— Расскажешь, что с тобой? — я бегала взглядом по надписям на немецком языке, тщетно силясь найти хоть одно знакомое слово кроме артиклей и предлогов.
— Не сейчас. Я не готов. Но все хорошо, врачи настроены оптимистично, просто нужно больше тестов…
— А потом расскажешь? — тихо спросила я.
— Угу.
Разговор у нас не клеился. Взаимное смущение и проскакивающие в речи извинения сделали свое дело — мы отдалились. Витя почувствовал это и поник еще сильнее.
— Я могу тебе завтра позвонить? — попыталась приободрить парня.
— Да, в это же время сможешь? — оживился Витя, а затем вдруг стал серьезен. — Ты особенная, Крис. Ты феникс.
— В каком смысле? — не понимала, к чему он клонит.
— Ты переродилась. У тебя новая жизнь, второй шанс. Ты можешь прожить ее так, как хочется, с кем хочется, без оглядки на прошлое.
— А что в моем прошлом? Ты что-то знаешь? — уцепилась за Витины слова, а он ответил нарочито недоумевающим взглядом. Но я поймала его. Поймала! ОН ЗНАЕТ!
— В каком смысле?
— Ты знаешь что-то о моем прошлом!
— Крис, я не имею права…
— Ты знаешь! Говори!
— Совсем немного, Крис. Черт, не по скайпу. Дождись меня, хорошо? Я расскажу все, что сам выяснил.
— НЕТ! СЕЙЧАС! — я так громко кричала на Витю, что серьезно начала переживать, что Маша прибежит из соседней комнаты.
— Я баран! Зачем только брякнул? Дождись меня! Я вернусь через месяц. Крис, ты нравишься меня очень. Прости еще раз, — Он вытащил наушники и помахал мне на прощанье.
Хотелось биться об монитор и плакать. Он знает! Откуда?! Почему не расскажет?
Больше Витя не появлялся в сети. По крайней мере, так говорила Маша, и я ей не верю. Никому не верю! Они шепчутся за спиной, жалеют. Даже мелкий Костик, что- то знает! Но не припереть же ребенка к стене с допросом?
Недолго длилась моя иллюзорная нормальность. Все опять начало осыпаться. Витя, должен был стать точкой опоры, а не новыми зыбучими песками.
Через неделю окончательно сдалась, пришла на детскую площадку и просидела там несколько часов. Андрей не пришел. И жуткое существо тоже не появилось. В этот раз я бы не сбежала, я бы выдержала жуткий взгляд и пустила ему пулю промеж глаз. Я бы смогла. Я умею стрелять. Ты ведь для этого учил меня, да? Андрей! Андрей…
Флешка прожигала дыру в рюкзачке не хуже краденного табельного пистолета. Кажется, я поняла, что делать. *
Глава 9 «Почему ты грустишь? / Warum bist du so traurig?» часть вторая
Вся моя уверенность испарилась, едва запустила ноутбук. Никак не получалось попасть флешкой в гнездо. Я раз двадцать крутила и тыкала ее то одной стороной, то другой, пока не загорелся индикатор. Система зловещим оповещением сообщила о найденном накопителе.
Прислушалась к ночному таунхаусу. Папа рано ушел спать, а мама принимала ванную на втором этаже. Вода до сих пор шумела прямо под моей комнатой. Меня точно никто не побеспокоит в ближайшие полчаса. На всякий случай скопировала одну папку откуда-то из середины на рабочий стол и воровато извлекла флешку. Вдруг увижу такое, от чего рухну в обморок? Лучше уж припрятать ключи от моего прошлого. Если родители найдут этот подарочек, будет много вопросов, а мои навсегда останутся без ответов.
Забралась вместе с ноутом на диван. Тяжелый вздох. Открыла папку. Короткое видео. Всего одно. Две минут тридцать три секунды. Палец завис над клавишей, а сердце забилось о ребра. Что там? Стоит ли? После этого жизнь уже не будет прежней. Еще один осколок воспоминаний вонзится в мою душу. Нужно ли мне это? Подскажи мне, Андрей!
Схватила подушку и прижала к груди, чтобы не слышать отчаянный перестук, и теперь он раздавался уже в висках.
Просто сделай этой, Крис!
***
— Просто сделай это, Крис, — устало и немного раздраженно попросил Андрей.
Он совсем не такой, каким привыкла его видеть. Больше не похож на домашнего мальчика и выглядит так, словно сейчас достанет сигарету и закурит. Под глазами мешки от недосыпа. Волосы не стрижены и лезут в лицо. Да и у меня не лучше. Длинные пряди мешают обзору, а мне так важно смотреть не на Андрея, а на расставленные у стены сарая банки.
Но все равно вижу только его. Расстегнутая осенняя куртка и затасканная толстовка с капюшоном. Грязные кроссовки и джинсы с обвисшими коленями. А еще Андрей морщится, когда переносит центр тяжести на правую ногу, зато фотоаппарат держит ровно и уверенно. Знакомая красная лампочка хищно подмигивает.
Он снимает меня. Люблю эту его одержимость моментами.
— Кристина, ау. Стреляй!
Не могу. Отчего-то страшно. Не хочу учиться. Он не просто так привозит меня на эту дачу. Натаскивает. Злится, если у меня не получается, а я плохая ученица — банки стоят ровным рядком, лишь в стене мерцают металлические шарики пневматического пистолета.
— Ладно. — Андрей ставит фотоаппарат на садовый столик и идет ко мне.
Он помогает целиться, но все, что слышу его теплое дыхание у моего уха. Хочу развернуться, запутаться пальцами в нечесаных лохмах, притянуть к себе. Поиграть с веревочками от капюшона, завязать нелепый бантик. Мне нужно это! Дурачиться, обнимать, шутить, целовать. Но мой парень пугающе серьезен.
Щелк. Банка отлетела в сторону, и Андрей отпустил мою руку и отстранился. Затылка коснулся странный холодок. Захотелось прикоснуться к своей голове, но строгий голос отвлек.
— Теперь сама.
Не хочу учиться. Ведь если смогу, он перестанет возить меня сюда, не будет прижиматься сзади и дышать над ухом.
Щелк. Еще один шарик застрял в стене сарая, и Андрей с досады пнул сухую ветку со старой яблони.
— Так сложно, Крис? Чертова банка! Попади хоть раз. Всего. Один. Раз. Я много прошу?
К глазам подступают слезы.
Щелк. Щелк. Щелк. Три банки смяты и лежать в сухой траве.
— Несложно! Все? Ты доволен? Теперь что? Мы сюда больше не приедем? — ненавижу себя за слабость. Вытираю лицо тыльной стороной ладони, которая все еще сжимает пневмат.
— Кристина…
— Что? Наигрался в Леона?
— В кого? — он понуро смотрит на меня и не знает что делать, правая рука несколько раз взметнулась вверх, словно хотела коснуться моего лица, но Андрей так и не решился.
— Забей, — ненавижу себя за слабость, но с каждым днем все тяжелее бороться с собственными сомнениями.
Он не знакомит меня со своей семьей. Заставляет врать родителями. Мы не появляемся на людях. Все лето провели на старой даче каких-то родственников Андрея, которые давно уехали жить в Германию, а эти шесть соток не спешили продавать. Мало ли? Приятно иметь клочок земли на родине. Вот и приплачивают парню, чтобы проверял раз в месяц и подстригал траву. А вместо этого мы изрешетили сарай и устроили внутри коттеджа тайное убежище.
— Аааа! То старье про киллера? Ха-ха. Тогда ты моя Матильда. Не сразу понял, о чем речь. Мы с тобой сосались полфильма. Надо по нормальному пересмотреть. Ты сказала, что раз пять его видела уже…
Взгляд моего парня на секунду потеплел, только мне не стало легче, потому что ничего ни черта не сходится… Опять!
— Ты путаешь. Мы не смотрели его.
— Разве? — он старался держаться непринужденно, но я видела, как бегают его глаза. Прокололся. Лжец! Он уже тогда знал о моих провалах в памяти и молчал… Сколько раз я забывала свою жизнь, а главное, почему?
Поднялся ветер, заставив нас поежиться и синхронно заправить за уши выбившиеся пряди.
— Домой? — предложил Андрей.
— Мне еще полтора часа можно погулять. Уроки я сделала. Хочу чай.
Он пожал плечами, забрал у меня пистолет и повесил камеру себе на шею. Брела за Андреем к домику, и наблюдала за его странным поведением и непонятно откуда взявшейся хромотой. Каждый шорох заставлял его напрягаться и озираться по сторонам, а костяшки пальцев, сжимающие травмат, побелели от напряжения…
Кого ты боялся? Почему не сказал мне?
Но та Кристина не замечала этого. Ее терзали другие мысли. Как же стыдно вспоминать, какой пустышкой была. Думала лишь о том, что Андрей хочет меня бросить и оттого так холоден. Сосались полфильма? Вранье. С самого начала этих отношений, он держал дистанцию, и мне лишь перепадали случайные поцелуи и прикосновения, которые сводили с ума и заставляли дрожать в пугающем предвкушении. Но нет… Расстояние между нами не сокращалось, и я была на грани отчаяния.