Если раньше он не брал класс исключительно из чистого упрямства, то после сегодняшнего лишь укрепился во мнении, что делать этого не стоит.
Что-то здесь было не так. Не может такого быть, чтобы целый Вычислитель являлся к каждому забывчивому игроку с напоминаниями.
Но разговор с големом был полезен. Гарри узнал для себя много нового, и, хотя информации было недостаточно, чтобы полностью построить картину происходящего, что-то он все же да уяснил.
Прямо по пути его следования открылся портал. Срок ультиматума, выставленного ему големом, еще не истек, так что это вряд ли кто-то явился целенаправленно за его головой, но делить отель с другими постояльцами Гарри был не готов. Он выхватил из инвентаря пистолет, взял в другую руку гарпун, боевые свойства которого ему следовало попробовать, и ринулся в бой.
Как там говорилось в системном приветствии? Слабые падут, сильные возвысятся, Система сожрет и тех и других.
Но правда заключается в том, что если ты жрешь все без разбора, то рано или поздно кто-то встанет у тебя костью в горле.
Глава 8
Когда-то давно кто-то довольно умный заметил, что если стране постоянно требуются герои, значит, происходит в ней что-то не очень хорошее. Простая размеренная жизнь не требует героизма. Герои нужны во время войн, техногенных катастроф, природных катаклизмов и прочих неприятных штук, о которых нормальному человеку лучше и не знать вовсе.
Я не знаю, как обстоят дела в большинстве системных миров, но вот героев тут хоть отбавляй, некоторые даже с приставкой "супер".
Все эти виталики, соломоны и примкнувшие к ним полсоны и иже с ними делают и без того интересные времена, которые устроила всем Система, еще более интересными. Древним китайцам бы наверняка понравилось.
Но вот кто-кто, а лично я себя героем не чувствовал. Особенно когда лежал в кустах, в метрах двухста от входа в хранилище Коллоквианской империи, накрытый установленным Соломоном пологом неаметности, и прикидывал текущую ситуацию.
Которая не радовала.
Вход древнего хранилища народы серых орков охранялся, как это ни странно, серыми орками, и все надежды на то, что мы просто откроем, просто зайдем, просто возьмем, что нам надо, и так же просто уйдем, стремились к нулю.
— Двадцать шесть рыл, — констатировал Виталик. — И судя по разбитому лагерю, сидят они здесь уже довольно давно.
— Все самцы, все при оружии, никто от палаток далеко не отходит, — согласился Соломон. — Это не случайно разбитый лагерь или охотничья делянка, это сторожевой пост.
— Но внутрь они попасть явно не могут, — сказал Виталик. — Хотя нам от этого ни разу не легче.
— Мне интересна логистика, — сказал я. — Если они не отходят от лагеря, даже чтобы поохотиться, то что же они жрут?
— Скорее всего, провизию им доставляют порталом, — сказал Соломон. — И смену караула так же производят.
Уже в который раз наличие чертовых порталов ломало привычные мне тактические схемы. Если здесь происходят крупномасштабные сражения, местные полководцы наверняка сходят с ума от обилия вариантов и возможностей перебросить свежее подкрепление куда угодно, хоть в самый тыл врага.
А еще есть магия…
— Незаметно мы не пройдем, — сказал Виталик.
Вход в хранилище был обустроен на склоне холма, и хотя массивные, трехметровой высоты двери, изрядно, практически до полного слияния с ландшафтом заросли травой и даже кустарником, их открытие вряд ли пройдет незамеченным.
Даже если оно будет бесшумным.
А ведь еще замок найти надо…
— Самый простой вариант — это убить их всех, — сказал Соломон. — Их двадцать шесть, уровни не выше трехсотого, а в среднем и того ниже, мы справимся.
— Ты с Отцом уже справился, к хренам, — напомнил ему Виталик.
— Здесь Отца нет.
— Благодаря Чапаю, Отца уже нигде, сука, нет, — сказал Виталик. — Однако прецедент недооцененности тобой вероятного противника уже имел место, и повторять его мне бы не хотелось. Однако, в целом я склоняюсь к мысли, что ты, сука, прав. Проще всего их всех перебить.
— Просто потому, что они нам мешают? — уточнил я.
— Вся человеческая история показывает, что такой причины вполне достаточно, — сказал Виталик.
— Мне это не нравится, — сказал я.
— И что ты предлагаешь?
— Переговоры.
— Не пойми меня неправильно, Чапай, — проникновенно сказал Виталик. — Но я уже несколько раз видел, как ты ведешь переговоры, и каждый раз это заканчивалось кровавой баней. Так что у меня на выбор только два, сука, варианта. Либо ты — так себе переговорщик, либо тут эта концепция в принципе не работает.
— Я все же хочу попробовать, — сказал я. — Если это ребята не ждут здесь конкретно нас, а охраняют сокровища своего народа вообще, то это может сработать.
— А если они ждут конкретно нас, то ты станешь мертвым еще до того, как успеешь помахать им белым флагом, — сказал Виталик. — Кстати, а у тебя есть белый флаг?
— Нет.
— Видишь, насколько ты хреново к этому подготовлен?
Я проигнорировал этот выпад и обратился к Соломону.
— Как мне снова стать заметным?
— Просто отползи от меня метров на пять, — сказал тот. Судя по неодобрительному выражение его лица, Соломон от моей идеи тоже был не в восторге.
Но спорить они не стали. Видимо, понимали, что в данном случае это бесполезно.
Я отполз от своих на пять метров, а потом прополз еще метров тридцать в высокой траве, чтобы не демаскировать их позицию, и только потом встал во весь рост, подняв руки над головой в бесполезном здесь жесте. Потому что, сколько бы ты ни демонстрировал собеседнику пустую ладонь, он-то знает, что оружие из инвентаря может лечь в нее за какие-то доли секунды.
Меня заметили почти сразу. В мою сторону тут же нацелились три грозных на вид лука и две жалких на вид винтовки, а в лагере началась тщательно организованная суета, какая и случается, когда воинское подразделение занимает места согласно штатному расписанию.
Но пока еще в меня не стреляли, и это внушало определенные надежды.
Иногда, в редкие приступы оптимизма, я все же верю, что цивилизованные люди… э… разумные существа все же могут друг с другом договариваться.
Я остановился, не дойдя до границ лагеря метров тридцать. К этому моменту на меня было нацелено уже восемь луков и пять ружей, но я все же надеялся, что моя прокачанная ловкость позволит мне увернуться хотя бы от части выстрелов, а остальные я как-нибудь переживу, зелье восстановления здоровья у меня всегда наготове.
Я простоял так минуты, наверное, полторы, когда из командирской палатки в центре лагеря выбрался здоровенный орк с огромным боевым молотом на плече. Его триста тридцатый уровень передавала привет Соломону, утверждающему, что никого, выше трехсотого, тут нет, а его свирепый вид и ожерелье из засушенных ушей разумных, висящее на его шее, намекали, что переговоры вряд ли будут легкими.
Дойдя до периметра лагеря и протиснувшись между лучниками (лучники стояли в метре друг от друга, но смотрелось это все равно так, как будто он протискивался), орк не замедлил движения и направился ко мне.
Он шел размеренно и неторопливо, как танк, и остановился в паре-тройке шагов от меня. Очевидно, такой был радиус поражения его молота.
— Ты здесь главный? — спросил я.
— Меня зовут Валлентайн, и я здесь главный, — произнес он неожиданно мягким интеллигентным голосом. — Ты можешь опустить руки.
— Спасибо.
— Я знаю тебя, — сказал орк Валлентайн. — Ты — Физрук, и ты враг моего народа.
— Вовсе нет, — сказал я.
— Ты убил Отца и половину мужчин из его племени.
— Мы просто не сумели договориться, — сказал я. — Надеюсь, здесь и сейчас мы этой ошибки не повторим, и дальше между нами будет только мир и взаимовыгодное сотрудничество.
— Ты готов отдать древнюю реликвию, которую похитил у племени Отца? — поинтересовался Валлентайн.
— Э… не совсем.
Это заявление его совсем не удивило.