Потом я поняла, почему он так странно себя ведёт. О. Боже. Мой. Мои мысли вернулись к тому времени, когда я лечила Линкольна. К тому, как мы объединились, к тому ощущению моей силы, которая проходила через него. К тому моменту, когда мы оба вылечились.
Вместе. Мы поцеловались.
— Ты хочешь, чтобы я… — я указала на себя, а потом на него.
— Это может тебе помочь. Когда ты лечила меня после Оникса, в то же самое время ты и сама вылечилась. Твои способности намного сильней…
— Да, — ответила я, делая безразличный вид. — Я имею в виду… мы можем попробовать. Я думаю, это сработает.
На самом деле я понятия не имела.
Линкольн вымученно улыбнулся:
— Я хочу, чтобы тебе стало лучше, и я думаю, что это тебе поможет. Но я не хочу, чтоб ты делала что-то, что… Гриффин бы не понял.
Он был прав. Никто кроме нас не знал о наших чувствах. Не знал о том, как сложно им противостоять.
— То есть… ты думаешь, мы не должны этого делать? — спросила я, смущаясь.
— Нет. Я думаю, мы должны попробовать. Если это вылечит тебя, и… если с тобой все будет в порядке.
Я не могла вымолвить ни слова.
Во рту всё пересохло, я начала паниковать, что для поцелуя мои губы слишком сухие. Если, конечно, именно про поцелуй и шла речь. Но потом просто расслабилась.
Он хотел быть уверенным в том, что после я не буду сохнуть по нему. Ведь как ни крути, мы не могли быть вместе. Но даже одна мысль о том, чтобы настолько с ним сблизиться — даже в медицинских целях — была для меня слишком волнительной.
— Без паники, Линк. Только лечимся, ничего больше, — сказала я, стараясь выдавить уверенную улыбку.
Врунья, врунья, нет дыма без огня.
Глаза Линкольна буквально прожгли во мне дыру. Он старался рассмотреть, правду ли я говорю. И на какие-то доли секунд мне показалось, что он разочарован.
Он нежно дотронулся до моего лица.
— Хорошо, — сказал он, приближаясь.
Его глаза были прикованы ко мне до того момента, когда наши губы встретились. А потом, словно не удержавшись, он встретил своим взглядом мой.
… и не смог остановиться. Глаза — зеркало души. За короткое мгновение в них можно увидеть очень многое.
Его губы мягко коснулись моих, он нежно опустил свои руки на мои плечи. Я не могла не закрыть глаза. Это было так, словно я пыталась закрыться от всего в этом мире. Чтобы были только я и он.
Нужно ли закрывать глаза, когда вы делаете это ради исцеления? Если поцелуй ничего и не значит…
Но всё-таки?
Я могла точно сказать, что Линкольн был полностью сконцентрирован на своей силе, пытаясь меня исцелить. Я старалась очистить сознание и сделать тоже самое. Перестала думать о его вкусных губах, о том, как они идеально подходят моим, о тепле, которое исходит от него и наполняет меня. Мы делили воздух на двоих. Я нашла свою силу, глубоко заключённую и мягко переливающуюся где-то внутри меня.
Во-первых, моя сила, казалось бы, достигла Линкольна, разыскивая признаки повреждений или каких-либо дисфункций. Сразу же после этого, она вернулась внутрь меня. Я самостоятельно следовала за ней, даже если все это и было моей частью. Когда моя сила обнаружила силу Линкольна, они обе слились и стали одним целым, ускоряя процесс заживления.
Я почувствовала, как Линкольн резко вдохнул. И прижалась ближе, впиваясь в нашу такую редкую близость, страстно желая большего. Ещё пару секунд, ещё пару драгоценных украденных мгновений.
Он немного отпрянул.
— Вайолет.
— Ммм, — невнятно пробормотала я, желая, чтоб он снова приблизился.
Он оттолкнулся назад, подальше от меня.
— Вайолет, остановись. Ты исцелилась.
— О, — сказала я, словно и не знала.
И отвернулась, пытаясь не смотреть на него, хотя единственное, чего я хотела, так это увидеть его взгляд. Мне нужно было знать, почему ему было так просто оттолкнуть меня. Когда для меня это было практически невозможно.
Тишина в комнате только усиливалась после каждого моего тяжелого вдоха, заставляя чувствовать себя такой… уязвимой.
В конце концов, я не выдержала.
— Ты мог почувствовать, как… — начала я.
— Как наши силы соединились? — закончил он.
Я посмотрела на своё отражение в зеркале. Все признаки травм исчезли, кровь перестала течь.
— Да, — я украдкой взглянула на него, надеясь на то, что мой вид не выдаст чувств.
Он кивнул и улыбнулся, показывая своё удивление.
— Это поразительно. Я чувствую себя совершенно… обновлённым.
Он встал, но потом снова сел, проводя рукой по волосам.
— Знаешь, — продолжил он. — Мы не можем.
— Что?
— Поцелуй. Мы лечились, Ви. И скоро ты научишься лечиться и без… это было, в смысле… это не считается.
Его слова были словно резкая пощечина. Я склонила голову.
— Да. Нет… я… я.
… черт, черт, черт, — я и не думала, что… Нет… Я не хочу этого… Я…
Но прежде чем я смогла загнать себя в ещё больший ступор, он преподнёс руку к моему лицу, заставляя замолчать. Большим пальцем он поглаживал мою скулу, от чего сердце бросилось в бешеный галоп, дыхание срывалось. Только он мог так на меня влиять.
И он был абсолютно прав.
Исцеляющий поцелуй совсем не считался.
Я прикусила губу, когда он пристально посмотрел на меня. Мои карие глаза и в сравнение не шли с его изумрудно-зелеными, которые сейчас казались мне самыми желанными.
Бам, бам, бам!
— Если ты до сих пор её не починил — значит, она безвозвратно сломана! Выметайтесь из моей ванной! — прокричал Даппер.
Рука Линкольна резко отдернулась от моего лица. Он выглядел так, словно испугался самого себя. Я затолкала свою боль подальше и притворилась, что мне очень интересны мои ногти.
— Ви, я… — он встал, но потом резко повернулся и посмотрел на меня. — Видишь. Вот поэтому! Гриффин не поймёт этого, — он развернулся и пулей вылетел из ванны.
Я просто сидела, с первого ряда наблюдая за драмой своей жизни.
Мне хотелось кричать, когда за ним захлопнулась дверь.
Почему мы не можем быть вместе?