Этот немой вопрос нарисовался на каждом лице, и на правах моей бывшей подруги Сусанна утвердила голосование глаз:
— Давайте. Последний раз.
Ибо дальше ждала покалывающе-скользкая неизвестность. Мы подходили к драконам. Так говорили древние мореплаватели и географы: до этой линии мы все знаем, а за ней — драконы. Причем драконы тоже были разные: хорошие и плохие, добрые или с детства воспитанные в лучших людоедских традициях. Всякие. Попробуй, определи по оскаленной морде, друг он тебе или враг. Потому драконов и боятся. Ведь они, во-первых, страшные, во-вторых, могут сожрать с потрохами, в-третьих, спалят к чертовой матери, и головешек не останется. И лишь в-четвертых могут оказаться незаменимым другом, который всю жизнь будет только радовать и защищать. В том числе от других драконов.
Так и с человеческими играми. Да и вообще с жизнью. Но я отвлекся. Кости, точнее кость, были (была) вновь брошены(а). Мои обаятельные драконы поедали меня пока только взглядами, но зубки уже показывали. Сусанна — ревниво, будто имея какие-то права. Наташа и Рая — плотоядно, соревнуясь в возможности произвести впечатление. Анюта — искренне и бесхитростно-радостно. Инна — тихо и незаметно, как бы невзначай, зная, каким образом ее безукоризненная холеная внешность обычно действует на мужиков.
У меня выпала тройка. Едва кубик явил цифру, я замер в проскользнувшем и присосавшемся к сердцу чавкающем противном страхе. Хоть и не боялся ничего, но все-таки…
Следующая — Сусанна. Четыре. В мою сторону обратился гордый и презрительный взгляд, донеслось фырканье. Ничего, еще сочтемся.
Наташа, чуть замешкавшись и косясь на нас, которые уже сыграли, бросила следующей. Шесть!
Потом Инна, демонстративно небрежно: пять.
У меня внутри все упало. У противниц имелось еще по два рубежа обороны, у меня — единственного здесь обладателя совершенно других первичных признаков, тоже два, но по условиям удвоения — один. Последний.
Сдавило виски. В ушах застучало.
Анюта широко открыла глаза в преддверии непоправимо сладостного (либо же чудовищного) результата. На нее надеялись остальные. Сусанна уже ухмылялась. Рая поигрывала локоном, за которым пряталось непонятное выражение лица. Инна с Наташей застыли, хоть на даггеротип снимай.
О том, что мне тоже не по себе, можно не упоминать. Драконы, как уже говорил, бывают разные. Кажется, сейчас кого-то разбудим.
Кусая губы, очаровательная пышечка решилась, и ладонь выбросила кубик, точно он горячий. Кубик долго катился, переворачиваясь то одним, то другим боком, потом завертелся пьяной юлой и упал к ногам хозяйки. Ее брови исполнили странный танец.
— Что?! — не выдержали соседки.
Я тоже ощутил, что ерзаю.
Анюта медленно выдохнула:
— Один.
Что поделаешь, игра есть игра, у игры есть правила. А если правила каким-то неестественно-жутким образом проигравшему нравятся…
В самом деле нравились. Я видел, вернее, чувствовал. Несмотря ни на что — нравились. Вопреки доводам рассудка. А может и благодаря им.
— Ну, господа-товарищи… — Анюта с достоинством выпрямилась, подбородок взлетел, сахарные плечи расправились.
Одно легкое движение через голову избавило ее от топика. Он улетел, отброшенный и мгновенно забытый. Кудри встряхнулись, Анюта еще раз повела плечами, это вызвало приятное колыхание предоставленных гравитации красноносых прелестей. С таким же достоинством она опустилась на место, словно только что не оголилась прилюдно, а шарфик развязала.
Конкурентки хмыкнули и все же бодро поаплодировали за представление. И я не остался в стороне, отчего искупанная в овации Анюта расцвела и заулыбалась.
— Еще? — поинтересовалась со своего места Наташа.
— Нет, мы же договорились, — резко ответила Сусанна, хотя прекрасно осознавала, что это она договорилась, а они молчаливо согласились.
Не понимаю, неужели боится? Казалось бы, чем больше бедлама, тем у нее больше шансов как-то выкрутиться, пока я занят прелестями поддатых подруг. Или надеется, что папаша вовремя спасет, а увиденное здесь как-то повлияет не репутацию?
— Собака на сене, — едва слышно проворчала Рая, так, чтоб услышал только я.
Инна лишь махнула рукой: делайте, мол, что хотите. А вот Наташа сдаваться не собиралась. Ее брови стукнулись друг о друга, губы истончились, повеяло холодком. Скорее, морозцем. И не повеяло, а мощно подуло. Еще миг, и дуэль взглядов перерастет в нечто серьезное.
— Слышали что-нибудь про Альфалиэля? — громко спросил я собравшихся собачиться приятельниц.
В такую минуту нет ничего лучше, чем решительно увести разговор в сторону; а если одновременно есть шанс собрать информацию…
Выстрел в воздух неожиданно попал в цель. Глаза одной из девушек выдали, что слышала. Ни на кого, кроме полненькой Анюты, и без того не отпускавшей мой взгляд волшебным видом проигравшей, незнакомое слово впечатления не произвело.
— Что-то знаешь?! — всколыхнулся я.
Ее полненькие руки вдруг прикрыли, что смогли уместить, девушка замялась:
— Так… чуть-чуть.
— Откуда?
— А что это?
Я получил поддержку от прочих участниц вечеринки.
— Да, расскажи!
— В деревне двоюродная сестра… А почему ты спрашиваешь?
Все взоры перенеслись на меня.
— Кажется, я был в той деревне.
Анюту покрыло краской вместе с руками и прочим:
— Тогда не буду рассказывать.
Новый поворот заинтересовал всех.
— Мы же подруги! — накинулись на нее. — Альфа… как там? Кто это? Что это?
— Нет. — Взгляд Анюты бегал, как мышь по электроковрику. — Потом.
— Когда?
— Позже.
— Вечером?
— Завтра. — Анюта выглядела совсем затравленной.
— Почему не сейчас? Объясни, ведь с живой не слезем.
Последний довод оказался наиболее убедителен.
— При нем, — последовал кивок на меня, — не хочу.
Сусанна нехорошо расхохоталась:
— То есть, трясти сисяндрами у него на глазах можешь, а деревенские сплетни рассказать — нет?
Анюта, этот плюшевый божий одуванчик с вечно смеющимися ямочками на щечках, яро впилась в нее злыми, вмиг посерьезневшими глазами:
— Об этом — нет. Точка.
Инна устало скривила губы в легкой досаде. Рая вздохнула. Наташа выпалила:
— Может, уже перейдем к следующему пункту программы?
— Правильно. Сыграем в фанты. — Рая спрятала костяной кубик и стала по-хозяйски распределять дальнейшие обязанности. — Я буду говорить «что», а Сусанна — «кто».
Никто не возразил. Пока Сусанна вытаскивала из общей кучи и поднимала первую попавшуюся в глубине вещь — ею оказался Анютин пиджак — отвернувшаяся Рая сказала: