Но остановиться я не могла. Как?! Как, чёрт возьми?! Он и не думал снимать с меня платье. Послышался треск капрона — колготки. Трусики он просто сдвинул в сторону. Внутри меня всё сжалось. Неужели всё будет так? Посреди глуши, во время, когда мир окутан волшебством…
— Да прекрати ты реветь, — грубо сказал он и в то же время провёл пальцами по моей щеке — нежно, как-то… невесомо.
Но я напротив, всхлипнула и протестующее замычала. Кажется, его это лишь разозлило. Я услышала его дыхание, почувствовала, как он сильнее навалился на меня и… Его твёрдый, возбуждённый член упёрся мне в живот. Я попыталась оттолкнуть его, но он крепко стиснул мою руку и отшвырнул в сторону.
— Заткнись, сука, — процедил он. — Хочешь, чтобы я тебя тут оставил?!
Я не хотела. Вернее… Разве стало бы мне от этого лучше?! Паника застилала мысли, и я помотала головой. Он ничего не ответил. Мне казалось, что он не замечает меня, не видит, что перед ним именно я — какая-то незнакомка с дороги. Да именно так и было.
— Слава, пожалуйста, перестань, — взмолилась я, тщетно пытаясь оттолкнуть его.
— Лежи и не рыпайся, — выговорил он и больно сжал моё бедро.
Я зарыдала в голос, но ему, как и прежде, было всё равно. Кто я для него?! Никто. Эта машина, эта его самоуверенность… К бёдрам моим прижались его горячие бедра, член его упёрся в меня. Я замерла, ожидая, что будет дальше. Впрочем, что будет дальше, я знала. С первым его толчком я закричала. Тело моё пронзила невыносимая, резкая боль, перед глазами поплыло.
— Какая ты… — недоговорил он и усмехнулся.
Я сглотнула, пытаясь унять свои чувства. Он был огромным… Крик рвался из груди, и я сжимала кулаки, чтобы хоть как-то сдержаться. Он начал двигаться — быстро и сразу. Резко. Невыносимо, с каждым толчком всё глубже и глубже. Член его вбивался в меня, разрывал. Я не знала, куда деться от этого — пыталась замереть, застыть, но всё было бесполезно. Слишком огромный, слишком напористый…
— Какая ты сладкая, — простонал он, врезаясь в меня.
Глаза его были наполнены похотью, на лбу проступила испарина. Пытаясь подстроиться под его ритм, я шире развела ноги в стороны, но это не помогло. Он насиловал меня — грубо и жёстко. Брал, как самец берёт самку, не спрашивая её позволения и, что хуже всего, постепенно тело моё начинало откликаться. Постепенно от низа живота разлилось тепло, потом появилась влага, и проникновения перестали быть столь болезненными, а после… С губ моих слетел непонятный стон, и я, испугавшись этого, зажалась. Слава ухмыльнулся. Его глаза мерцали в темноте, бёдра прижимались к моим бёдрам.
— Течёшь. — Он шепнул мне это прямо в рот, и я замотала головой.
— Течешь, сука… Все вы суки!
Движения его стали ещё резче. Член вбивался в меня всё быстрее и быстрее. Это причиняло боль, но вместе с тем приносило наслаждение. Оттолкнуть его я уже не пыталась — то ли смирилась, то ли потеряла надежду. Быть изнасилованной посреди леса в канун Нового года… Ирония судьбы… Сквозь платье он стиснул мою грудь, и меня окатило новой волной боли. Боли, и удовольствия. Я вскрикнула. Собственный голос показался мне далёким и чужим. Он же задрожал… Его огромное, мощное тело вздрогнуло, из груди вырвался приглушённый рык. Я почувствовала. как внутри меня всё заполнилось им — его желанием, его спермой, и от этого я стала плакать ещё сильнее. Вот она — моя жизнь, вот оно — моё будущее. Бесконечные унижения, без права выбора…
Глава 4. Ася
Ася
Я ничего не соображала. Между ног было влажно, а вокруг — все те же стволы вековых деревьев. Меня колотило. Оставив меня в покое, мой мучитель, как ни в чём не бывало, уселся за руль, я же… Мне хотелось умереть. От чувства унижения, от стыда, от понимания собственной низости. Тело болело, живот тянуло. Он не был безжалостным, но и ласковым не был. Трахнул меня, как простую шлюху… А я… Я текла. Я действительно текла под ним, и осознание этого было, пожалуй, самым отвратительным.
Вскоре мы выехали на ведущую к Москве трассу, но облегчения я не испытала. Мимо, один за другим, промчалось несколько запоздалых автомобилей, да только что толку? Выскочить на полном ходу? Мне вдруг захотелось истерично рассмеяться. Прямо боевик какой-то с элементами триллера. И я — оттраханная незнакомцем домохозяйка-неудачница в главной роли.
Вячеслав взял с лежащей на приборной панели пачку сигарет, чиркнул зажигалкой. Салон тут же наполнился едким, вонючим дымом, и я закашлялась. Ни разу в жизни в рот сигарету не брала. С юности не выношу запах, но разве интересует кого-то моё мнение? Открыв окно, он стряхнул пепел и, прищурившись, посмотрел на меня.
— Держи, — внезапно сказал он и протянул мне эту вонючую дрянь.
Я не поняла, что он от меня хочет, но спорить не стала и сигарету взяла. Он смотрел с циничной усмешкой и ожиданием.
— Что Вы хотите? — глупо спросила я.
Вячеслав снова переключился на дорогу и не глядя приказал:
— Давай, малышка, затянись пару раз.
— Зачем? — Сигарета медленно тлела в моих пальцах. Похоже, всё это его забавляло. Развлечься решил… Желание рассмеяться сменилось вновь подкатившими слезами и паникой.
— Да так… Давай. — Новый взгляд холодных, прищуренных глаз.
Я поднесла сигарету ко рту, попыталась затянуться и тут же подавилась дымом. Закашлялась. Боже мой… Из глаз потекли слёзы. Вячеслав резко выдернул дотлевающий бычок у меня из пальцев, сам сделал последнюю затяжку и выбросил в окно. В салоне всё ещё стоял запах дыма, у меня начала болеть голова.
— И куда такая леди ехала в такое время? — с издёвкой осведомился он, не обращая внимания на всё ещё катящиеся по моему лицу слёзы.
— К мужу, — выдавила я через силу.
— Хреновый у тебя муж, — заключил он.
Я промолчала. Даже спрашивать не стала — почему хреновый. Знал бы он, насколько хреновый… Отвернулась, и вновь вытерла слёзы. И что меня ждёт после всего этого? Если я, конечно, вообще когда-нибудь домой вернусь. Уж точно не сочувствие…
Прошло ещё немного времени, и мы въехали в какой-то посёлок. Куда он меня привёз? От предчувствия чего-то близкого и неминуемого я так и похолодела. В тепле меня, несмотря на всё случившееся, немного разморило, но теперь страх, отчаянье и паника накатили с новой силой. Машина остановилась возле большого двухэтажного дома. До слуха моего донеслась музыка, громкий мужской гогот, свист. Паника усилилась. Неужели он…
Я в ужасе вжалась в сиденье. Неужели он привёз меня к своим дружкам?! И что они сделают со мной?! Сколько их там?! Двое? Трое? Пятеро? Десятеро?!
— Слава, пожалуйста, не надо, — прошептала я.
После того, что уже случилось, я ожидала всего, что угодно. Если он решит развлечься… Нет, этого мне точно не пережить.
Он лишь смерил меня очередным взглядом — ледяным, равнодушным. Затем открыл дверцу и вышел из машины. Я ожидала, что он вытащит меня следом, но автомобиль издал писк. Дверцы заблокировались. Я видела, как он идёт к дому, удаляется в темноту ночи и не знала, что делать дальше.
Тело болело, а на глаза снова и снова наворачивались слёзы. Это неправда — кошмар, — повторяла я себе, зажмуривалась, но, конечно же, всё было бессмысленно. Из дома всё так же раздавалась музыка. Я натянула рукава кофты, открыла бардачок. Мой мобильный, так же, как и сумочка с деньгами и документами, остался в машине. На что я могла рассчитывать? На везение? Смешно… Какое везение?! Жалкая неудачница. Прошло несколько минут, и в машине стало холодно.
Мой похититель не появлялся, хотя всё это время я дрожала, боясь, что вот-вот увижу толпу нетрезвых мужиков. Забыл про меня? Вряд ли… А если так… С каждой секундой в салоне становилось всё холоднее. На улице был мороз, и салон остывал быстро. Хотелось ткнуть в кнопки терморегулятора, но умом я понимала — какой в этом смысл? Взяв зажигалку, я чиркнула колёсиком. Вспыхнувший огонёк на миг осветил салон и тут же исчез. Тепла оказалось столь мало, что походило оно скорее на насмешку. Замерзнуть тут до смерти? Неплохой вариант. С учётом того, что уже случилось, возможно, лучший.
Сжав воротник жилетки, я вновь посмотрела в окно. А что если попробовать выбраться? Компания, судя по всему, занята… Вряд ли кто услышит звук разбившегося стекла. Сигнализация… Может, мне повезёт, и я успею удрать. Вряд ли станет хоть немного хуже…
Глава 5. Ася
Ася
Честно говоря, я уже ничего не ждала. К тому моменту, как Вячеслав вернулся, я замёрзла настолько, что всерьёз стала задумываться о том, что ещё немного и отключусь. Странное состояние — озноб и сонливость. На лобовое стекло медленно-медленно стали падать снежинки, и вскоре оно сплошь покрылось слоем снега. Вот такая вот темница. Или склеп. Все мои попытки разбить стекло закончились ничем. Должно быть, комично я выглядела, тщетно пытаясь справиться с лобовым, долбя каблуком от Дольче и габбана. От отчаянья на глаза наворачивались злые слёзы, и чем отчётливее я понимала тщетность своих попыток, тем яростнее меня охватывало желание добиться результата. Но всё оказалось бесполезно. Вместо того, чтобы разбить стекло, я расшатала каблук и, бросив сапоги на резиновый коврик, забралась на сиденье с ногами в надежде, что так мне станет хоть немного теплее. Замёрзнуть насмерть… Мучительная, должно быть, смерть. Что будет с моими девочками? При мыслях о том, что Павел будет воспитывать их один, по коже у меня бежали мурашки. И холод тут был ни при чём. Нет, он никогда не издевался над детьми так, как надо мной, но… Надо мной он тоже поначалу не издевался. И если у старшей — Нади, характер бойкий, Алёнка — сущий ангел. Стеснительная, скромная, послушная… Даже не знаю, кому из них хуже придётся. Нет, нельзя о таком думать. Я обязана выбраться из всего этого! Ради них обязана.
Мысли поглотили меня настолько, что я даже не заметила, как мой похититель подошёл к машине. Опомнилась только, когда он, открыв переднюю дверцу со стороны водителя, водрузился за руль. Вместе с ним в салон ворвался поток свежего воздуха — ещё более холодного, чем тут, внутри. Я поёжилась и сильнее сцепила руки, пытаясь затолкнуть пальцы под рукав платья. В руках у Вячеслава была большая бутылка с чем-то очевидно крепким. Текила или водка — не знаю. Я в жизни ничего крепче вина не пила. А Паша так и вовсе не разрешал — бокал сладкого игристого, не больше. И не важно — праздник ли или встреча с какими-то его партнёрами. Как-то я позволила себе два… Вспоминать об этом не хотелось даже сейчас, спустя три года. На память мне остался маленький шрам на правом плече. Совершенно незаметный окружающим и отчётливое напоминание мне самой.
— Какая-то ты синюшная, — усмехнулся Слава и, недолго думая, сунул мне бутылку. В другой руке он держал открытую банку с маринованными огурцами.
Я не спорила — сделала глоток прямо из горлышка. Рот обожгло огнём, пищевод скрутило. Я закашлялась, шумно втянула носом воздух.
— Держи, — он протянул мне кривой огурец.
Я посмотрела на этот огурец сквозь выступившие на глаза слёзы, ещё раз вдохнула и нерешительно взяла. Огурец был холодным, но дышать стало легче. Внутри стало тепло. Подумав, я снова поднесла горлышко ко рту, но на этот раз глотнула осторожно. Возможно, если я напьюсь, будет не так страшно.
Вячеслав тем временем завёл мотор и включил дворники. Судя по тому, как заплетался его язык, на грудь принял он внушительно, но меня это слабо волновало. Может быть, я всё же сумею от него сбежать? А что если попробовать напоить его ещё сильнее? Сделав ещё один глоток, я посмотрела на него. Татуировка на шее, крупные руки с красивыми пальцами… Да, пальцы у него действительно красивые, а ладони… чисто мужские ладони, грубые. Я вспомнила, как он касался меня, трогал и поспешила отвернуться. Взяла из поставленной Вячеславом на приборную панель банки ещё один огурец и хлебнула водки. Нет, напоить его у меня не получится. Такие делают только то, что сами считают нужным делать и никогда не теряют голову. Так что остаётся одной — напиться самой. Учитывая, что сегодня я только завтракала, а водку и нюхать-то никогда не нюхала, это будет, наверное, задачей несложной.
Глава 6. Слава
Слава
Я смотрел на неё: красивая. Волосы длинные, какого-то невъебенного цвета. То ли золотистые, то ли пепельные… Да чёрт бы побрал её, суку! Губы её кривились в какой-то презрительной гримаске, и от этого мне ещё больше хотелось скрутить её. Сжать, смять, вывернуть наизнанку… На кой только всевышний их создал?! Что там адамово яблоко — сам придумал, потом сам же из рая погнал. Как будто заранее не знал, что всё так и будет! Чёртовы суки… Снег валил на лобовое стекло плотной завесью, и я врубил дворники. Снова искоса глянул на сидящую рядом суку. Водку хлещет прямо из горла, огурцы жрёт, а по щекам слёзы. И вид, как у заправской блядищи. На кой я её вообще подобрал?! Оставалась бы на той дороге, а нет… Как увидел, что-то переклинило. Волосы, не то светлые, не то серебряные, отражающие едва уловимый свет фар, лицо — бледное, глаза… Как она очутилась со мной в машине — уже и не помнил. А потом трахнул… Ну и чёрт с ней!
— Что ты ревёшь? — спрашиваю, заметив, что по щекам её бегут слёзы.
Ещё одна драматическая актриса, мать её! Как же они меня достали. И не сказать, чтобы Ксюху так любил, но… Красивая была, стерва! То есть не была… Есть, конечно же! Хотя… Прикончил бы. Стоило бы, наверное. Заслужила. Я вспомнил минувший вечер, гостиную, залитую светом огня из камина и её: как всегда, обворожительную. Она стояла, держа в руках бокал с красным сухим и смотрела на меня так, будто я не стою и одной буквы из сказанных ею слов. Даже не помнил, с чего всё началось. Она говорила что-то про будущее, про мои постоянные заморочки… Сука! Да что ей не хватало?! Хотелось двинуть ей, хорошенько врезать по её личику, а потом впиться поцелуем в пухлые губы — накаченные, конечно, но и чёрт с ней. Сука! Красивая сука, знающая, что ничего я ей не сделаю. Изящно тряхнув короткими волосами, она мерила меня презрительным взглядом и презрительно сказала:
— Я замуж хочу, Слава. Мне надоело вот так, по твоему желанию трахаться с тобой. Решай.
Я словно с цепи сорвался. Замуж?! Она замуж хочет?! Эта блядь?! Посмотрел на неё, усмехнулся. Но она продолжать не собиралась. Держа бокал в длинных, наманикюренных пальцах, отпила вино и, глядя мне в глаза, проговорила:
— Я выбрала тебя. Но могу выбрать и другого. Решай сам.
И я решил. Свалил в ночь, в зимнюю метель. Сука… Мать бы её побрал! Ксюха всегда была требовательной — с самого начала. Только лучшее — цацки, тачки, пляжи… Да разве я отказывал? Красивым бабам — красивая упаковка. А эта — красивая… Красивая и умная. Да только кольцо — оно же не для блядей. Сука! Посмотрел на точно такую же, сидящую рядом. Всё так же ревёт. И огурец жрёт. Ещё одна падла! Полупустая бутылка зажата меж голых коленок… Выдернул, глотнул как следует. Горло обожгло, в груди погорячело. А эта сидит, огурец жрёт… Я глянул на неё и, не выдержав, спросил:
— Что ревёшь?
Она глянула на меня, и я едва не одурел от этого взгляда: глаза у неё карие, так же, как и у бывшей моей, но какие-то другие. Тёплые, как растопленный горький шоколад. И я, словно неудачница-муха в этом шоколаде. Да какого дьявола я подобрал её?! Таких трахать надо во все щели, а потом посылать на шестьдесят девять. Вот в этом и есть толк от баб, иначе никак. Ксюхе и жемчуга мало оказалось, и цацок золотых, и Доминикан, и Индонезии с этим кретинским домиком, которым она восхищалась, словно провинциалка, первый раз оказавшаяся в городе…