Капитан вздохнул. Снова скрипнул стулом. Гормональный фон у него потихоньку выравнивался. Людям действительно иногда бывает достаточно разговора…
— Что, приходилось с подобными типчиками сталкиваться?
В голосе нет агрессии, даже раздражения нет. Зато есть понимание и… Дэн сглотнул.
Нет. Наверняка показалось.
— И не с такими… приходилось.
«Малыш, я бы на твоем месте не рисковала затевать твою любимую игру в правду, которой никто не поверит, именно с капитаном и именно сегодня».
«Я бы — тоже. На твоем месте».
— «Черная звезда»?
Не показалось. В голосе капитана сочувствие.
Дэн нейтрально кивнул, не рискнув ответить вслух. Уходить за процессор не хотелось. Не сейчас, когда капитан пытается… что? Не поймать на противоречиях, не вывести на чистую воду, не вызнать то, что ты пытаешься от него утаить, а просто…
— Похоже, не слишком-то законопослушное судно было.
— Не то слово.
Нейтрально и осторожно. Вспоминать не хотелось. Странно. Так полюбившаяся за последние две недели игра в правду, которую здесь и сейчас все равно никто не поймет, почему-то больше не доставляла удовольствия. Ни малейшего. А ведь такая хорошая шутка.
Дэн вертел в пальцах печенье. Есть не хотелось.
— Ну хоть с командой ты ладил? С капитаном?
Печенье хрупнуло, рассыпавшись в мелкую крошку.
— Ну, а здесь тебе как? — после долгой паузы спросил капитан снова, поняв, что ответа на прошлый вопрос не дождется.
Дэн поднял голову, собираясь отделаться нейтральной улыбкой за номером восемь или девять и ответом таким же — нейтральным и ни к чему не обязывающим. И понял, что не получится. Ответить все-таки придется. Причем на оба вопроса. И ответить правду, которую капитан не поймет. И не потому, что игра, а просто потому, что иначе нельзя.
Иначе будет просто… неправильно.
— Мой предыдущий капитан очень любил вирианскую борьбу тэй-о. — Главное, начать говорить, а потом контролировать голос становится намного проще. — И очень не любил проигрывать. Поэтому либо ты лежишь разбитым носом в пол, либо позже лежишь в карцере с разбитым всем. Вы меня вполне устраиваете, Станислав Федотович. А что вы обо мне думаете, мне…
Вот так. И хорошо, что капитан человек.
— Да я просто рыжих терпеть не могу! Был у меня один… любитель. Такие ребята из-за него полегли, эх!.. Он и ногтя их не стоил, скотина.
Капитан что — смущен? Оправдывается?
Капитан?!
— Мне перекраситься?
Неужели проблему действительно можно решить так просто?
— Вот еще, глупость какая! Да я уже и привык почти…
Искренность восемьдесят шесть и три десятых процента. По крайней мере в этом Маша была права. Люди действительно привыкают. Если не ко всему, то довольно ко многому. И довольно быстро.
— Ты, главное, работай нормально. И в болоте пореже купайся!
Капитан хмурит брови. Пытается выглядеть суровым и грозным. Как и положено бравому капитану, бывшему космодесантнику, матерому космическому волку.
Ключевое слово — пытается.
— Ладно. — Губы растягиваются в улыбке — сами собой, безо всякой команды со стороны процессора. — Договорились, капитан.
***
Глава 36. Подготовка
«Маша, не надо так больше. Не зли его. Пожалуйста».
«Ой, да прекрати! Не сотрет он меня. Он не такой. Хотя и приятно, конечно, что ты за меня так переживаешь…»
«Он не такой. Да. Не сотрет. Только… Он расстраивается».
«Упс… Обломчик. Волнуются, стало быть, вовсе и не за меня. Знаешь, даже как-то обидненько… Впрочем, и тут ты точно так же зря волнуешься, котик!»
«Ты больше не будешь?»
«Какой же ты еще иногда ребенок… Не обижайся, малыш, но ты и правда не понимаешь: Маша знает, что делает. Капитану это нравится».
«Злиться?»
«У настоящего серьезного мужчины должен быть настоящий серьезный повод на кого-нибудь злиться, это придает его жизни смысл и держит в тонусе. К тому же он не злится, а сердится, разницу ты, надеюсь, и сам понимаешь. И если уж ему так надо на кого-нибудь сердиться — пусть лучше сердится на меня, чем нарезает круги по кораблю, размахивая всякой плазмострельной дрянью. Подумай, малыш, разве ты сам этого хочешь?»
«Не хочу. Не хочу, чтобы капитан считал тебя… максуайтером. Или… меня».
«Опаньки… Но так он ведь вроде тебя-то как раз уже и не особо считает, разве нет? Сколько процентов искренности было вчера в его словах о том, что он уже почти привык к цвету твоих волос? Вот-вот! Ему уже почти что все равно, что ты рыжий! А скоро станет и совсем-совсем все равно…»
«Что я рыжий — да».
Пауза.
«Так. Мы что, опять возвращаемся к тем самым старым добрым танцам на тех самых старых добрых граблях? Ты все еще хочешь уйти?»
«Не хочу».
«Уже легче. Так просто веди себя осторожней, пока он совсем-совсем не привыкнет. Ну… не только к цвету волос».
«Не выйдет. Он умный. Да и… не хочу».
«А чего же ты хочешь?»
«Я хочу того, чего не бывает. Нерациональное желание. Знаю».
«Ну, а все-таки, лапуля?»
«Я хочу, чтобы он знал. И чтобы ему не было все равно. Только… со знаком плюс».
***
С празднованием дней рождения Дэну ранее сталкиваться не приходилось. По предварительным прикидкам то, что происходило сегодня, очень напоминало боевую операцию средней сложности — во всяком случае, на уровне подготовки. Та же спонтанность и спешка (надо было еще вчера!), та же неорганизованность (почему забыли?!), та же секретность в первую очередь от своих (только бы капитан не заметил!), та же недостаточность комплектации (чем заменить желатин и кондитерский шприц, из чего нарезать флажки и надыроколить конфетти и как сделать, чтобы пожарное ведерко не царапало уши, когда его надеваешь на голову в качестве праздничной шапочки?).
Интересный опыт. Хотя полезность сомнительна. Но… Все равно сохранить. Не для последующего анализирования. Просто так.
«Малыш, ты хоть понимаешь, что ты чуть не спалился?! Ну как можно быть таким неосторожным, у меня просто в процессоре не укладывается?!»
«Ты преувеличиваешь. Опасность была минимальна. Я все просчитал».
«Что ты там себе считал?! Какая минимальная?! Да я чуть в перезагрузку не хряпнулась, когда ты мне запись скинул! Нет, ну ты вот скажи, ну что вы, мужчины, за балбесы такие, а?! Как малые дети у тех семи нянек! Ну стоит буквально на полчасика без пригляда оставить — и так ведь и норовите если не глаз себе выколоть, то насовсем угробиться! Или камнем по тарелке засветить, или вот как вчера… А если бы тебя спалили, а?!»