— Эй, да стой же ты! — раздалось за спиной.
А в следующее мгновение Попова перехватили поперёк талии, останавливая. Миска с мороженым едва не вывалилась у него из рук, но тоже была вовремя поймана и спасена.
— Шшш, ты чего? Кто мне праздник портит? — весело проворчал Сергей. — А ну-ка пошли со мной, мороженое есть.
Продолжая одной рукой удерживать Рому, Черкасов дотащил его до кухни, спрятал чашку с предыдущей порцией в морозилку и выудил новую, замёрзшую. Когда Серёжа рылся среди столовых приборов, Ромка наконец опомнился и попытался вырваться.
— Это я порчу праздник? — поджал он губы, когда освободиться не удалось, и терпеливо поплёлся в зал вместе с Черкасовым.
— Именно, — ни капли не смутившись, отозвался Сергей. — Сначала так горячо дышишь в плечо, что у меня даже аппетит перебивает от желания, потом срываешь мой план с десертом и устраиваешь жестокий «половой акт»… с ковром. Заметь, не со мной! А под конец так возмущаешься, что тебе попытались обработать ссадины, что даже не даёшь, как сам сказал, «поцеловать вавку». Ты как мне год начинаешь, товарищ? Разве это честно?
Заявление было подкреплено коротким поцелуем в шею у самой кромки волос. Ромка вздрогнул от прикосновения, пытаясь проигнорировать новую волну мурашек. Но жалкая защита была беспощадно разрушено последним замечанием. Контрольным.
— Ромыч, я весь вечер тебя хочу. Больше мороженого и любых салатов. Честно.
Попов не выдержал — рассмеялся. Просто заржал, как безумный. Бля-ять, больше мороженого? Это же почти признание!
— Что-о… Я же не вру, — проворчал Серёжа, толкая Рому на диван. Тот согласно упал, сгибаясь пополам от хохота.
— Верю, — простонал он между приступами. — Но это было та-ак… — Попов всхлипнул, — так мило.
Сергей тяжело вздохнул, но всё же присел рядом, а потом и вовсе со вздохом растянулся на диване, терпеливо дожидаясь, пока Рома отсмеётся. Сам он ничего смешного в своих словах не видел. Честно же! Он половину вечера думал только об «особенном десерте», морально готовился, обдумывал, как лучше… Чуть извращенцем себя считать не начал после искреннего порыва отбросить перекись и действительно зацеловать каждый кусочек воспалённой от падения кожи. А Ромка…
— Уверен, что мороженое хочешь меньше?
Попов успел подловить Серого в момент искренней задумчивости. Тот вздрогнул, услышав вопрос, словно был где-то не здесь. У самых его губ замерла ложечка с кусочком пломбира. А Ромка улыбался. Так многообещающе…
— Уверен… — с трудом разлепив пересохшие губы, отозвался Черкасов, но мороженое всё же взял. Чтоб неповадно было предлагать!
Ромка покачал головой. Что ж, пусть «через тернии к звёздам», но в новогоднюю ночь, кажется, действительно сбываются желания. Да, возможно, всего несколько минут назад он тоже слегка психанул, но как без этого?
— Тогда не смей отказаться от продолжения, — усмехнулся Рома, запуская ладони под майку Черкасова. Серёжа ждал, позволяя действовать.
«Отлично! Всё в твоих руках, Попов. Если сейчас облажаешься, никогда себе не простишь», — мысленно подбодрил себя Ромка, ощущая, как сильно колотится сердце, а в паху твердеет.
Первой в сторону отлетела майка. Черкасов сам помог от неё избавиться, слегка приподнимая лопатки и улыбаясь, словно Чеширский кот. Немного безумно, слишком откровенно и так маняще, что просто невозможно было устоять, не впившись в эти изогнутые губы. А потом укусить за подбородок. И уткнуться носом в шею, вдыхая восхитительный аромат кожи с тонкими нотками парфюма. Ооо, чёрт…
Черкасов перехватил его руки, когда Рома яростно пытался расстегнуть ремень джинсов, грозя окончательно сломать и пряжку, и молнию. От волнения, что несколько недель воздержания наконец-то окончатся, пальцы не слушались. Так что позволить Серёже самому расслабить ремень и избавить Рому от майки, было наилучшей идеей. Черкасов тоже двигался дёргано, ведомый желанием, которое в кои-то веки находило выход, но всё же был менее напряжён и легче собой управлял.
Ромка прикусил губу, когда руки любимого легли на плечи, мягко массируя мышцы, а большие пальцы обвели линию ключиц. Ладони скользнули ниже, по груди, по бокам… а в следующую секунду Серёжа склонился и всё же исполнил обещанное — нежно коснулся поцелуем бедренной косточки с полосой содранной ковром кожи. Рому словно молнией пронзило. Лёгкая и почти невинная ласка, но этот трепет, этот взгляд снизу вверх…
Он сглотнул. Провёл пальцами по волосам Серёжи, в которых ярко выделялись чёрные крашеные пряди, слегка дёрнул их, не заставляя, но прося Черкасова подняться. И застонал, едва не кончая от одного предвосхищения ситуации, когда Сергей послушался, поднимаясь выше и полуцелуя-полукусая нежную кожу шеи. Под ухом, там, где бьётся в вене пульс.
— Только не останавливайся, — простонал Попов, запрокидывая голову и со всей силы вцепляясь пальцами в плечи Серёжи. — И трахни меня быстрей, наконец!
В паху уже болезненно ныло, требуя разрядки. То ли от долгого ожидания секса, то ли от того, что Черкасов в принципе заводил его с пол-оборота. Ромка не знал. Зато прекрасно ощущал, как ремень его оказался расстёгнут, а джинсы повисли на бёдрах. Фак!
— На конец, возможно, и получится, — фыркнул Серёжа ему в ухо, демонстрируя серебристый квадратик презерватива, как по волшебству выуженный из кармана. — Но быстро — нет. У нас сегодня праздник, мой дорогой. А под диваном — нормальная смазка.
От этого «мой дорогой» вновь захотелось позорно кончить прямо сейчас. Интонация, голос, возбуждённая хрипотца… Ох, Серёже бы в сексе по телефону цены не было. Но мысль о «смазке под диваном» слегка отрезвляла. Чёрт, он готовился, да? Знал, что сегодня в любом случае всё будет?
Рома лишь сильнее запрокинул голову, когда ощутил, как ладони Черкасова проскользнули под расстёгнутые джинсы, сжимая ягодицы. Дорожка поцелуев пролегла по груди, ниже — по животу, и Сергей на мгновение оторвал изучающие руки от тела Ромы, явно отыскивая под диваном заготовленный тюбик со смазкой. Ну же, скорее!
— С минетом или без? — голос Серёжи звучал словно в тумане.
— А? Что? — пробормотал Попов, открывая глаза.
Черкасов, сжимая в руках тюбик, замер на уровне его паха. Вновь взгляд снизу вверх, от которого пересыхало в горле и хотелось ещё, ещё, ещё…
— Растягивать с мине… — попробовал пояснить Сергей, но Ромка, мгновенно очнувшись, закрыл ему рот ладонью, вздёргивая на колени.
— Просто. Возьми. Меня, — выпалил Попов, перемежая слова с поцелуями. — Не нужно никакой…
Теперь договорить не смог уже он, потому что был резко развёрнут к Черкасову спиной. Серёжа слегка нажал ему на поясницу, заставляя выгнуться и опереться о стену, и целуя, целуя, целуя — изучая губами каждую косточку спины, каждый выступающий позвонок. Срывая с губ стоны и сжимая пальцами бёдра. Он ждал так долго не для того, чтобы слушать дурачка, желающего сделать всё поскорее, иначе бы трахнул его ещё тогда, «с маслом», как бы глупо это ни звучало. А потом ещё век не смог бы есть жареную картошку и салаты. С маслом.
Разозлившись на собственные мысли и на глупого Ромку, когда-то предложившего подобное, Сергей оставил у Попова на плече яркий засос, заметно прикусывая кожу и яростно сдёргивая с него джинсы вместе с плавками. Черта с два он послушается!
Когда на член легла горячая ладонь, а первый скользкий палец скользнул внутрь, Ромка всхлипнул. Не от боли, скорее от удовольствия, смешанного с разочарованием. Фак, он же сказал, что не нужно! Голову и так сносило от поцелуев, заставляя сильней выгибать спину и прижиматься грудью к прохладной стене с шершавыми обоями. Завтра уже от этого всё будет нещадно болеть, зачем тогда церемониться и ждать? Особенно если он…
Второй палец, успешная попытка оторвать руку любимого от своей возбуждённой плоти и разноцветные круги перед глазами от новой цепочки поцелуев, проложенной по позвоночнику. Дискомфорта не было, зато возбуждение достигло предела. Нет, это невыносимо! Так нельзя, это похоже на изощрённые пытки.
От волны наслаждения, захлестнувшей его, когда Сергей нащупал простату, не спасло ничего. Даже искренняя попытка самоконтроля и мысль, что он сейчас запачкает спермой диван. А отчищать её потом чертовски трудно. Спасибо, плавали.
Но что-либо исправить не было уже ни времени, ни сил. Удержаться от громкого стона тоже не получилось, потому что волна оргазма была просто беспощадной. Холодящей кожу, опустошающей…
— А вот теперь можно и продолжить, — раздался хриплый шёпот у самого уха, и мягкие губы осторожно прикусили мочку.
…но не спасающей от поглощающего возбуждения.
Губы на шее, зубы кусают за край челюсти, почти по-звериному, показывая, что второй хищник сильнее, ожидает подчинения. И он его получит. Сполна. Сильные руки обхватывают поперёк груди, прижимают к пылающей влажной коже, заставляют ягодицами ощутить всю степень чужого возбуждения и от этого желать ещё большего.
— Значит, продолжай, — выдохнул Ромка, подаваясь назад.
Давай! Вперёд. Чтобы закончить, почувствовать, поверить в происходящее и запомнить эту новогоднюю ночь. Пусть мороженое тает на столе, его можно будет заморозить снова, пусть остывает праздничный ужин. Потому что друг для друга ужин — это они сами.
Больно не было. Садняще — возможно, но не больно. Уровень возбуждения в теле Ромы явно превышал болевой порог, а ощущать любимого человека так близко, чувствовать его сокрушающие объятия, выгибаться, сильнее прижимаясь к его груди, и до предела поворачивать голову, напрашиваясь на поцелуй, — было подобно эйфории. И вот теперь Ромке было абсолютно плевать на диван, который придётся отчищать. Нужно, вложит все свободные средства, чтобы купить новый. Самый потрясающий, самый мягкий… только их. Личный.
— Торжественно клянусь, это действительно лучше мороженого, — выдохнул Серёжа, когда они, мокрые и разгоряченные после шикарного секса, валялись на диване, разглядывая потолок.
Вернее это Черкасов смотрел на потолок, Рома же удобно устроился, пряча лицо у него в изгибе шеи и вдыхая жаркий аромат любимой кожи. Каждый миллиметр. Самый обожаемый. И только его.
— Конечно, лучше. Мороженое-то растаяло, — с улыбкой пробормотал он.
— В морозилке есть другая чашка. Она точно снова застыла за то время, пока мы… — лукаво отозвался Сергей. — Будешь?
Попов задумался, прислушиваясь к себе, и с удивлением понял, что да, будет.
— Угу, я голоден, как волк.
— Не-ет, волк тут я, а ты всего лишь котёнок, мой милый.
— Как тебе будет угодно, — расслабленно согласился Ромка. — Но раз я котёнок, то кормить меня нужно с ложечки.
— О-о-о… как пожелаешь.
«Иногда с лёгкой подачи Серого Волка у Красной Шапочки даже появлялись иные прозвища… которыми она успешно пользовалась».
______________
Да-да, эта экстра долго ждала своей очереди. Благодарить за её появление можно — и нужно — не только меня, но и Юлию, которая напомнила… и потом ещё раз напомнила, что нужно-таки выложить экстру о новогодней ночи;)
Спасибо вам огромное, дорогие, что прочитали историю и даже дошли до этого момента.