— В каком это смысле? — не понял я.
— В смысле любви женщины с мужским пенисом?
— Мы за такое убиваем! — честно предупредил я. — Третий пол у нас не в чести! Не вздумай предлагать эту хрень моим героям, а то умрёшь несчастливо и до срока.
— Намёк поняла, спасибо, что предупредил, — Хайри Маус нисколько не обиделась на меня, видать, время от времени ей приходилось выслушивать подобное.
— Прежде чем перейдём к деталям, следует оговорить оплату, — заметил я.
— У меня есть пятьсот тысяч УРОДов, — сразу же ответил гермафродит, — По-моему, совсем неплохо за четыре или пять дней работы!
— Пятьсот тысяч есть и у меня, — бодро парировал я. — Это фуфло, а не деньги.
— Намёк поняла, небось, не дура. А если я удвою сумму?
— Деньги мне неинтересны.
— Может быть, ты хочешь новой любви?
— Я же тебя предупредил: не смей предлагать такое!
— Прости, но ты сказал, не предлагать такое твоим друзьям.
— Мне такое тоже не предлагай. Я — гомофоб!
— Всё поняла, прости, погорячилась, готова искупить кровью. У меня есть набор плетей, так что можешь меня постегать, если возникнет желание… Просто для меня это болезненная тема.
— Я уже догадался! Постарайся контролировать нездоровые проявления своего либидо, иначе из освобождения Хренакиса ничего не выйдет! Моё участие в деле освобождения твоего любовника возможно только при одном условии…
— Валяй!
— Я должен получить «торпиллёр».
— Не вопрос! — тут же согласилась Хайри Маус. — Я бы его отдала тебе прямо сейчас, да только не знаю, где Хренакис его спрятал. У Хренакиса, между прочим, есть немало штучек поинтереснее. Он в этом отношении большой коллекционер.
— Другие штучки меня не интересуют. Мне нужен «торпиллёр».
— О'кей, заберёшь его себе.
— Твой дружок после освобождения не пойдёт в отказ, не станет говорить, будто не признаёт условий договорённости?
— Не станет! Уж с ним-то я как-нибудь разногласия улажу, не сомневайся, атаман! Ну, что, можно сказать, договорились?
Я внимательнее вгляделся в лицо гермафродита. Оно оставалось совершенно спокойным и его безмятежность лучше всяких слов убедила меня в том, что Хайри Маус в самом деле не имела понятия о предмете нашего договора. Что ж, так даже лучше для всех!
— Договорились! — кивнул я. — Но запомни, отказа от слов «донцы» не принимают. Мы за такое убиваем…
Хайри Маус внимательно поглядела на меня.
— Я тоже, — усмехнулась она и неожиданно влепила Сергею Лазо звучный подзатыльник; мужичонка едва со стула не слетел и испуганно воззрился на обидчицу, та же лишь засмеялась. — Мой паршивец любит больших женщин, которые его больно бьют! Правда?
— М-м-м, — закивал бывший узник Даннеморы.
— Ну-с, выпьем, что ли, по второй? — Хайри Маус подняла стакашек в порцией высокооктанового горючего бурбона. — Тост скажешь?
— За Германа Титова! — провозгласил я и мы втроём опрокинули пойло в глотки.
Несколько секунд ушли на восприятие алкоголя и поглощение уксуса, после чего разговор вернулся в прежнее русло.
— Есть несколько нюансов, связанных с пребыванием на Даннеморе, о которых следует знать, — заговорила Хайри Маус. — Сергей Лазо расскажет…
— Минутку, — остановил я её. — Сейчас я позову тех, кто вместе со мною пойдёт в десант.
Я подал условный знак казакам и к нашему столику приблизились Нильский Крокодил, Батюшка и Шерстяной.
— Присаживайтесь, рОбяты, и познакомьтесь с нашими подельниками. — предложил я им. — Вот этот маленький герой в полосатой засупонке, похожей на концлагерную робу, носит почётное погоняло Серёжа Лазо. Это он пасся на тучных пастбищах Даннеморы, о чём сейчас нам красочно и расскажет. Надеюсь даже, сопроводит рассказ красочной жестикуляцией, уместной, но не чрезмерной. А вот этот сногсшибательный мужчина с грудью тридцатьчетвёртого размера… или женщина, не знаю даже, как правильно — это та самая Хайри Маус.
Казаки присели к столу, внимательно оглядывая колоритную пару; колоритная пара, в свою очередь, оглядывала казаков. Нильский Крокодил, ещё четверть часа тому назад пытавшийся тискать Хайри Маус, хмыкнул и добродушно буркнул: «Ну, шта-а-а, вот и познакомились!» Братья по куреню расселись вокруг стола, попросили робота-бармена подать стаканчики и тут же налили себе нашего реактивного бурбона.
— Ребятки хороши… — задумчиво проговорила Хайри Маус. — Представишь или как?
— Вот этот милый застенчивый юноша с торчащими волосами носит оперативно-боевой псевдоним Шерстяной, — я кивнул в сторону Антона Радаева и перевёл взгляд на Ильицинского. — Вот этот худощавый мужчина строгого вида со взыскательным взглядом и иконой под бронежилетом — Инквизитор, он же Батюшка…
— Типа, верующий, что ли? — перебил меня Лазо, подпустив в интонацию неуместный сарказм.
— Тебе, типа, лучше не шутить на эту тему… — посоветовал ему я. — Тогда умрёшь в постели, окружённый внуками, счастливый и нескоро. Наконец этот импозантный, местами стриженый казак с топориком в заднем кармане, врождённым тремором и несмыканием голосовых связок носит псевдоним Нильский Крокодил.
— Почему Крокодил? — тут же заинтересовалась Хайри Маус.
— Он рыбу жрёт сырой, вместе с кишками. Головой о борт лодки — хрясь! — и давай жрать вместе с жабрами и чешуёй! Если кто заранее не предупреждён о таком фокусе — начинает блевать. Ну, и потом, есть у него другое достоинство — он топором руки-ноги запросто рубит во время интенсивно-ускоренного допроса. Отличный глазомер, четвертует на три половины лучше любого забойщика скота… одним словом, Крокодил — он Крокодил во всём!
— Ясно, — удовлетворённо кивнула Хайри Маус, — Такие мужчины мне нравятся… чтобы башкой о борт лодки и топором по коленке… у-ух, уважуха Крокодилу! Так за что выпьем?
— За Андрияна Николаева! — провозгласил я третий тост.
На несколько секунд за столом воцарилась тишина. Когда с возлиянием было покончено, Шерстяной поинтересовался:
— Так что там с тучными пастбищами Даннеморы?
— Даннемора — вторая по счёту от звезды Витта Прайонис планетка с массивным ядром, благодаря которому при длине экватора в девять тысяч условно-земных километров имеет силу тяжести немногим более земной. Ускорение свободного падения на поверхности — одна и двенадцать сотых «g», — начал Сергей Лазо; то, о чём говорил имело большое значение, поскольку величина силы притяжения существенно влияла на боеспособность десанта и возможность адаптации к условиям на планете. — Благодаря тяжёлому ядру, Даннемора богата металлами, многие из которых легко доступны даже при кустарном способе их извлечения. Изначально планета имела низкотемпературную атмосферу, но лет восемьдесят тому назад «цивилизаторы» поставили на полюсах двухсотгигаваттные термоядерные реакторы и за полгода подтопили лёд; планета подверглась кардинальному терраформированию, благодаря чему атмосфера стала пригодной для дыхания. Раскруткой ядра были резко активизированы сейсмические процессы, которые повысили температуру атмосферы. Короче, вулканы — дымили, океаны — заливали низины и через пару лет на Даннеморе появились три континента. Столько же их там и ныне.
— Здорово! — восхитился Шерстяной. — Только, может, лекцию по планетологии дослушаем после победы?
— Я про эти нюансы упоминаю вовсе не потому, что мне говорить не о чем, — огрызнулся Лазо, — а потому, что мне за это заплачено. Не хотите слушать — так и скажите Хайри Маус, это она заплатила мне. Я могу ничего вам и не говорить, мне же ещё и лучше, на языке мозолей не будет.
— Вся эта хрень про континенты важна для успеха нашего десанта? — полюбопытствовал Батюшка у обладателя бюста 34 DD.
— Конечно! — кивнула Хайри Маус. — Потому что никто не знает, где именно находится Циклопис. Стало быть, возможно придётся осматривать все три континента!
— Ладно, продолжай, перебивать не будем, — заверил я, — Что там с континентами?
— Все три континента вытянуты с севера на юг и заселены в районе экватора. Под понятием «заселены» я подразумеваю вовсе не обжитость их людьми, а полноту заполнения биологических ниш. Даннемора в своей экваториальной части кажется раем: «цивилизаторы» дали ей богатую и разнообразную флору, выведенную специально для этой планеты. Сосланным нет нужды заниматься возделыванием полей и вообще беспокоиться о пропитании, поскольку умереть от голода там… м-м… весьма проблематично. Практически все растения — а там великое множество видов — съедобны круглый год. Причём, жрать можно всё: и кору, и хвою, и палки, и метёлки. Можно варить, можно жарить, а можно грызть… ну, то есть жрать сырыми.
— А как насчёт покурить и запить? — поинтересовался Нилов.
— Спиртные и одурманивающие напитки на Даннемору, разумеется, не поставляются. «Цивилизаторы» сделали всё, чтобы пребывание там заключённых было как можно менее комфортным. Но народ изощряется; среди преступников ведь довольно много людей образованных и по-своему талантливых. Так что народ научился использовать разного рода гнилостные бактерии и трупный яд. Так что с модификантами сознания там в порядке. Есть чем отключиться и есть чем включиться.
— Ясно, — кивнул Нильский Крокодил. — Попробуем!
— Даннемору называют «Монастырём дьявола», — продолжал Сергей Лазо. — Название меткое, как говорится: не в бровь, не в глаз, а между ягодиц. Народ там своеобразный, не то чтобы злой, а просто скотский. На планете находится посадочная площадка для кораблей тюремщиков: называется это место «Чек-Пойнт». Рядом с громадным посадочным столом для звездолётов заключенные отстроили единственное подобие организованного населённого пункта, Там есть хотели, бордели и медицинские пункты. Там-то и тусуется самая скотская публика…
— А что, разве на Даннеморе есть женщины? — удивился Шерстяной.
— Нет, конечно! Женщины содержатся только на Содоме. Но на Содоме нет мужчин.
— Но ты же сказал, что в «Чек-Пойнт» есть бордели.
— Так это бордели с мужчинами, — пояснил Сергей Лазо. — Кроме того, «цивилизаторы» поставили несколько комплектов медицинской техники для рудиментарной и косметической трансплантологии, так что приделать себе женские органы там можно запросто. Мужчины-проститутки, трансформировавшиеся в женщин, образуют слой самых богатых людей тамошнего сообщества. Они всем нужны и их все любят.