Прибор представлял собой тонкий квадратный гаджет, весь корпус которого был экраном. Четыре кнопки располагались с обратной стороны, а вверху было пластиковое утолщение — именно оно и должно было воспринимать радиочастотные сигналы, которые излучал жучок. Включив аппарат, я настроил его согласно инструкциям, которые довёл до моего сведения продавец электроники. Загрузка длилась около полуминуты, после чего на дисплее высветился двухмерный план моей комнаты, на котором пунктирными линиями отображалась вся обстановка внутри: стол, шкафы, стулья, тумбочки. «Сканирование» гласила надпись по центру. Я медленным шагом двинулся обходить контору вдоль стенки, медленно поворачивая прибор из стороны в сторону.
Сенсор молчал. Я почувствовал себя немного глупо, повёлся на советы душевнобольного, который даже имя своё настоящее не сказал. А если бы он сказал, что у него есть сведения, что в моих венах течёт машинное масло вместо крови, я бы стал вспаривать себе вены, чтобы проверить? Он не предоставил никаких доказательств своих слов. Удостоверение сотрудника «Justice-Tech», к примеру, придало бы хоть какую-то каплю рациональности его персоне. Но я был юристом. Я привык доверять фактам. И факт отсутствия каких-либо средств прослушки я должен был подтвердить для собственного спокойствия. Когда данная мысль в моей голове дошла до логического завершения, аппарат пикнул. От неожиданности я остановился. Я действительно не думал, что найду что-либо, но на дисплее зажглась и замигала красная точка. Находилась она чуть далее моего стола, на боковой его стороне. Я подошёл поближе, и сигнал раздался вновь. Исходил он от тумбочки. Точное месторасположение он показать не мог, что было для меня странным в эпоху развития высоких технологий. Я открыл дверцу, достал изнутри все книги, что стояли там, и переложил на противоположную часть стола. Вновь взял в руки прибор, но он показал, что цель всё ещё находилась на прежнем месте. Я осмотрел тумбочку, отодвинул её на другое место, но сигнал переместился вместе с ней. Наверху стояла кофейная машина, приподняв её, я ничего не обнаружил. Я внимательно изучил её корпус, после чего переставил кофейный автомат на стол. Аппарат пикнул вновь, и точка медленно переползла вслед за кофеваркой, указывая на стол. Интересно, мог он среагировать на электронику вроде машины для варки кофе? Я включил её, нажал на несколько кнопок. Изнутри выехали три чашки, которые я достал, осмотрев ниши для них. Затем моё внимание переместилось на блок для перемолки, я отсоединил его. Но сигнал настойчиво продолжал показывать на прежнее место. Я зажал пальцами специальные рычажки, и задняя панель кофеварки отъехала в сторону. Я заглянул внутрь. Ничего. Разбирать мне её очень и очень не хотелось, но другого выбора не было. У меня в кабинете был набор инструментов. Воспользовавшись отвёрткой, я снял верхнюю крышку. Внутри ничего не вызвало подозрений. Но теперь сканнер засигналил на саму крышку, которую я держал в руках. Я заметил то, что не бросалось в глаза с первого взгляда — крышка оказалась двухслойная. Поддев отвёрткой нижнюю часть, я разломал (со скрипом в сердце) её напополам. То, что я увидел, не вселяло оптимизма. Маленькое круглое, размерами с клеща, устройство было приклеено между двумя слоями. Рассмотрев его, я понял, что это микрофон — его поверхность была пористой, а когда я поднес его к аппарату, он засигналил с новой силой. Мне приходилось видеть множество жучков за свою жизнь, связано это было с издержками профессии. Данный вариант не сказать, что был самым технически совершенным. Я положил его на стол и рукоятью отвёртки разнес вдребезги. Сигнал на дисплее исчез. Далее я тщательно просканировал каждый сантиметр своей конторы, но, похоже, что это был единственный.
Как давно он здесь, и кто его установил? Кофейную машину я обновил менее года назад, и если он был в ней всё это время, то весьма печально. Клиенты говорили со мной откровенно в моем кабинете. Многие слова могли быть крайне жёстко использованы против них. Остаток дня я посвятил просмотру в ускоренном режиме видео с камер наблюдения. Но поиски мои не увенчались успехом.
Нужно проверить свою машину. И квартиру. И вообще себя, одежду, свой унитаз, чёрт возьми. Я глубоко вздохнул. Мог ли этот незнакомец сам подбросить мне жучок, чтобы я ему поверил? В этом мире могло происходить грёбанное что угодно. А если этот Крис Терри (без него у меня забот будто не хватало) был прав, и содержимое записки тоже правда? Тогда наш мир стоял на краю пропасти, готовый покатиться в неё, а саму пропасть можно было охарактеризовать пятью словами: «ко всем, мать её, чертям».
Я сидел на краю скамейки в сквере, когда ко мне подсел мужчина. Шляпа была низко опущена, так что разглядеть лицо было трудно.
— Мистер Донован, вы не замечали чего-то странного? Будто одни и те же лица мелькают рядом целый день?
— Это вопрос философского характера, или вы таким образом интересуетесь не замечал ли я слежки?
— Второе, разумеется.
— Нет, я уверен, за мной никто не следит. Я такие вещи умею различать.
— Надеюсь, что за мной тоже.
— Я нашёл микрофон. Вы в этом каким-либо образом замешаны?
— Я знал, — он поджал губы, — не потому что я его поместил, — быстро исправился он, — я был уверен, что вы найдёте его. Но я здесь ни при чём. Замешан только в том, что вы нашли его, в конце концов.
— Как мне вас называть?
— Крис Терри, если вас не смущает, что это мое ненастоящее имя.
— Хотел бы я, чтобы не только имя у вас было ненастоящим, но и ваши убеждения.
— Мистер Донован, я не получаю никакого удовольствия от знаний, которыми стал обладать, хоть и не по своей воле.
— Терри, почему вы так слепо поверили истории, которую рассказал ваш знакомый? Правдоподобности в ней мало.
— Почему не правдоподобна? Мы делаем выводы согласно информации, которую нам позволяют знать наверху, решая, что этого для нас достаточно. А что насчет информации, которую скрывают, которую никто никогда не узнает? Уверен, большинство из этого также звучало бы для нас неправдоподобно. Лишь потому что, эти они, наверху, делают всё, чтобы не дать людям повода усомниться в порядке вещей.
— И всё же вы не ответили.
— Большую часть времени в корпорации мы работаем, сами не зная над чем. Каждый из работников делает лишь маленькую часть большого дела. Мы создаем шестеренки, если выразиться образно, но не знаем для какого именно механизма. Порою дают поручения создать определенный алгоритм, который, хоть и направлен для функционирования робота, но никак не связан с его работой в суде. Нечасто, но такие задания бывали, и никто никогда не объяснял зачем. Просто пришло указание сверху вот и всё. С другими ребятами мы осторожно обсуждали это, сопоставляли слова друг друга. Но это всё слухи, которые всегда ходят во всех больших коллективах, работа которого в определенной мере засекречена. Но вот создали специальный отдел, и более никаких неизвестных разработок никому не поручали. Стив не из тех людей, что будет врать. Хотя вы в этом не можете быть убеждены как я.
— Пока что я ни в чем не могу быть убеждён так, как вы. Могу ли я для начала взглянуть на документ, подтверждающий вашу работу в Justice-Tech?
Мой собеседник замялся, было видно, что у него мало желания выполнять мою просьбу. Он, наверное, сопоставил все за и против своего потенциального отказа, и всё же потянулся во внутренний карман своего несменного плаща, откуда достал пластиковую карту. В верхнем правом углу была его фотография, защищенная голографическими печатями. Далее был написан цифровой код, которыми обозначались все сотрудники корпорации. Ещё несколько надписей и три встроенных в карту чипа, каждый из которых предоставлял сотруднику доступ в определенные секции Justice-Tech. Также на карте было написано его имя — Эдгар Льюис.
— Пожалуйста, не произносите моего имени вслух. Если здесь неподалеку работают датчики слежения, то они в ждущем режиме, а при звуке моего имени сразу же активируются. Называйте меня Крис Терри.
— А на ваш голос они не реагируют? — я произнёс это с сарказмом, но собеседник воспринял всерьез.
— Реагируют, в корпорации мы пользуемся голосовым доступом включительно, потому перед встречами с вами я принимаю специальные препараты, изменяющие мой голос на время, зависящее от дозы.
— Если камеры поймают ваше лицо, всё равно они отследят вас, — я пытался найти ещё варианты, как правдоподобные, так и такие, что могли пугать человека с манией преследования.
— Я выбрал именно это место потому что, как раз здесь нет камер.
— Но добраться сюда вы должны были как-то.
— Я передвигался, подняв воротник плаща, низко опустив шляпу, а на лицо надел марлевую повязку от простуды.
Я представил эту картину. Не знаю, как другие, но я скорее обратил бы на подобного типа внимание, чем не заметил его.
— Хорошо, перейдем к делу, что вы от меня хотите? — я скрестил руки на груди.
Я хотел быстрее с этим либо покончить, либо начать — в зависимости от того, что он мне скажет. Настроение у меня было паршивое. Проиграть суд, когда ты не сомневался в победе, найти у себя в конторе прослушку и сидеть после этого на лавочке с сомнительного типа личностью, уверенность которого, что «мы все в опасности» и «за нами всеми следят» передавалась заразнее сибирской язвы, не было в моем представлении картиной идеального дня.
— Вы внимательно прочли? Вам угрожает опасность, вас хотят подменить!
Вот как. Ну да, ещё не вечер. Чем дальше, тем бредовей.
— Подменяют детей в роддомах, мистер Терри, если верить дешевым ночным телепередачам, а со мной, ещё раз, что хотят сделать?
— Вас хотят заменить на робота. Вы в первой волне замен, которые Justice-Tech намерены провернуть с людьми-адвокатами.
— Я предпочитаю факты, а не домыслы, — я начинал терять терпение, — жучок я нашёл, потому мы встретились. Но одного этого будет маловато, чтобы я поверил всему, что вы изложили.
— Какие факты вы хотите, чтобы я вам предоставил? Подписанное указание от Директора корпорации провести вашу замену? Или притащил сюда и показал вам модель робота, на которого вас хотят заменить? Какие у меня могут быть доказательства?
— Такие, чтобы не заставили меня встать и уйти прямо сейчас, посоветовав вам, как бы невзначай, больше не тревожить меня своими догадками, — ответил я серьезным тоном.
Крис немного задумался, и после этого заговорил вновь:
— Хотя вы пока что не верите моим словам, но я исхожу из того, что в частности вам и всему нашему обществу в целом грозят крайне опасные последствия. Я хочу попросить у вас несколько вещей, в ходе которых вы не только убедитесь во всем, что я говорил, но и которые помогут как вам, так и мне. Да и многим другим. Нужно передать всё, о чём я вам написал широкой огласке. Когда люди запротестуют, Justice-Tech уже не сможет с лёгкостью воплотить свои планы в жизнь. Даже если корпорация будет всё отрицать, и большинство им поверит, у некоторых это останется в памяти, и Justice-Tech как минимум отложит такие действия на кое-какое время. Люди должны знать, что роботы служат не людям, а тем, кто этих роботов программирует. Должны знать, что замышляется переворот всего. О том, что роботы вскоре могут ходить среди нас под видом обычных мужчин и женщин, работать рядом, воспитывать соседских детей, быть чьим-то мужем или женой, и повторюсь, с виду, абсолютно нормальными. Но когда придёт время, они начнут действовать согласно командам, исходящим от жаждущих власти, тех, кто стоит у руля Justice-Tech. И не Президент будет властью в стране, не правительство и не люди. А мега-корпорация Justice-Tech. Но поскольку в информацию в таком виде поверят лишь единицы, нам нужны доказательства.
— Нам? Скорее доказательства нужны вам, чтобы вы смогли после этого говорить «мы», — прервал я его.
— Вы замешаны в этом, мистер Донован, хотите вы этого или нет. Вы можете ничего не предпринимать, но будет слишком поздно, когда вы что-то поймёте. Если бы у меня было достаточно доказательств, я бы убеждал вас не сидя в этом парке, а с экранов телевизоров и с первых страниц газет. Но, чтобы собрать доказательства мне нужна помощь. Я обратился к вам, потому что вы должны быть в этом сами заинтересованы, если не по причине, что общество под угрозой, то только лишь потому, что ваша собственная жизнь в опасности.
— Я слышу лишь громкие заявления, но никаких предложений, — ответил я, про себя подумав: «Что я здесь, чёрт побери, до сих пор делаю?».
— Нам нужно начинать с первоисточника. Это самый верный способ. Стив Макмаран. Если нам нужны доказательства, нам нужен он. Но я не знаю, где Стив. Он бесследно исчез, и я хочу, чтобы вы помогли мне найти его. Я молюсь, чтобы он был жив. Если мы найдем его, он предоставит нам доказательства. Но если он мёртв, чего я опасаюсь, его убийство приведёт нас к дверям корпорации, и мы заставим их поплатиться не только за дела, которые они намерены проворачивать, но и за преступления, которые совершают. Мистер Донован, начинать нужно со Стива. Он — наш ключ.
— Пока что я ни капли не собираюсь помогать вам в компрометированнии крупнейшей корпорации мира, с безупречной репутацией, согласно только лишь вашим абстрактным подозрениям. Но пропажа человека — вещь вполне реальная. Если, разумеется, вы не выдумали это, или не затеяли вместе со Стивом какую-то игру, желая вовлечь меня в неё. Пока что я хочу лишь узнать, кто поставил жучок ко мне в кабинет, как давно и с какой целью.
— Я вам уже сказал кто и с какой целью. Вам нужны доказательства этого, понимаю. Найдем Стива — вы сами во всем убедитесь. Но не обращайтесь в правоохранительные органы, об этом сразу станет известно им, они ускорят процесс, заметут следы и у вас будут неприятности. Они и так их заметают, потому нам нужно спешить.
— Теперь говоря «нам» вы подразумеваете только меня?
Мой собеседник промолчал. Я вздохнул. Ох это было дерьмо самого низкого сорта, и на кой хрен я в него лез? Один из моих жизненных принципов гласил — лезь в дерьмо только если сможешь оттереть его с такой же лёгкостью, с какой вступил. Жаль, что наш мир не был устроен для быстрой проверки лжи, следующим образом, к примеру: поднимаешь голову в небо и говоришь: «Если это всё правда, пускай меня ударит молния». И тут внезапно на небе появляются чёрные тучи, материализовавшись из ниоткуда, грозно завывает ветер, словно спрашивает: «Ты точно хочешь знать, глупец?» А ты ему киваешь головой и уже готовишься как тебя поразит электрический разряд, потому что тучи всё черней и черней, у тебя прямо над головой, ты зажмуриваешь глаза… и… Ничего. Тучи исчезают и тебя не бьёт никакая треклятая молния. И ты с благодарностью киваешь небу и говоришь: «Спасибо, что указали мне, что всё сказанное этим психопатом ложь». Или наоборот, молния в мгновение ока веткой без листьев раскладываясь от неба до земли, разделяет мир напополам, а экватор по тебе проходит. И ты лежишь весь обгорелый, еле дышишь и думаешь: «Чёрт, да он ведь правду сказал, надо было без всяких проверок молниями ему поверить». Но к сожалению, или к счастью, наш мир устроен по-другому. Всё приходится проверять самому, не надеясь на помощь абстрактных высших сил. И потому я сказал:
— Мне нужна вся информация о вашем друге. Максимально подробно, до мельчайших деталей.
— Вот, держите, — он снова потянулся в карман. Из него извлёк конверт, — только не произносите его полное имя.
У меня начинало складываться впечатление, что в полах его плаща припасены конверты с записками на все случаи жизни. Я ответил:
— Хорошо. Даже разворачивать конверт здесь не буду, чтобы вы не переживали.
— А вы представьте себя на моём месте, может тогда не будете говорить с издёвкой. Я рискую всем, только лишь говоря с вами.
— Ну тогда хватит на сегодня с вас риска. Пока это всё. Но если вы решили сыграть со мной некую аферу… — недвузначно я не стал продолжать. Моему собеседнику было всё понятно и без слов, он протестующее покачал головой и поднял две руки, ладонями ко мне, и быстро проговорил:
— Если нужно будет какое-то участие с моей стороны, либо же вам станет известно что-либо, пожалуйста, сразу позвоните мне.
Мы пожали друг другу руки, и я направился домой пешком. Машину свою я перед встречей оставил в гараже. Если существовала хоть малейшая вероятность, что Трисс Терри был прав, я не желал привлекать внимание своим автомобилем. На улице уже было темно. По дороге раздался звонок на моем телефоне. Я достал его с кармана, на дисплее высветился контакт «Сол Журналист». Я вздохнул, сейчас было не до журналистов. Хотя я позабавил сам себя, представив, как Сола хватает сердечный приступ от волнения, если бы Трисс всё рассказывал ему, а не мне.
— Алло, да, Сол.
— Добрый вечер, мистер Донован. Вы говорили перезвонить вам сегодня.
— Сол, у меня возникли новые непредвиденные обстоятельства, и я пока что не могу встретиться. Завтра тоже.