— А ну, вон его отсюда! — Громила, которого назвали Фюром, машет рукой с вытатуированным орлом в сторону выхода. — У меня завтра важный бой, а вы мне гриппозную бациллу приперли! Уроды. И деньги не забудьте вернуть, только близко не подходите. На скамье оставьте. Головой в следующий раз думайте.
Кирилла снова волокут. Теперь вверх. С трудом, больно задевая за каждую из бетонных ступеней, прочь из оформленного в черных и красных тонах подвала и его грозного обитателя.
— Бросим здесь? — предлагает первый парнишка, едва они оказываются на улице. Второй отшатывается:
— Фюр выйдет и увидит. Потом убьет.
Тащат дальше.
— Сюда.
Кирилла сбрасывают в снег у гаражей.
Снова один. Снова лютый холод, почти такой же, как в сердце. Может, в нем — спасение?
Нет, спасение — в гараже неподалеку, откуда тянет дымком. Чудом поднявшись, Кирилл из последних сил передвигается туда.
Слышен стук, похожий на скрип.
— Чего надо? — доносится изнутри грубый окрик.
— Погреться. Немного.
Дверь поддается, и непроизвольно ввалившийся Кирилл падает.
— Пьян? — кривится пожилой мужчина.
Он ремонтирует потрепанную «Тойоту», в руках два гаечных ключа разного размера. Сейчас они выглядят угрожающе.
— Нет. Обокрали.
Мужчина понятливо кивает:
— Бывает. Грейся. И вот что, — он достает из вороха промасленного тряпья кепку и брезентовую куртку-спецовку, — держи. Замызгано, но это лучше, чем ничего.
Одежда летит к двери, где из последних сил пытается встать Кирилл. Он благодарен:
— Спасиб… — И снова заходится в кашле.
— У-у, приятель…
Кириллу не удается узнать, что хотел сказать добрый человек по поводу его состояния. В гараж влетают три невысоких фигуры в натянутых на лица шапках с прорезями для глаз:
— Ты же говорил, он один будет?
— Нас трое, справимся.
Град ударов обрушивается на Кирилла и владельца «Тойоты».
Когда все кончилось, тело себя не чувствует.
Хозяин гаража с кряхтением поднимается и оглядывает пустой, открытый настежь гараж.
— Да-а… — тянет он. — Починил.
Его взгляд падает на Кирилла:
— Эй, бедолага, пойдем, чаем, что ли, напою.
— У меня температура. Кажется, я заболел.
— Боишься заразить? Не бойся. Пару стаканов — и все как рукой снимет.
Мужчина помогает Кириллу подняться.
— Заодно и засвидетельствуешь, когда приедут.
— К… кх-кгх… кто приедет? Полиция? Нет. Мне нельзя.
— Чего нельзя?
— Полицию.
В него упирается недобрый прищур:
— Проблемы?
Кивок.
— Тогда дуй отсюда к чертовой матери. — Вытолкнув Кирилла на снег, мужчина закрывает гараж изнутри.
Ноги начинают вспоминать, как ходить. Трудно. Больно. Но нужно.
— Э-э, друг, закурить не найдется? — доносится из темноты голос.
Не опасный. Вежливый. Именно закурить, а не то, что обычно подразумевается под этой фразой ночью.
К Кириллу подходит припозднившийся прохожий. Он видит плачевное состояние Кирилла, разводящего руками в ответ на просьбу.
— Что случилось? — интересуется прохожий с участливым любопытством. — Помочь тебе добраться до дома? Ты где живешь?
Ответ он выслушать не успевает. Из уже известного Кириллу подвального помещения выходят натренировавшиеся Фюр с командой и видят разговаривающую парочку.
— Ты? Опять здесь? — взгляд Фюра направлен не на Кирилла. — Предупреждали же: еще раз увидим…
Собеседник Кирилла уже сверкает пятками. За ним несутся несколько спортивно сложенных теней, остальные накидываются на Кирилла.
— Вот тебе, ублюдок! — лупят его сразу несколько человек. Наверное, приняли за приятеля того, сбежавшего.
Не сразу раздается удивленный возглас:
— Это же больной, которого мальцы притаскивали…
— Черт. Уходим!
Еще удар, на прощание.
Топот. Тишина. Мороз.
- - — -
Суббота, вечер, 5
Рука, гладящая ее волосы, стала еще нежнее:
— Глупая…
— Я пришла за ответами. — Жанна твердо глядит на мать. — И я не глупая.