности написанного, на второй — подгорало уже другое место. В общем, с современной эротикой у меня как-то не сложилось.
Зато снилась на этой неделе одна порнография. В переносном смысле, но явно в прямом назначении.
Ветер крался мимо частых деревьев, задувал под капюшон и кричал на все лады. По лесу разносилось эхо, заставляя сердце замирать от ползущего по виску страха. Вцепившись в ладонь деда, мальчик слепо верил, что защищён. Дед сильный. Дед не даст проклятому лесу вцепиться в него и разорвать на части. Он верил… но знал, как лес ценил свою тишину.
Под ногами скрипнула ветка, привлекая дедово внимание. Мальчик стушевался. Ему было всего пять лет, но взрослые заставляли его быть сильным. Он старался, но в силу возраста многого не мог понять. Требование, приказы, боль… злость уже чернела в детском сердце. Он боролся с собой. Знал, что у него нет права на ошибку.
Это злило ещё больше.
А лес становился реже, утихали слова и звуки. Впереди замаячили старые потускневшие ворота, забрезжил огонь за пыльным стеклом.
Кладбище. Они пришли. Где-то за оградой пряталась часовня, но заглядывать в неё не было смысла. Тьма опутала это место незримой сетью, и спасти его можно было только одним способом.
Уничтожить мёртвую ведьму.
Вообще-то, хранители давно не совершали таких глупых ошибок. С другой стороны, даже храм прогибается под светскую власть… разумеется, при должном подаянии. Но дед всё равно долго ругался, поминая всеми чертями жадного настоятеля той самой часовни. Нельзя хоронить ведьм на кладбище. Даже если при жизни она была вдовой богатого барона.
Угрюмые мужики с лопатами замерли по дедовому приказу. Их ум позволял не бояться ничего, кроме брани нанимателя, и мальчик безумно завидовал этому. Его трясло от тёмной силы, ужаса, и каждый крик ворона набатом отдавался в голове. А гробовщикам хоть бы что! Они даже пиво обсуждали, и девок из трактира, пока дед не рявкнул, чтобы заткнулись.
На кладбище старый охотник заходил первым. За ним, вжав голову в плечи, следовал внук, замыкали процессию копатели. Могилу отыскали быстро — огромный памятник, заросший чёрными розами. Мальчик всмотрелся в него, да так и не смог отвести взгляда. При жизни баронесса была красивой женщиной — портрет хранил её удивительный лик. Сияющие локоны ниже плеч, голубые глаза и полные ярко-красные губы. Тонкий стан, идеальная осанка, открытый и доверчивый взгляд. «И это ведьма?» — подумалось мальчугану. Если б не паутина тьмы над головой, он бы решил, что женщину оболгали. Но дед указал на ещё один знак — тёмный камень-ромб на лбу, в окантовке тонкого серебра. Для непосвящённых это было всего лишь необычное украшение, но дед знал правду.
Тёмный камень жриц Моан — ведьм ночи и проклятий.
Только и можно сделать, что вздохнуть.
— Копайте, — приказал дед, нервно сжимая в руке фонарь.
«Смелый — зашелестели листья, — смелый, но глупый. Смерти ищешь…»
Лес разразился хриплым каркающим смехом. Мальчик сжал ладони в кулак, а дед даже не вздрогнул. Зато копателей пробрало. Один из них с надеждой посмотрел на ворота.
— Копайте! — рявкнул старый охотник. — До гроба докопаете — и бегите в город. Утром с вами рассчитаюсь, псы трусливые!
Воодушевлённые мужики ловко заработали лопатами и уже скоро вытащили гроб. Но только сделали шаг к выходу — ворота медленно, словно издевательски закрылись. Лес тихо захихикал. А старый охотник невозмутимо пнул треснувшую крышку гроба… и замер.
Внутри было пусто. Охотник изменился в лице.
Ворота снесло ярким пятном чистой силы.
— Бегите! — заорал он не своим голосом, и всех пробрало по-настоящему. Если Охотник испугался… впору искать место рядышком с мёртвой баронессой. Копатели рванули вперёд что есть силы, а мальчик… Совесть не позволяла ему бросить деда одного.
Впрочем, в следующую секунду он осознал, что не может пошевелиться. Его ногу сжимала изящная, но очень бледная женская рука…
Со звуком будильника сон оборвался, а я вскочила с кровати. Так реалистично, так страшно!.. Этот сон я видела уже месяц подряд, и каждый раз он обрывался на одном месте. Мальчика было безумно жалко — наверно, они с дедом погибли. «Эй, мозг, я требую вторую серию!» — намекнула главному генератору снов. Но не могла отделаться от мысли о неправильности. Я видела всё новые и новые подробности сна. Сегодня, например, удалось разглядеть имя — Адель Оливия де Росенто, баронесса Луанская.
Блин… Такие сны можно считать симптомом или со всеми бывало?..
Кстати, откуда вообще взялся будильник, если у меня выходной?..
Оказалось, звонила подруга. В дымке сна я перепутала входящий с будильником. Регина звала меня в кафе, поделиться новостями и похвастаться. Сказала, что отхватила удивительную штуку в одном магазинчике, которая мне точно понравится. Подруга была «снайпером наоборот» во всём, что касалось подарков. Она ухитрялась дарить совершенно ненужные или обидные вещи, её подарки крали, разбивали и очень часто — передаривали. Честно говоря, лично мне было всё равно. Подумаешь, не угадала, не пришлось по вкусу. В ошибках подруги я видела завышенные ожидания её близких, нежели проблему с кармой. Сама я больше любила дарить, чем получать, поэтому к подаркам себе была равнодушна. Но Регина всегда расстраивалась, когда ей говорили очередное «фи» — и занималась подготовкой с утроенной силой. Зачем, спрашивается? Мы обе — недавние студентки, только получившие работу. Выше головы мы всё равно не прыгнем, наш удел — милые вещи для души. Но для своей семьи Регина была словно чернорабочей, обязанной всем и каждому. Я уговаривала подругу переехать ко мне и почти «добила». Не понимаю я такие семьи, где тебя считают должной всем ошибкой. Только потому, что ты не стала той, какой видели тебя родители. Она стала той, кем её вырастили! Она, чёрт подери, даже поступила на журфак с конкурсом семь человек на место! Я, со своим географическим, нервно курю в сторонке. Закончила с тройками и скрипом. И ничего, до сих пор обожаемая дщерь. Затычка в каждой бочке, но зато любимая!
В кафе я заходила с интересом, желая поскорее узнать, что приготовила подруга. Мой двадцать четвёртый день рождения прошёл неделю назад, но Регина была в командировке. Боже, как я по ней соскучилась! Заказала латте с взбитыми сливками и снова покосилась в окно. Подруга стабильно опаздывала. Когда же она прибежала — мы проболтали не меньше часа, прежде чем подруга вспомнила о подарке.
— Смотри! — возбуждённо прошептала она, доставая небольшую синюю коробочку. — Я такую прелесть нашла! В Питере, на ярмарке. Там столько всего, с ума сойти можно! А ты же любишь необычные побрякушки!
И распахнула коробочку.
Наверно, впервые от её подарка у меня пропал дар речи.
Я видела, как замерла подруга, но ничего не могла с собой поделать. Изящный тёмный камень, вставленный в оправу-ромб из тонкого серебра, и ветвистый, почти незаметный обруч. Вашу ж мать!
Я узнала его с первого взгляда. Словно издалека мне послышался тихий смех мёртвой баронессы…
Бр-р, прямо в мистику поверилось. Так, а теперь надо вспомнить, откуда мозг взял этот чёртов сон. Что такое я смотрела или читала в последнее время? Нет, не читала точно, выходит, во всём виноват телевизор… который я тоже не смотрю. Откуда ж эта зараза прицепилась?!
— Может, ты примеришь? — робко спросила Регина, протягивая мне обруч. Надевать сию заразу мне не хотелось, но надо признать, что выглядело украшение интересно. Тьфу, блин, с каких пор я начала верить снам? Только подругу обидела своей паранойей!
— Давай, конечно! — забрала обруч и мимоходом заметила странную тень, набежавшую на лицо подруги. Наверно, проблемы с освещением. Я водрузила обруч себе на голову — и он сел, будто влитой. Немного холодило серебро в центре лба, но в целом, я его почти не ощущала.
— Мне идёт? — кокетливо поправила волосы и вздрогнула, поймав торжествующий взгляд Регины. Мир перед глазами как будто померк, утаскивая меня в чёрную воронку.
— Адриан! Адриан, неси нюхательную соль!
— Не нужно, леди. Кажется, Эстель уже пришла в себя.
Противный девчачий голосок и терпкий мужской баритон.
— Да? Тель! Тель, ты меня слышишь?! Эстель, я приказываю тебе — очнись!
О, Господи, откуда взялась эта девчонка?! Её вопли сводили меня с ума. Не удивительно, что невидимая Эстель не могла прийти в себя. Я бы на такие визги точно не очнулась. Это ужасное «э-э-эль» жутко раздражало.
— Заткнись, — не выдержав, бросила я и открыла глаза. Ох, сама чуть коньки не отбросила! Надо мной зависла толстая девчонка лет шестнадцати, в боевой раскраске и с пыльным париком. Глубоко вдохнув, я расчихалась. Чёртова пыль, у меня скоро аллергия начнётся!
— Адриан!! — заверещала чудо-девица, подскочив, — Адриан!!! Она посмела сказать мне «заткнись»!!! Может, её действительно пора выпороть?! Мало того, что сознание потеряла, так ещё и сквернословит!
Это что, очередной сон?! Что за трагикомедия?
— Леди, это единственная служанка, которая согласилась работать с вами. Думаю, мы должны дать ей шанс. Скорее всего, она оговорилась, верно?..
Поднявшись на локтях, я увидела говорившего мужчину и нервно икнула. Черноволосый, с белеющей на висках сединой и небольшим шрамом через глаз. От прищуренных глаз разбегались мелкие морщинки, но не старый, совсем не старый. И взгляд холодный, как нож. Под его взглядом я смогла только кивнуть. Мамочки. Жуткий экземпляр!
— Адриан, она слушается тебя, а не меня! — молниеносно просекла противная девчонка и топнула ногой. Откуда в кафе вообще взялось такое чудо? И где Регина?
— Что происходит? — не выдержала, перетекая в сидячее положение. Собственный голос прозвучал удивительно тонко и звонко. От неожиданности я прокашлялась. — Где Регина?! — повторила, — что случилось? И что за дурацкие наряды?
Высокий белый парик и многослойное платье-торт и вправду смотрелись нелепо, но я прикусила язык. Не стоит наезжать на людей с плохого настроения. Тем более, пугающий мужик никуда не исчез и продолжал сверлить меня взглядом.
— Адриан! — ох, мама, роди меня обратно! Что за пытка ультразвуком?! — Адриан, она назвала моё платье дурацким!!! Ты хоть знаешь его цену?! Олонский бархат и серебские лунные камни!
Девчонка ещё долго кричала, расписывая своё платье по деталям. Я покачала головой. Откуда в простеньком кафе вообще взялось это чудо?.. Ей нужно туда, где чашка кофе стоит примерно с мой годовой оклад. А может, и больше.
— Леди, успокойтесь. После такого удара Эстель могла повредиться умом. Не требуйте с неё многого. Нужно отправить лакея к доктору Келлу, сказать, чтобы девушку забрали в Приют Тишины.
Эй-эй! Что за наезды? Да я в трезвой памяти и твёрдом уме… Ох!..
Впервые в моё воспалённое сознание пришла мысль оглядеться. Нет слов, одни междометия. Я сидела на идеально начищенном паркете, блестящем при свете огромной люстры. Зала. Вытянутая небольшая, но точно не парадная. Похожую я видела в Питере, в одном из дворцов. Да и антураж… соответствовал.