— Ты понятия не имеешь, о чем говоришь, — набросилась на меня мама. — Во-первых, не все они будут незнакомцами. Там будет Ричард, и вероятно, к тому времени ты успеешь познакомиться с некоторыми его друзьями…
— Ричард? — спросил папа.
— Сын сенатора, — ответила я.
— Сенатора… — в глазах папы мелькнул свет. — Это случайно не сенатор Роберт Хэтэуэй?
— Роберт заходил сегодня, чтобы выразить свое сочувствие, — нетерпеливо пояснила мама. — Он сказал, что поможет мне со списком гостей.
— И как поживает Роберт? — спросил папа с преувеличенным интересом.
— У него всё хорошо. Он просил передать тебе привет.
— Как мило с его стороны вспомнить обо мне. Ты ему рассказала, где я? Рассказала подробности?
— Нет, конечно. Я просто сказала ему, что ты снова вернулся на работу в Джон Хопкинс.
— А как дела у миссис Хэтэуэй?
— Я не спрашивала.
— Она умерла, — вырвалось у меня. — Несколько лет назад.
Я не должна была этого говорить. Мне следовало бы прикусить язык и держать рот закрытым.
— Скорбящий вдовец, хм? — произнес папа. — Как удобно для тебя.
Мама сузила глаза.
— Как смеешь ты меня критиковать? Как ты смеешь намекать, что я сделала что-то неправильно? Не вешай на меня это.
В ответ папа промолчал. Не смотря в мою сторону, он проговорил сквозь стиснутые зубы.
— Ты не обязана соглашаться на эту вечеринку, если не хочешь, Сара.
Мама даже глазом не моргнула.
— Ты ошибаешься, Том. В этом вопросе у Сары вообще нет права голоса. На эту вечеринку придут одни из самых влиятельных людей в округе, и в связи с тем, что я намереваюсь продать Дом Эмбер вместе со всем содержимым, я с радостью соглашусь на то, чтобы Дом Эмбер сверкал и сиял всеми огнями. Такую рекламу невозможно оплатить. Так что вечеринка состоится, и Сара будет присутствовать на ней с широкой улыбкой на лице. Разумеется, ты тоже приглашен, если захочешь прийти.
Бросив салфетку на тарелку, она вышла. В полном отчаянии я уставилась на свою еду.
— Ну же, Сара, детка, — проговорил папа. Мы же не хотим выбрасывать все эти вкусности. Давай-ка доедать.
— Нет, — сказал Сэмми. Он начал стучать кулаком по голове.
— Эй, не делай так, — папа поймал руку Сэмми. — Как насчет мороженого вместо этого?
— Нет! Нет, нет, нет! — прокричал Сэмми. Он высвободил руку, спрыгнул со стула и выбежал из комнаты. Я услышала топот его шагов по лестнице.
— Это моя вина, — сказала я. — Не стоило поддерживать эту её идею.
— Нет. Не ты же это предложила. Ничто из этого не является твоей виной. — Папа вздохнул. — Она не хочет, чтобы я был рядом. Может быть мне лучше перестать вмешиваться.
— Но ты же придешь на вечеринку?
— Если ты хочешь, чтобы я там был, то приду. — Он встал. Неуклюже наклонившись, он поцеловал меня в макушку. — Я схожу, проверю как там Сэмми, хорошо?
— Ага. Лучше иди.
Папа протер глаза тыльной стороной ладони. Я притворилась, что не заметила этого.
— Я скоро вернусь, — проговорил он. — Чтобы помочь с посудой.
Никто не взял свои печенья с предсказаниями. Вздохнув, я разломала свое. Отражение в зеркале покажет тебе того, кого ты хочешь видеть.
Я закатила глаза. Мне всегда попадаются паршивые предсказания.
Я разобралась с большей частью еды, когда папа вернулся.
— Он уснул, — сказал он. — Просто упал на кровать, обнял медведя и отключился. С ним всё будет в порядке.
— Да, так и будет, — ответила я. — Он невероятно оптимистически настроенный малыш.
— Ты случайно не знаешь, почему он назвал своего медведя именно так?
— Злобный Мишка? Понятия не имею. А что?
— Когда-то твоя бабушка проводила для меня экскурсию по дому. Она его тоже называла Злобный Мишка. Я сказал бы, что это немного странно. А ты?
— Может быть, она рассказывала Сэмми о нас во время одного из своих визитов?
— Может быть. — Папа взял мочалку и начал мыть тарелку. — Я остановила его.
— Не беспокойся об этом. Уже поздно, а тебе нужно выспаться. Иди. Я не хочу быть причиной иска о халатности.
— Ты уверена, что справишься сама?
— Я пожала плечами. — Практически уже всё сделано.
Прежде чем уйти, он сжал меня в объятиях. Результат разлуки, подумала я. Он никогда так не делал, когда мы были в Сиэтле. Я всё доделала. Когда я ходила из комнаты в комнату, выключая свет, я захотела, чтобы у меня был телевизор. Но единственный телевизор был в комнате бабушки, в которой сейчас спала мама.
Девять часов. Два с половиной часа до назначенного времени. Если бы у меня был номер Джексона, я бы позвонила ему и всё отменила.
Я поднялась наверх и выудила из чемодана свой телефон, подумав, что я могла бы позвонить Джеси, но он был выключен. И, ну разумеется, я забыла зарядку.
Я прокралась в комнату Сэма и вытащила фонарик из его рюкзака, потом спустилась вниз, в библиотеку. Мне показалось, что я видела телефон в этой комнате.
Он там был, на столике между двумя креслами. Для набора номера нужно было крутить диск, как в старых фильмах с Богартом. Мне потребовалась секунда, чтобы разобраться, как он работает.
— Джеси. Это Сара. Помнишь меня? — Я передернулась. По телефону у меня был дурацкий голос.
Мы немного поболтали. Она сказала, что сделала себе татуировку — написанное на иврите изречение из Талмуда: Чем больше думаешь о себе, тем меньше тебя любят.
— Способ прорекламировать евреев, — сказала я ей. — Я почти уверена, что татуировки нельзя считать кошерными. А раввин знает? Впрочем, плевать на него, твоя мама знает?
Она лишь рассмеялась. Я рассказала ей о вечеринке, но она не сможет приехать. Даже если бы она смогла оплатить билет на самолет, у неё была назначена репетиция в костюмах для Тайного сада. Я рассказала ей о красавчике сенаторском сыне.
— Модельная внешность? — спросила она.
— Модельная внешность, — подтвердила я. Я пообещала, что вышлю ей на почту фотки, как только я окажусь где-нибудь, где будет интернет. Я скучала по своему компьютеру.
Оставалось ещё полтора часа. Я исследовала библиотеку. Она была огромна — полки размешались на всех четырех стенах от пола до потолка. Насколько я могла видеть, книжки были в твердых обложках, большинство даже в кожаном переплете. На небольших латунных табличках были написаны тематики. Тут была секция французских авторов и секция с немцами. Тяжеленный Оксфордский словарь без сокращений лежал открытым на подставке рядом с антикварным глобусом.
Я уселась в одно из кожаных кресел и начала рассматривать стопку книг, которые моя бабушка оставила на столе. Конан Дойл и Кристи, Лавкрафт и По. У неё определенно была тяга к смерти. На дальнем конце стола лежала книжка, открытая на картинке с домом, стоящем на скале и просматривающемся между деревьями. Я привстала и рассмотрела перевернутую картинку — это был Дом Эмбер. Я проверила обложку. «Место во времени», Фионы Кэмпбелл Уоррен.
Об этой книге мне рассказывал Ричард. У бабушки просто должен был быть экземпляр. Я закрыла книгу и сунула её под мышку. Может быть, она поможет мне убить немного времени.
Я сидела за кухонным столом. Окно в наружной двери уставилось на меня словно большой черный глаз. Я хотела было передвинуть кресло так, чтобы мне не приходилось видеть его, но ещё больше я не хотела сидеть к нему спиной. Положив тяжелую книгу на стол, я открыла её.