— Ладно, неделю-другую, думаю, продержусь. Андрей, я распустил слухи о новом проекте, который наверняка привлечет внимание конкурентов.
— Вот как?
— Сайт по продаже компьютерных игр. Пользователь заходит на сайт, выбирает понравившуюся ему игрушку, скачивает и играет в нее полчаса. Потом игра блокируется. Если ему хочется продолжить — он отправляет платную смс, ему приходит пароль для разблокировки.
— Но ведь Аслан в компьютерах ничего не понимает? — уточнил Андрей.
— А там и не надо ничего понимать, — отмахнулся Павел. — Я отправил себе письмо от американской конторы, занимающейся таким бизнесом, с предложением русифицировать их сайт. Получается, игровая база есть, надо лишь перевести диалоги, игровое меню, сделать сайт на русском языке — и вперед, косить бабло. Затрат почти никаких, а прибыль пополам. От такого щедрого предложения у кого хочешь слюнки потекут.
— И как об этом письме узнает Аслан? — не понял детектив.
— О, это самое интересное, — Павел выдержал театральную паузу. — Я нашел шпионскую программку Жеки на своем рабочем компьютере. То есть кто-то сливает Аслану инфу. И уже сегодня вечером я получил от Аслана письмо на свой вымышленный американский е-мэйл. В котором он предлагает услуги по продвижению их сайта в России, всего за сорок процентов от общей суммы. На десять процентов меньше, чем у меня.
— Шустро, — подметил Андрей.
— Ага, — согласился Павел. — Завтра отправлю ему ответ, мол, не хотим нарушать договоренность, а вот если наши русские партнеры сами откажутся, тогда мы рассмотрим ваш вариант. А еще отправлю себе же письмо с приблизительными расчетами прибыли, которое автоматически попадет в скрытую папку с помощью Жекиной программы. Нарисую ноликов — у Аслана крышу снесет. Посмотрим, что он будет делать.
Валя наблюдала за мужчинами, воодушевленно строящими планы, и чувствовала себя лишней. Она понятия не имела, что ей дальше делать. Интуиция молчала. Или она просто не могла слышать ее подсказок, когда рядом был Андрей, и все ее мысли вертелись вокруг того, какие у него сильные руки, и широкие плечи, и красивые губы, которые так страстно ее целовали совсем недавно…
— Валя!
— А? Что? — девушка повернулась к Павлу.
— Я говорю, как бы нам выяснить, из-за чего возник конфликт у Любы и Льва Семеновича.
— Постараюсь выведать у директора, — кивнула Валя. — Но он пресекает разговоры о Любе, ты заметил?
— Да, — Павел помрачнел.
— Знаешь, я подумала, а что, если убийство Любы было ритуальным, — вспомнила случайно пришедшую ей на ум мысль Валя. — Эля всегда такая угрюмая. Что если она состоит в какой-нибудь секте?
— Это вряд ли, — подал голос Андрей. — Ритуальные убийства проводят в специально подготовленных местах. Я сталкивался с таким. Потеки воска, странные знаки, перевернутые звезды — остается хоть что-нибудь, указывающее на культ.
— Ладно, время позднее, — прервал его Павел. — А нам завтра рано на работу.
Андрей попытался замешкаться, чтобы пообщаться с Валей наедине, но Павел, как радушный хозяин, провел его до выхода, похлопал на прощание по плечу и закрыл за ним дверь. Андрей услышал, как поворачивается за ним ключ, вздохнул и направился к своей тарантайке.
Павел собирался ложиться спать, когда в его спальню вошла Валя.
— Могла бы постучаться, — укоризненно сказал мужчина, натягивая на себя одеяло. — Не то чтобы я сильно стеснительный… — Он вдруг понял, что девушка в сорочке. Простая белая ткань скрывала все ее изгибы, но он почувствовал понятное волнение.
— Не бойся, — улыбнулась девушка и направилась к другой стороне его кровати. — Я не буду к тебе приставать.
— А что ж тогда? Твоя кровать неудобная? Я могу спать в той комнате, если хочешь, — Павел недоуменно наблюдал за тем, как девушка удобно устраивается на второй половине кровати.
— Сегодня мы будем спать вместе, — заявила Валя. Она потянулась к мужчине и легонько дотронулась пальцем до его лба. — Тебя мучают кошмары. Каждую ночь. Я побуду с тобой, и больше сны не будут тебя тревожить. И тебе не надо будет больше истязать самого себя.
Девушка прикоснулась к его руке, и Павел отпрянул. Ему отчего-то стало неприятно, что его страшная сокровенная тайна не секрет для Вали. Как будто она влезла во что-то интимное. Он попытался придумать, как бы аккуратно выпроводить девушку, но она отвернулась от него на другой бок и, кажется, уже задремала. Так и не подобрав нужных слов, мужчина отвернулся от нее и выключил свет. Ее ровное дыхание убаюкивало и успокаивало. Павел закрыл глаза и тотчас заснул.
Проснувшись, Павел долго не открывал глаза, наслаждаясь легкостью и энергией, струящейся по телу. Он уже и забыл, как себя чувствует выспавшийся человек. Но вдруг знакомый холодок пробежал по спине, испарина мгновенно покрыла лоб. Павел боялся открыть глаза, снова увидеть себя в луже крови. Он потянулся к порезу на руке, чтобы привычной уловкой обмануть самого себя, но вдруг ощутил легкое прикосновение ко лбу. Девушка что-то прошептала, про траву, воду и вешний снег, и он вдруг с уверенностью понял, что никогда больше не увидит тот страшный сон. Кровавый кошмар остался в прошлом, стал черно-белым, как кадры старого кино.
— Спасибо, — тихо сказал он, не открывая глаз.
— Не за что, — Валя вышла из комнаты. Мужчина открыл глаза и встал с кровати. Рана на ладони затянулась тоненькой корочкой, впервые оставшейся нетронутой. Начался новый день, и Павел был полон сил, чтобы найти убийцу, разоблачить конкурентов, продать тонну мыла и мимоходом свернуть пару-тройку гор.
Дорогие читатели, как вы считаете, какая обложка лучше: с девушкой-змеей или прежняя, с блондинкой в белой майке, джинсах и с пистолетом?
Часть 11
Валя так и не переехала в Пинск. Перед началом школьных занятий Мария исчезла. Девочка предчувствовала, что так и будет. Уж больно мрачной была мать в последние дни, в каждом движении сквозила напряженность. Она все чаще срывалась то на Валю, то на бабушку, так что когда мать уехала, девочка вздохнула с облегчением. Мария отсутствовала дольше чем обычно, бабушка стала волноваться, она все чаще выходила на берег реки, всматриваясь в даль. Но первой мать увидела Валя.
Августовский вечер был теплым и ароматным. Валя задержалась на лугу, хотя Пеструха вытягивала шею к дому, а вымя ее налилось и набухло. Девочка присела в траву, сплела венок из васильков. Бабушка говорила, что ее глаза кажутся синими, когда она украшает волосы васильками. Кузнечики стрекотали, вдалеке квакали лягушки, теплое дыхание коровы успокаивало. Как вдруг вечер прорезал низкий стон. Валя подхватилась, вскочила на ноги, она замешкалась, собираясь побежать за бабушкой, когда стон повторился, и девочка помчалась к роще. Она наткнулась на мать почти сразу же. Мария не дошла до луга всего несколько шагов. Она лежала на земле, скрутившись, как змея. На руках и лице ее была кровь. Валя присела, осторожно прикоснулась к матери.
— Не трогай меня! — закричала та. — Не прикасайся. Ты испачкаешься в зле. Тебе нельзя.
Валя замерла, а потом решительно просунула руку матери под плечо. Она помогла ей встать, и вдвоем они добрели до дома. Бабушка выбежала им навстречу, подхватила Марию на руки. И только тогда губы девочки задрожали, плечи затряслись в рыданиях.
— Так, баню растопи, — приказала бабушка. — Не хнычь. Нужна твоя помощь.
Валя пошла в баню, она то и дело роняла дрова, спотыкалась на ровном месте. Бабушка привела в парную мать. Та была белой, как мел, губы, обычно яркие, побледнели до синевы. Валя взяла безжизненно повисшую руку и одернула ладонь. Она будто прикоснулась к куску льда.
— Принеси веников, воды столько ведер, сколько найдешь, наполни таз, — бабушка командовала девочкой, и Валя на автомате выполняла ее поручения. Бабушка раздела мать догола, девочка стыдливо отвела взгляд, но успела заметить кровоподтеки у нее на боках.
— С ней все будет в порядке?
— Да, не волнуйся. Она быстро поправится. Пару синяков, ушибов, трещина на ребре, — бабушка водила руками над распростертым телом. — Ничего страшного.
А потом ее руки замерли над головой Марии, задрожали. Бабушка держала ладони с явным усилием, кончики пальцев покраснели. Она одернула руки и подула на них, будто из костра вытащила. Бабушка нахмурилась, накрыла дочь полотенцем, потом устроила ее голову у себя на коленях и закрыла глаза. Валя таскала ведра с водой, расставляя их по углам тесной баньки. Спина у девочки взмокла от пота, у бабушки над губой тоже выступила испарина, а мать по-прежнему походила на покойницу. Ноги, высовывающиеся из-под полотенца, покрывали царапины, несколько ногтей посинели, но Вале было проще смотреть на них, чем на бледное безжизненное лицо.
— Выйди ненадолго, — попросила бабушка, открыв глаза.
Валя послушно вышла из парной, замерла за дверью. В щелочку она видела, как бабушка распростерла ладонь над маминым лбом, потом медленно ее опустила. Она бормотала странные слова, которые отпечатывались у девочки в памяти.
— Через омут, через брод, из-за леса, из-под вод, явись радость, приди в дом, пусть растает черный ком. Это было, да прошло, с вешним снегом все ушло. Затянулось, заросло и травою поросло. Травою-травичкой, свежей водичкой, ласковым цветком, теплым ветерком…
И через какое-то время мать прерывисто задышала, закашлялась. Щеки порозовели. Она открыла глаза и всхлипнула.
— Мама, мамочка, я опоздала. Он их всех убил, мама.
Мария рыдала, покачиваясь в объятиях матери. А та успокаивала ее, как маленькую, гладила по голове. И постепенно Мария успокоилась, заснула.
— Заходи, — прошептала бабушка. Валя скользнула в приоткрытую дверь, уселась в ногах у матери.
— Бабушка, что она говорила? Кто убил? Кого?
— Я же говорила тебе выйти, — нахмурилась бабушка.
— А я и вышла.
— Ладно, надо было четче выражаться, сама виновата. Но подслушивать нехорошо.
— Зато полезно. Расскажи, что случилось?
— Во время обряда к твоей маме приползла гадюка, — бабушка зажмурилась, прогоняя вспыхнувшее воспоминание. — У Маши особый дар, не такой, о котором мечтают. Она видит в людях зло, яд, темноту.
— И во мне?
— И в тебе, — кивнула бабушка. — И во мне. Во всех есть тьма. В ком-то капелька, в ком-то ложка. Есть, конечно, и абсолютно светлые люди. Но таких пару человек на весь мир. Совсем черных людей тоже мало, но и они есть. Маша, она… убирает таких людей.
— Убирает? — Валя поняла, что имела в виду бабушка, и поежилась.
— Не бойся. Лично я горжусь ею. Я бы вряд ли смогла. А в твоей матери куда больше внутренней силы, чем во мне. Наверное, поэтому ей и досталась такая тяжкая ноша.
— И сейчас она тоже…
— Да, — кивнула бабушка. — Но поздно. Он уже успел сотворить зло. Но больше не сможет.