— А, — только и сказала она. — Отдыхай, отдыхай. Ты большая молодец. Я тут встретила Машу на улице. Говорит, ты хорошо усваиваешь материал. Просила еще раз взять тебя в город. Если хочешь, только скажи.
— Спасибо, но пока нет. Устала, — моя подруга не сдавалась в своей попытке свести с Витей, но пока существовал только один парень, с которым мне нужно было повидаться. И он уже давно терпеливо ждал, сидя на детских качелях.
Мама прикрыла дверь.
Я полежала немного на боку и, услышав удаляющиеся на лестнице шаги, перевернулась на спину. Глаза жгло от едва сдерживаемых слез, а на горле, словно кто-то перебирал холодными пальцами.
Умер…
Могли ли ошибаться анализы ДНК и отец Андрея?
Я не видела тела, так что…
Вскочила на ноги и начала ходить по комнате, разрабатывая самые безумные версии начиная от клона, заканчивая братом близнецом. В конце концов, опустилась на пол, достала рюкзачок и покидала в него свои сокровища: старый плеер, тетрадь-дневник и флешку. Чувствовала себя героиней мрачного квеста, но с неплохим инвентарем.
— У тебя же голова болела, — нахмурилась мама, оторвавшись от сериала.
— До сих пор болит. Немного подышу, — направилась к холодильнику, вытащила йогурт и тоже запихнула его в рюкзачок.
Схватила со стола большую булку и отправила ее следом.
— Вот так сборы.
— Погуляю, может, почитаю на улице.
— Точно не хочешь нормально поесть? Сегодня на ужин было твое любимое брокколи, — она едва могла сдерживать улыбку, и мы вдруг рассмеялись над этой шуткой.
— Позже. Спасибо, — я, правда, была ей благодарна за внезапную разрядку. Но это длилось всего несколько мгновений, потом тоска и тупая боль в груди вернулись в десятикратном объеме.
Хотелось бежать к площадке. Но я сдерживалась, из-за чего то семенила, то шла слишком медленно, а когда увидела знакомый силуэт, вовсе остановилась. Он повернулся ко мне и слабо улыбнулся.
Это был Андрей. Немного не такой как в последнем воспоминании, тот парень был счастлив и влюблен, а этот юноша страдал и казался затравленным.
Что же ты натворил?
Он подошел ко мне сам, не вынимая рук из карманов, словно сдерживал сам себя, чтобы не прикасаться ко мне. Парень бросил короткий нервный взгляд на камеры видеонаблюдения, а затем ласково позвал:
— Привет, Кристина.
Вместо ответа, бросилась ему на шею.
— Скажи, что там был не ты… Скажи, что в озере был не ты!
— Уже говорил, там не я.
— Хорошо, хорошо.
— Думал, ты больше не придешь.
— Мне нужно было время, — терлась носом о черную приятно пахнущую футболку, чувствовала, как его руки несмело и очень нежно гладят меня по затылку.
— Я умею ждать, ты же знаешь, — он смущенно улыбнулся.
— Знаю.
— Давай, отойдем подальше от камер? — он увлек меня в темноту. С ним было не страшно. Теплая мягкая рука. Живой, настоящий Андрей.
— Кстати, — сняла рюкзак с плеча и выудила плеер. — Смотри, что нашла. Это же твой?
Парень провел пальцем по трещинкам, повторяя причудливый узор. Его ноздри странно раздувались, а рука задрожала. Андрей сделал глубокий вдох, чтобы успокоиться.
— Нет, не мой.
— Но, как же?
— Это твой. Я подарил его на первый день рождения, который мы отметили вместе. Тогда тебе исполнилось пятнадцать. Ты очень любила музыку.
Он сказал это с блуждающей улыбкой на губах. Вновь стало странно и жутко, а по телу пробежал холодок. Обычно так говорят о мертвых, со смесью тоски и горьковатой радости.
Но я ведь жива?
— Андрей, как давно мы знакомы? — нервно щипала себя за руки. Чувствую — значит живая. Бред какой-то.
— А сколько тебе сейчас лет? — ответил парень вопросов на вопрос и остановил меня, не давая делать себе больно.
— Девятнадцать.
— Получается около пяти лет. Прости, я немного теряюсь во времени… — он мучительно потер виски, а в глазах стали появляться знакомые отблески.
— Опять началось? — привстала и взяла его за плечи, стараясь вглядеться в любимое лицо и разгадать, что же с ним творится.
— Да, — Андрей, смотрел сквозь меня, словно за моей спиной кто-то стоял.
Сглотнула и резко обернулась. Никого.
— Останься со мной еще немного. Расскажи, кто тебя мучает? — он не ответил и попытался осторожно оттолкнуть, но я только крепче впилась ему в плечи, оставляя на коже под футболкой глубокие следы от ногтей.
— Ты ничего не понимаешь, Кристина. Он чудовище. Только я могу это остановить,
— зло огрызнулся парень.
— Возьми меня с собой. Твой отец дал мне пистолет, не сражайся один, позволь помочь.
— Отец? — на лице Андрея появились новые чувства, которые я никак не могла разгадать. Отчаяние, ненависть, тоска?
— Он переживает. Я тоже. Вернись домой, — без особой надежды попросила парня. После вчерашнего откровения в машине мне слабо верилось, что Андрей жив. Анализы ДНК, следы переломов, одежда…
— Это невозможно, Кристина. Когда ты разберешься во всем, тогда ты поймешь меня.
— Расскажи, что случилось. Почему отец избил тебя? Как я потеряла память?
— Это было ужасно, Кристина… Тот день… хорошо, что ты все забыла. Но теперь тебе надо вспомнить все. Самой. Не могу рассказать тебе, вдруг я обманываюсь, вдруг это, действительно сделал я? Теперь уже не верю сам себе.
— Я тебе верю. Расскажи!
— Нет, тогда у тебя будет моя версия событий. Ты должна сама. Все случилось в том же лесу, я привез тебя туда спустя два года, надеясь, что вспомнишь, но ты так сильно испугалась. Прости, прости, прости, — он вцепился в волосы и начал раскачиваться из стороны в сторону. А безумные глаза вдруг стремительно стали менять цвет. И темно-карих, они превращались в желтоватые и звериные.
— Андрей.
— Беги домой, живо. Он уже рядом, — из горла парня вырывался жуткий хрип, а волосы на голове стали быстро отрастать, меняя аккуратную стрижку, в спутанные сальные лохмы.
Мешкала, а Андрей грубо оттолкнул меня и бросился в темноту, в дальнюю часть поселка, где редкие фонари выхватывали удаляющийся силуэт.
На мгновение вокруг воцарилась жуткая тишина, нарушаемая лишь скрипом качелей. Боялась двинуться с места, продолжала сидеть на асфальте и вглядываться в незаселенную улицу.
Пусто.
Встала и отряхнулась. Когда Андрей распался голубоватой дымкой, это было куда романтичнее, чем-то, что случилось несколько минут назад. Дернула плечами. Мне действительно показалось, что его лицо начало меняться. Надеюсь, в пистолете у меня не серебряные пули. Прыснула от смеха, пытаясь успокоить нервы. На самом деле во рту пересохло от увиденного, но мозг запоздало анализировал произошедшее. Наверно, это называют истерикой.