— Сдачи не надо, — сказала толстому усатому дядьке, — проследите, чтобы она в парадную зашла.
Он, кивнув, отбыл, а я повернулась к Максу. Тот удивленно смотрел на меня, не пытаясь что-либо сказать. А я была на него очень зла. Схватив за руку, потащила в ближайший двор и, пихнув на скамейку, склонилась, ставя руки на спинку по сторонам от него.
— Я, блин, для чего кручусь, договариваясь с крупным журналом о фотосессии и интервью? Для чего пытаюсь создать тебе статус серьёзного молодого предпринимателя? Чтобы ты продолжал таскаться по клубам, бухать и снимать телок?!
Макс смотрел, хмурясь, сжимал губы, но молчал, пока я не договорила. А потом резко встал, потянув меня за руку, заставив выпрямиться.
— Ты много на себя берёшь, Ельцова, — процедил, отпихнув меня в сторону, — тебя не касается, как я провожу вечера и с кем сплю. И ещё вопрос, кто из нас портит имидж фирмы. Это ты, — выделил он, — пьяная таскаешься по клубам, и это твоя, — ещё одно выделение, — подруга готова раздвинуть ноги перед первым встречным. Мне о тебе по подруге судить?
— Да как ты смеешь?! — я даже остолбенела на мгновенье. — Я вообще-то замужем!
— Ну некоторым это не мешает.
Я размахнулась, чтобы дать ему пощёчину, но Макс перехватил мою руку.
— Неотесанный хам, — выплюнула я.
— Выскочка, — бросил он, снова отталкивая меня, и развернувшись, молча ушел. Ну ничего себе, вечерок!
Ругнувшись, я пнула ногой скамейку. Так, ладно, надо успокоиться. Вызвать такси и поехать домой к мужу под крыло. Но поступила я совсем не так. Вернувшись к клубу, зарулила внутрь, сразу направляясь к стойке. Бармен меня узнал, улыбнулся.
— Давай-как ещё текилы, — шлепнула я ладонью по стойке. Первую рюмку выпила, почти не почувствовав. Следом была вторая, и третья, потому что… ну не знаю, бог любит троицу? Короче, три мне казалось лучше, чем две, и выпив их, я отправилась на танцпол.
Танцевала до одурения, пока часть алкоголя не выветрилась. Нужна была передышка и свежий воздух. Выбравшись на улицу, я оказалась среди кучек куривших. Отойдя в сторону, устало выдохнула, посмотрела на часы: половина второго ночи. Точно пора баиньки. Вот тут он и вылез. Пьяный парнишка лет двадцати пяти.
— Привет, красавица, — заулыбался мне, — составишь компанию?
— Извините, я уже ухожу, — улыбнулась по возможности нейтрально, решив его обойти. Он схватил меня за руку.
— Не убегай так быстро, мы ведь ещё не успели познакомиться.
— Пустите, — я попыталась выдернуть руку, но вместо этого оказалась в кольце, парень, притянув, обхватил меня сзади.
— Да не кипишуй так, я же ничего плохого не делаю, — засмеялся он мне в ухо.
Изловчившись, я заехала ему локтем в живот, и парень просто отлетел в сторону. Ничего себе, как я умею! Но обернувшись, поняла: это вовсе не я. Это Макс.
6. Макс
Я многое могу стерпеть, конечно, но Ельцова сегодня перешла все границы! С какого она вообще лезет с нравоучениями, тем более, даже не зная, что к чему. Пошла к чёртовой матери! Маленькая стервозная выскочка. Всегда такой была, даже когда мелкая хлопала глазками, умиляя окружающих. Я просто ушел, бросил ее во дворе, сбежал подальше. Как и днём. Днём я тоже сбежал. Просто не мог представить, что мы сейчас с ней встретимся и будем разговаривать, как ни в чем не бывало. Мысленно за этот час фотосессии я поимел Надьку даже не знаю, сколько раз. Конечно, это ничего не значит, ну кроме того, что мое воздержание затянулось. Мы с Маринкой расстались два месяца назад, а я даже на ночь никого не снял за это время. Все, как дурак, чего-то ждал. И вот результат: возбудился на фотосессии рядом с подругой детства. Которую я, к тому же, терпеть не могу. Высокомерная заноза. Считает, что все знает лучше всех. Что она лучше всех, у неё же все идеальное, блин! И работа, и семья, и она сама!
Даже не заметил, как пролетел мимо клуба, тормознул через пару кварталов возле круглосуточного магазина. Может, пива взять? Наверняка, из-под полы продадут. Вместо этого вышел с бутылкой минералки. Ух, дрянь, Ельцова! Обломала мне весь вечер: не расслабился, не выпил, сексом не занялся. Вместо этого брожу по ночному городу злой, как черт. Даже жаль, что завтра не рабочий день, уж я бы на ней отыгрался. Выпив полбутылки воды, вышел на набережную, постоял, глядя на темную воду, тут меня и настиг звонок Игоря. Из головы совсем вылетело, что я вообще-то не один в клуб пришёл, а с другом. Просто склеил сразу эту девчонку на баре и тут же потерял его из вида.
— Ты в клубе, дружище? — спросил Игорь, когда я ответил. — Или уже развлекаешься?
Ага, на полную катушку.
— А ты?
— Тут ещё.
— Жди, скоро буду.
Бросив бутылку в урну, я направился к клубу, сунув руки в карманы джинс. Часы на площади показывали двадцать пять минут второго. Столько времени вечера, и все в пустую. А возле клуба стало веселее. Я заметил Надьку, к которой активно приставал пьяный тип. Народ вокруг присматривался, но не встревал, хотя было видно, что помощь девчонке не помешает. Когда этот гад ее обхватил, я прибавил скорость и рывком оттащил его от Ельцовой. Правда, немного прогадал, он был с двумя дружками, которые сразу бросились на подмогу. Особой силой они не отличались, да к тому же были пьяны, но все же их было трое. Ельцова благоразумно затихла в стороне, хоть ума хватило не лезть. Пару раз я схлопотал нехило, даже звездочки увидел, но тут подоспела охрана. Точнее, я ее увидел и понял: надо удирать, если не хочу, чтобы вместо фотографий, сделанных сегодня для журнала, в сети блуждали фото с пьяной Надькой и подравшимся мной. Да уж, директора из нас с ней, мягко говоря, те ещё. Быстро схватив Ельцову за руку, я ринулся к стоянке. Она молчала и не сопротивлялась. Даже когда я ее в салон пихнул и сам упал рядом, называя свой адрес.
Нам повезло, уехали. Я смотрел в окно, изредка косясь в сторону Ельцовой, даже в полумраке было видно, как она хмурится и размышляет. Повернувшись ко мне, сказала:
— Спасибо.
Я криво ухмыльнулся, но тут же поморщился. Кажется, неплохо меня отделали.
Надька, перегнувшись между сиденьями, попросила водителя включить свет. Салон залило желтой рябью, режущей глаза. Ельцова рассматривала мое лицо с таким выражением, словно мне полбашки снесло из пистолета.
— У тебя бровь разбита, — заметила мне, — на скуле ссадина.
— Красавец?
— Макс, — она посмотрела укоризненно, — отец тебя убьет в воскресенье.
Я нахмурился.
— А что у нас в воскресенье?
Ельцова вздернула брови в удивлении.
— День рождения моей мамы, ты, что, забыл?
Я и впрямь забыл. И наверное, мне должно быть стыдно, но не было. У наших семей слишком много всяких дат, как отдельных вроде дней рождений, так и совместных. Наши отцы подружились еще в институте, учились на одном курсе, матери вообще закадычные подружки, выросли на одном горшке. Этот факт, наверное, тоже в какой-то из дней отмечается. В детстве мне казалось, наша жизнь состоит из постоянных посиделок у Ельцовых или с Ельцовыми. Все праздники отмечались вместе. Я честно пытался отвоевать у предков право не ходить на них. Борьба была долгой и кровопролитной. В итоге мы сошлись на том, что я праздную с ними Новый год, их дни рождения и круглые даты Ельцовых. Скрипя зубами, я согласился, хотя для меня Ельцовы вовсе не были семьей, как для предков. Но круглые даты случаются не так часто, и это малая кровь по сравнению с обычным графиком их встреч. Если честно, я вообще не понимал, зачем они что-то празднуют. И так постоянно торчат друг у друга, да они даже дома построили на соседних участках, и между ними имеется калиточка. Нет, самим фактом дружбы я восхищаюсь, все-таки столько лет вместе, только бы меня не впутывали в эти вечные праздники Ельцовых-Даниловых.
— Я расскажу дяде Вове, как все было, он поймёт, — вернула меня Надька в реальность.
Я только рукой махнул. Такси остановилось возле моего дома, я запоздало подумал, что надо было сначала ееотвезти, потом ехать самому. Ладно, не маленькая.
— Макс, давай я поднимусь, обработаю раны, — схватила она меня за руку. Я посмотрел с удивлением. Мается. Ясно: чувствует себя обязанной. На этом можно было бы сыграть, но сейчас не было ни сил, ни желания. Хочет отблагодарить, пусть, мне не жалко.
— Пошли, — кивнул ей, вылезая из машины.
7. Надя
Я не знала, где живет Макс, оказывается совсем недалеко от меня, всего-то три квартала. Новенький дом в стиле сталинок, я думала, он футурист, странно, что его потянуло на классику. Мы молча прошли к лифту, поднялись на пятый, последний этаж. Пока Макс искал ключи и открывал дверь, я буравила взглядом его спину. Было неловко. С одной стороны, понимала, что какие бы ни были отношения, мы знаем друг друга сто лет, и его поступок даже логичен в чем-то, с другой… чувствовала себя обязанной, особенно после того, как наорала во дворе. Вот и напросилась помочь, чтобы загладить вину. Макс, кажется, это понял, но не отказал и даже язвить не стал. Сильно его, видать, по голове стукнули.
Квартира была отделана по евростандарту, высокие потолки с лепниной, дорогая мебель, но ничего лишнего, тут чувствуется склонность к минимализму, хотя строгости нет.
Макс, кинув ключи на тумбу, сразу прошёл в гостиную, а из нее в кухню, отделенную барной стойкой.
— Пить хочешь? — спросил, вытаскивая из холодильника сок. Я кивнула. После выпитого и танцев в горле пересохло. Макс разлил сок в два стакана. Я пила, осматриваясь, не зная, что сказать. Чувствовала себя все более неловко. Я вдруг поняла, что по сути знаю о Максе совсем мало. Поступив в институт, и я, и он сократили возможность встреч, избегая многочисленные домашние посиделки. Когда разговор заходил о Максе, я тактично улыбалась, даже не прислушиваясь.
— Ну давай, — прервал он затянувшееся молчание, — обрабатывай, сейчас аптечку принесу.
Вернулся с коробкой и без футболки, плюхнулся на диван, я разместилась рядом, доставая перекись и вату и стараясь не пялиться на его голое тело. Поднявшись, нависла над ним, рассматривая лицо, аккуратно повернув к свету.
— Ну что, жить буду? — хмыкнул Макс.
— Скула разбита довольно сильно, — заметила ему, промокая ватку.
— Я видел в зеркале. У одного из них была печатка, должно быть ей рассек.
Закусив губу, я подумала, что Макс вполне мог сам обработать раны, зачем я вообще приперлась? Но теперь уж придётся доводить начатое до конца. Я аккуратно промокнула ссадину, Макс поморщился, шикая.
— Очень больно? — отстранив ватку, я подула на рану, наклонившись ближе. Потом перевела взгляд на Макса, он смотрел исподлобья, тяжело. Кажется, запас его терпения на сегодня исчерпан. Я принялась спешно обрабатывать дальше, дуя, убирая кровь, потом обработала зелёнкой. В целом, вышло не так плохо, бровь и ссадина заживут быстро, но синяк на скуле, наверное, ещё долго будет радовать глаз.
— Ну вот и все, — я отстранилась, держа в руках тюбик с зеленкой.
— Спасибо, сам бы я, скорее всего, забил на это дело и лёг спать.
Я перевела взгляд на часы: три ночи! Олег, наверное, переживает. Телефон был на вибро, лежал в сумочке, а она осталась в прихожей. Так и есть: девятнадцать пропущенных.
— Муж волнуется? — услышала смешок Макса. Обернулась, набирая Олега, и замерла: Макс стоял, прислонившись плечом к стене и скрестив на груди руки. Костяшки на правой саднили, про них я забыла. Но сейчас они меня меньше всего интересовали, потому что взгляд невольно скользнул по телу Макса, я отвернулась, поймав себя на том, что краснею.