*(Я счастлива, когда мы вместе)
Потом девушка отвела взгляд и больше уже не отвлекалась.
Феличе, сказала она. Феличита — это счастье. Выходит, вот оно, женское счастье: тишина, покой и куча тряпок, которыми можно заниматься без отрыва на всякие там учебы и работы.
Глава 6
За прошедшее время я заметил некоторые особенности у своей юнги. Не ее личные, а, скорее, национальные. То есть, для нее абсолютно логичные и естественные, для меня же — странные. Например, когда девушка не знала, что сказать, она тянула непонятное «Бо-о…». При счете пальцы разгибались, а не загибались, как меня приучили с детства. Челеста нервничала при бесполезной утечке воды, пока умывалась и чистила зубы, а при появлении малюсенького облачка прикрывала глаза рукой и надуто произносила: «Ке брутто темпо» (Какая плохая погода). Еще — не стеснялась громко и смачно сморкаться (правда, с этим было покончено после лечения кораблем). Вместо прилежного расчесывания на голове сотворялся «высокохудожественный» беспорядок, и этого девушке было достаточно для хорошего настроения. Желая сказать «Ну что я могу поделать?», она складывала ладошки, будто молится. Еще: она сначала завтракала и только потом умывалась и чистила зубы. А желая показать, что «вкусно», крутила указательным пальцем, уперев его в щеку…
Вернувшись в реальность, я посмотрел на часы — указанное Раей время подходило. Дело восстановления справедливости звало на подвиги.
Точно в указанный час корабль был на месте, на крыше Раиной двенадцатиэтажки. При облете окрестностей ничего опасного в глаза не бросилось. Предварительный взгляд в окно сообщил, что Сусанна там. Прекрасно.
У Раи вечеринка, потому пришлось переодеться. Выглядеть посолиднее для меня означало на майку под свитер надеть еще и рубашку, чтоб все видели — не бомж какой-то. Джинсы с кроссовками остались те же.
Я наскоро попрощался с Челестой:
— Пока. Скоро буду. Жди.
Она поняла по интонации. Плечи немного опустились. И носик тоже.
— Чао.
Через минуту уже знакомый люк пропустил меня в подъезд. Спустившись, я прислушался и позвонил в дверь. Внутри мелодично бумкнуло, затем простучало, и мне открыла хозяйка помещения в сногсшибательном для глаз усталого путника наряде, о котором чуть ниже. Хитро подмигнув, меня впустили в квартиру.
Я разулся и прошел в комнату. Вместо обтекавшей бумажным серпантином выключенной люстры тускло светил торшер, этим создавался некий интимный уют. Пахло индийскими благовониями, их забивали волны приторных духов и пота. Видимо, ранее здесь прошли танцы и прочие виды активного времяпровождения. Какие прочие? Мало ли. Как знать, до какой черты может дойти фантазия решивших развлечься одиноких девиц. И какие черты перейти. Судорог воображения Сусанны мне вполне хватало, чтоб оценить масштаб бедствия для некоторых неокрепших психик: во время былых встреч она заставляла меня, к примеру, делать из квартиры море с помощью сотен воздушных шариков, в которых мы с противным резиновым скрипом плавали и не только. Или играть роль штыря для накидываемых игрушечных колец. Или моя спина использовалась в качестве столика во время завтрака, или я сам был одновременно и столиком, и завтраком. Однажды мы с ней устроили домашнюю снежную вечеринку на манер пенной — пена или настоящий снег могли испортить мебель, поэтому использовался раскрошенный пенопласт. Затем весь этот «снег» был выброшен в окно, и его еще долго носило по двору к неудовольствию богатеньких соседей. В общем, сейчас я был готов ко всему.
Комната встретила меня сравнительной тишиной. Видимо, я застал последний акт успешно прошедшего девичника. Судя по произведенному разгрому и сваленной горе пустой посуды, народу сначала присутствовало не меряно. Большинство к этому часу сдулись, и их развезли по домам. Именно развезли — если учесть валовый литраж пустой тары в углу. Помимо хозяйки продолжали веселье только моя бывшая и еще три довольно стойкие девицы. Одна — натуральная шатенка, очаровательная толстушка со смешливыми темными глазами и пышной шевелюрой. Вторая — худая, если не сказать тощая, крашенная в цвет воронова крыла. Черные волосы просто спускались на плечи, из-под челки выглядывали пронзительные маленькие глаза. Эта девица сидела отдельно, в кресле. Последней из представленного паноптикума была яркая сексапильная смуглянка, тоже крашенная, но в блондинку, чуточку отрешенная, давно и умело исполняющая роль роковой женщины. Вид у всех был… Примерно, как если заглянуть в гримерку при модельном показе. Или ранним утром в спальню, где живут сестры. Или в женское общежитие, когда там не ждут гостей.
В однокомнатных хоромах Раи это помещение являлось одновременно гостиной и спальней, потому кроме стола, стульев, двух кресел и тумбочки здесь присутствовала кровать с коваными спинками и кучей подушек. Три из пяти присутствующих девушек обретались именно на ней. Еще одна, как уже сказано, сидела в кресле, а хозяйка пока стояла, выполняя роль посредника между старым и новоприбывшим наполнением комнаты.
Вернемся к внешнему виду отдыхавших девиц. На облокотившейся на матрас Сусанне красовались элегантные джинсы и кружевной лифчик телесного цвета со стразами. Предоставленные хозяйкой тапочки просто лежали на полу, используясь в виде дополнительного коврика между босыми ногами и паласом. Собственно, в отношении одежды Сусанны — все.
Худая девушка (впрочем, так о прекрасном поле не принято, скажем — стройная) была одета в зауженные белые брючки и белый же мощный бюстгальтер, который способствовал созданию обширной видимости там, где природа недостаралась. Кроме указанных предметов остальное в данную комплектацию не входило и на представленном образце отсутствовало напрочь.
Пергидрольная смуглянка, в нарочитом прогибе положившая ногу на ногу, демонстрировала черные ажурные чулки и комплект нижнего белья того же траурного цвета. На этом ее одеяние тоже заканчивалась.
Сдобную пышечку, притулившуюся в углу кровати, облачали дерзко обтягивающий топик и короткая юбка. Из топика старались прорваться на волю отцентрованные бугорками раздавленные прелести, юбка тоже не сильно сдерживала наступление плоти на здравый смысл. Округлые бедра хоть и прикрывались сверху пухлыми ручками, но приковывали взор помимо воли — сразу столько мягкого и приятного глазу, и уже в кровати. По моим инстинктам будто артподготовку провели. Нельзя впускать трезвого мужчину к пьяненьким девушкам, когда они в таком виде и состоянии. Особенно, когда я стою, а они полулежат, и чувствуется, что с удовольствием бы легли, если б очередной вывих сознания не призвал к непонятным игрищам.
Компания сгрудилась вокруг края кровати, словно собралась расписать пулю или, учитывая, насколько развезло игруний, раздать карты под обычного «подкидного». Но колода отсутствовала, как и прочие настольные игры. Я обернулся к вошедшей вместе со мной хозяйке. На фоне остальных Рая выглядела более достойно, будучи в скрывавшей выдающиеся формы застегнутой на все пуговицы длинной кофте, из-под которой, как карандаши из перевернутого стакана, торчали голые напедикюренные ноги. Нижняя часть одеяния, вроде брюк или юбки, отсутствовала.
Верхняя и прочая одежда, а также бранзулетки с бирюльками, валялись на полу вокруг, как воины, павшие на поле брани. Битва была долгой, велась с переменным успехом, и выжили, сразу видно, немногие.
Сусанна увидела меня не первой, ей указали. Обернувшись, она просела на месте, и расположившееся в центре кровати тело безвольно расплылось, словно свалившийся с лошади бурдюк.
— Ты?! — Возникло ощущение, что волосы на ее голове зашевелились.
— Как видишь.
Явно удивил. Как прошлым визитом, так и новым.
Надо отдать должное, госпожа Задольская быстро взяла себя в руки. Гневный взгляд едва не сжег Раю, а та лишь развела руками: мол, что я могла, сама же просила приветить…
Совладав с собой, Сусанна скривилась:
— Позже поговорим, лады? Не порть вечеринку.
— Как скажешь, — вновь согласился я, как соглашался со всем сказанным раньше, когда оставался с нею наедине. Сейчас мы были не одни, но это было намного круче.
В компании подвыпивших девчат, которые очень странно меня разглядывали (словно овцу мясники), меня, конечно, подмывало поставить всех на уши, наорать на паршивку, взять за жабры и выпытать все, что необходимо… Но.
— Как скажешь, — повторил я, перенося выяснение отношений на недалекое потом. И беспокойно прибавил: — Только одно. Ты таблетки пьешь, которые раньше, при мне?..
Девушки одновременно перевели взоры на Сусанну, ничего не сказав вслух, но что-то там себе соображая. Мою бывшую бросило в краску:
— Пью.
— Уф, — выдохнул я. — Камень с души.
Багровая, как свекла, она отвернулась. Ничего, зато мне спокойнее знать, что оглушительных последствий у предыдущего визита не будет. А на будущее — пора завязывать с ситуациями, когда человек забывает, что не обезьяна.
Кажется, я что-то пропустил. Некую быструю игру глаз, которой обменялась компания. Зато прекрасно увидел концовку: все четверо довольно неоднозначно, как соучастники чего-то крайне незаконного или неприличного, еще раз переглянулись, Сусанна последней заговорщицки кивнула остальным. Видно, что нехотя, но остальных это устроило.
Подавляя в глазах хитрый блеск, Рая указала мне на стул в центре комнаты, где я и разместился, разбавив мужским обществом теплую во всех смыслах компанию.
— Садись. — Мне было протянуто что-то зажатое в кулаке. — Держи. Мы играем в кости.
Маленький белый кубик с точками-числами почему-то оказался один. Наверное, все делая по-иному, женщины играют в кости тоже как-то по-своему.
— Кидай, — распорядилась Рая.
— Если еще не понял, — одновременно сообщила Сусанна, — мы играем на раздевание.
Весьма своевременное замечание. Вообще-то, с такого начинать надо. А с другой стороны…
— Рая, Сусанна, вы нас не представили, — выговорила девушкам ху… стройная.
Ухоженный пальчик Сусанны показал мне на спрашивавшую, что сидела в дальнем кресле.
— Это Наташа.
Затем последовал перевод взора и пальца на толстушку, сочно оккупировавшую один из углов кровати.
— А это Анюта.
— Очень приятно, — кивнул я.
— И Инна. — Поднятая ладонь уперлась прямо в лопавшийся от содержимого черный лифчик блондиночки. Словно хотела сорвать.
Они с Сусанной располагались бок о бок по центру кровати.
— А кавалера нашего зовут…
— Олег Станиславович. — Я сыграл не опережение, не желая быть Ольжиком и тем более «милым Олежичеком».
Передо мной возник пузатый бокал красного, а налившая его Рая с удобством расположилась в кресле.
— Мы в неравных условиях, — она указала на мою одежду, — поэтому твой проигрыш будет удваиваться, то есть две вещи на каждый проигрыш. Ну?
Я бросил кость на стоявший между нами журнальный столик. Выпало шесть.
— Кажется, мы попали, — протянула полненькая Анюта, ерзнув по покрывалу так, что оно сморщилось. — Это профессионал.
— Или шулер, — глубокомысленно вставила буферисто-пергидрольная Инна.
Я попытался успокоить:
— Обычное везение.