- - — -
В подъезд он попал, когда выходила какая-то женщина. Она недобро покосилась, но ничего не сказала.
Кирилл прирос к межэтажной батарее. Ждать. Все мысли — не потерять сознание, не упасть, не сломаться.
Наконец, из подъездных дверей появляется нахохлившийся колобок. Серая шубка, вязаная шапочка с бубончиком, отороченные искусственным мехом сапожки… Он перехватывает ее у почтовых ящиков:
— Здравствуйте.
— Ой… — обмирает она.
— Простите, что был груб…
— Это вы простите. Я же понимаю. Я виновата… Как мне…
Кашель сотрясает Кирилла.
— Вы больны? Пойдемте, напою чаем с медом. У вас неприятности?
Кирилл кивает.
Они идут вверх. Он пошатывается, кашляет, едва не падает. Ее рука хватает его под локоть. Пухленький воробей рядом с побитым орлом.
— Павлик нашелся?
Ответный стон таков, что собеседница поспешно опускает глаза и глядит только под ноги.
Пришли. Квартирка маленькая, но вещи неплохие, подобраны со вкусом. Кирилл разувается. Прихожая, санузел, спаленка, кухонька. Свадебное фото на стене.
— Муж? — напрягается он, чувствуя себя идиотом. Сейчас заскрипит сзади ключ в замке, дверь откроется и…
Размеры мужчины на снимке устрашающие.
Хозяйка вновь опускает голову:
— Давно. Погиб.
— Прости.
— Ничего.
— Дети?
— Нет, — со вздохом.
Кирилл все еще смотрит на снимок.
— Военный?
— Спортсмен.
— Что случилось?
— Автокатастрофа. Тормоза отказали.
— Еще раз прости.
— Отболело.
Его сотрясает очередной каркающе-харкающий приступ.
— Сейчас чаю с медом и лимоном… — начинает суетиться хозяйка.
Господи, как же ее зовут? Спрашивать сейчас — со стыда сгоришь.
Они садятся за кухонный стол.
— Можно? — Чужая рука тянется к его лбу. В глазах — участие.
Лоб горит.
— Вызову «скорую».
— Нет.
— Нужен врач.
— Нет, — упорствует Кирилл. Алекс предупредил о методах работы своей конторы.
— Почему?
— Нельзя скорую. — Не вдаваясь в подробности, он объясняет просто: — Павлик.
Она понимает. Или почти понимает. Этого достаточно.
— Сделаем так, — говорит она строгим тоном воспитательницы, за непослушание готовой поставить в угол. — Сосед — замечательный дедушка, пенсионер, в прошлом — военный врач. Попрошу, чтобы посмотрел.
Не слушая возможных возражений, она выходит.
Оживая с каждым глотком обжигающей жидкости, Кирилл рыщет взглядом и быстро находит искомое.
В прихожей появляется всклокоченная копия Эйнштейна с растиражированной фотографии. Воспитательница Реброва, едва видная за спиной, указывает на Кирилла:
— Вот.
— Покажите язык, голубчик, — сразу переходит к делу бывший доктор, — скажите «а-а».
Осмотрев, он достает из кармана прихваченные с собой лекарства.
— От кашля. И от температуры, если зашкалит. На всякий случай — снотворное. Нужно пропотеть и хорошо выспаться. Это если дело не зашло далеко. Тогда «скорую» — и в больницу.
— Спасибо.
— Чай с медом? Это правильно. Потом растереть спиртом и закутать. Не вставать под угрозой расстрела. Потеть до полного выздоровления.
Дедушка лукаво глядит на хозяйку.
— Сейчас, — бежит она к кухонному шкафчику.
Со смачным кряком оприходовав честно заработанную стопочку, повеселевший «Эйнштейн» исчезает.
Кирилл не сводит глаз с одиноко белеющего в углу компьютера. Компактная «яблочная» машина.
Воспитательница перехватывает взгляд, смущенно опускает свой:
— От мужа остался. Он просто фанател. А мне так, для баловства — одноклассники, фотки… Разбираешься?
— Можно посмотреть?