— Алло?
Несколько секунд задержки превратились для меня в адскую пытку.
— Кристина?
Отлегло. Узнала Станислава из Личково. Никаких призраков в этот раз. Живой человек из плоти и крови. Но затем новая волна паники заставила ноги подкоситься. Родители! Я со вчерашнего дня еще не общалась с ними!
— Мама? Папа… Они в порядке?
— Да, а что может быть не так с ними? Отец повез с утра твою мамку на осмотр в поликлинику, потом они вернулись, и он уехал на работу. Все нормально, если переживаешь позвони.
Выдохнула. Все хорошо. Они в безопасности. Правильно, что я уехала из Личково. А ведь Андрей открытым текстом говорил, что трагедии случаются с людьми именно тогда, когда я рядом. Даша… Она определенно пострадала из-за меня и сейчас где-то борется за жизнь, а я даже вспомнить не могу ничего о нашей дружбе.
— Кристина, ты тут?
— А? Да, Станислав, что-то случилось? — вернулась в комнату и снова принялась собирать вещи с пола. Мне на глаза попалась одна полка, где еще не шарила, и я, не задумываясь, запустила туда руку, борясь со странным ощущением на кончиках пальцев. Через них, словно электрические импульсы пропускало, а в нос ударял приятный, знакомый запах.
— Так ты сама просила позвонить, когда найду твоего загадочного парня с камер.
Что-то хрустнуло в ладони. Пальцы смяли забытую среди вещей купюру.
— Камеры засняли его? — сердце отдавало в ушах, и я почти прокричала в это трубку, пытаясь заглубить нестерпимый гул и перестук.
— Да. Скажи, это шутка какая-то?
— В каком смысле шутка?
— В прямом. Ты прогуливалась по Личково со своим мужем. Он старался не попадать в зону действия камер, но еще с начала лета одну слепую зону мы устранили. Он, наверно, не знал. Кристина не объяснишься, чего ради я перелопатил несколько часов записей? Это у вас какая-то особая терапия?
Уже не слушала недовольное бурчание Станислава. Рассматривала зажатую в руке сотку. Подумаешь, забытая при стирке купюра. Бывает. Вот только пахла она тем самым кондиционером для белья. Следом я вытащила черную футболку со стертым принтом.
Спину прострелило тяжелым взглядом, а телефон выпал из рук.
— Сколько бы ни делал, как бы ни старался, ты продолжаешь любить этого ублюдка, дрянь неблагодарная! — На лице Вите застыла полная отвращения гримаса, а правая рука была заведена за спину.
Выронила свои находки и попятилась к шкафу. Ноги путались в разбросанной на полу одежде.
— Я думал, что с этой версией тебя у нас все получится. Но ты опять начала думать о нем. Что стриггерило в этот раз? Кто напомнил тебе об Андрее?
Молчала. Думала лишь о судьбоносном объявлении на КПП и милом парне на выцветшей фотографии.
— А я мог сделать тебя счастливой. Дал бы тебе все… Ладно. Пора кончать с этим. Надеюсь, после следующего провала не забудешь немецкий, или хотя бы как в туалет ходить. Хотя… — Он задумчиво почесал затылок. — Я готов ухаживать за тобой Крис, если станешь немощной. Даже если будешь смотреть в одну точку и пускать слюну, я все равно буду любить тебя, Крис. И в этот раз мы уедем далеко. Туда, куда твой Андрей не дотянется.
Он бросился в мою сторону, достав из-за спины шприц с блеснувшей на солнце иглой. Метнулась в коридор, не понимая, что происходит. Мысли разлетались, как битое стекло, а ноги заплетались. Рухнула на пол, в последний момент смягчив падение руками. Витя тут же навалился сверху.
Я сдавленно кричала, заливаясь слезами, одно-единственное имя. Умоляла его спасти меня, спасти мои воспоминания о нем. Но ничего не происходило. Андрей не пришел, а игла беспрепятственно вонзилась мне в шею, разливая по телу бесконечную слабость и покой.
— Он не придет, Крис. А знаешь, почему? — Витя наклонился к моему уху и прошептал, обжигая нестерпимым холодом. — Я убил его, Крис. Совсем скоро не останется никого и ничего, что напомнило бы о нем и заставило вернуться с того света. Сегодня ты снова будешь моей, Крис. Моя Крис.
Не было сил даже испугаться нависшей надо мной угрозы. Мысли вяло и невнятно шевелились в голове, пока сознание окончательно не провалилось в черную беспросветную дыру, в которой для этой меня больше нет надежды.
Глава 22 Почему ты забыла обо мне?/ Warum hast du mich vergessen? часть вторая
Это было лучшим пробуждением за всю сознательную жизнь. Мой лоб гладила нежная рука, а ласковый голос шептал, что пора вставать. Недовольно пробормотал маме, что у меня болит живот, и в школу я не пойду. Странно. Я ведь хочу в школу на самом деле, но моя сиделка и лечащий врач говорят, что мое желание как раз странное. Если бы я походил туда чуть больше месяца, то изменил бы свое мнение.
Сладко потянулся в кровати и поставил ноги на пол. Сильные здоровые ноги и такое же здоровое тело, которое не мучается от постоянной тошноты и головокружения. Это точно я?
— Андрей, давай уже шевелись. Если не поторопишься, отец без тебя уедет, будешь на автобусе добираться, — крикнула мама откуда-то из глубины квартиры.
Андрей, мама, школа? Но это не мое имя, у меня нет семьи, а школу мне заменяет приставленный к поликлинике педагог. Она собирает всех детей в одной палате, делит на мини-группы в зависимости от класса, и мы пытаемся наверстать программу. Вернее, остальные наверстывают, а для меня это основное обучение. Мои «одноклассники» выписываются, приходят другие, но и они уходят в большой мир.
Видение слегка дрогнуло, но я удержался в новой реальности ее немного. Тот другой я, которого звали Андреем лениво побрел в ванную и заспанно оглядел себя в зеркало. Каштановые взъерошенные волосы, следы от подушки на лице и прищуренные глаза. Он морщился от яркой лампы, и на его щеках появлялись ямочки. Высокий, тощий подросток, возможно, даже мой ровесник. Засмотрелся на него, чувствуя странное родство с этим парнем, захотел узнать его поближе. А потом… Я слишком громко, о чем-то подумал, и он услышал. Андрей встрепенулся и уставился в зеркало пронзительными черными глазами. Я испуганно сделал шаг назад, и меня тут же вытянуло из ванной комнаты и швырнуло обратно на больничную койку.
— С возвращением, Витя, — радостно сообщил мой официальный представитель, приехавший со мной из Московской клиники в Германию.
— Здравствуйте? — прошелестел в ответ.
На меня выделили денег из фонда поддержки сирот, собрали что-то в соцсетях, и даже по телевидению пустили ролик. И вот я прилетел за вторым шансом. На самом деле все выглядело сплошным везением — в базе обнаружился донор, подходящий мне, как брат-близнец. В противном случае меня не ждало бы ничего хорошего. Да и сейчас боюсь спросить Алексея Константиновича, как прошла операция.
Тупо таращусь в его очки-хамелеоны и вижу в отражении парня, больше похожего на карикатурного инопланетянина — Лысая голова, впалые щеки и глаза в пол-лица.
— Я понимаю твое состояние сейчас, — начал врач.
Да ладно? Понимает он! Разозлился и сжал ладонями покрывало. На кого злюсь? На болезнь? На своего опекуна, или на Андрея, который не хочет идти в школу, у которого есть мама и волосы на голове.
— Все прошло успешно. Прогнозы положительные, Вить. Ты будешь жить полноценной жизнью. С учебой поможем. Ты даже не представляешь, сколько людей за тебя держали кулачки. Тебе письма, кстати, пришли.
— Письма? Мне? От кого же?
— Там пожелания от тех, кто деньги пожертвовал.
— А… Я могу их прочитать?
Что-то новое нахлынуло на меня, прокатившись теплой волной мурашек по затылку. Обо мне волновались, выражали заботу. Я не один? В горле застрял ком.
— Да, как только тебя выпустят из стерильной палаты, сразу получишь все письма. Извини, но сейчас ничего нельзя передавать.
— Знаю.
Меня ожидали долгие недели приживления кроветворной ткани в комнатке похожей на аквариум. Но я привык. Я буду жить, это главное.
Алексей Константинович мялся, словно еще что-то сказать хотел, и поглаживал внутренний карман халата.
— Тебе передали одно особенное письмо, но местная администрация с ума сходит со всякой конфиденциальностью, и они чуть ли не расписку с меня взяли, что буду молчать. Я могу понадеяться на твою сознательность, и что болтать не станешь?
Торжественно поднял правую руку, опутанную проводками и датчиками.
Мужчина улыбнулся.
— У тебя есть семья.
— Что? — я чуть ли не закричал на пределе своих сил, а их у меня было не так много. — Семья?
— Ну не совсем. Я не так выразился, — он смутился. — Есть люди, которые готовы тебя усыновить по-настоящему. Не опеку взять.
Я ухмыльнулся:
— Только на них лягут все мои долги. Не по этой ли причине я до сих пор кочую от одних опекунов к другим? Да, и в шестнадцать поздновато уже кого-то мамой и папой звать, вы так не думаете?
— Оно и в сорок непоздно. Но ты прав, лучше тебе оставаться сиротой. Квартиру получишь, с лечением государство поможет.
— А к чему тогда разговоры эти? — снова начал злиться, почти поверил, что где-то на свете нашлись мои настоящие родные, которые просто потеряли меня много лет назад, а не подбросили, трусливо сбежав от ответственности.
— Не кипятись. Они ничего о тебе не знают. Ни имени, ни как ты выглядишь, их просто поставили в известность, что материал, который они пожертвовали больнице подошел мальчику-сироте из России. Они отправили на адрес клиники письмо в надежде, что тебе передадут. А так как я твой представитель, то оно у меня.
— И что там?
— Фотографии их. Милое семейство. Мама, папа и сын-подросток чуть младше тебя.