— Да пошел ты!
— Че сказал?!
— Слышь, молодежь! Заткнитесь уже все, и несите молча! — шикнул на спорщиков Пастух, судя по отдаленности голоса шагавший рядом с Мухомором.
Старику перечить никто не посмел, и перепалку, как отрезало.
Воспользовавшись наступившей тишиной, решил обозначить свое пробуждение:
— Парни, а куда вы меня тащите?
— Очухался наконец! — тут же возликовал Гривень.
— Люсьен, Рихтовщик очнулся! — позвал знахаря Пастух.
— Кладите его, — распорядилась подскочившая сбоку подружка Свина.
Мой гамак опустили, и по впившимся в спину краям шпал я догадался, что мы снова внутри тоннеля.
Непроницаемые края разлетелись в стороны, и в свете факелов я увидел сгрудившийся надо мной отряд.
— Как самочувствие? Сам идти можешь? — засыпала вопросами Люсьен и, не позволив ответить, тут же распорядилась: — Ребята, помогите ему встать.
С двух сторон под локти меня подхватили Гривень со Стаканом и рывком поставили на ноги.
Я покачнулся, но устоял.
— Выпей! — Люсьен сунула фляжку с живцом.
Пока глотал горькое пойло, в оставшемся под ногами вонючем гамаке с отвращением опознал свой побуревший от засохшей крови плащ.
— Нормально! Идти смогу! — отрапортовал даме, возвращая фляжку.
И едва не рухнул на подкосившихся из-за вдруг задрожавших коленей ногах. Спасибо страховавшим парням, Гривень со Стаканом дружно меня подхватили и помогли устоять.
— Прекрасно, тогда не нужно его больше нести, пускай дальше ковыляет сам, — жестко объявила Люсьен и, шагнув ко мне, шепнула на ухо: — А с тобой я позже разберусь!
— Плащ только на него набросьте с капюшоном, — она снова заговорила в полный голос. — А то дыру в башке застудит — потом снова лечи!
Я попытался возражать, не желая возвращаться в вонючую обертку. Но меня никто не слушал. Приятели заставили продеть руки в рукава плаща, застегнули его на все пуговицы и нахлобучили до бровей капюшон.
Млять! С такими исполнительными друзьями врагов не надо!
Зашагав вместе со всеми, я почувствовал себя гораздо лучше. Уж не знаю что тому было виной, то ли нахлобученный плащ, то ли выпитый живец, но колени дрожать перестали, шагал я вполне уверенно и вскоре даже смог убежать от плетущейся в конце отряда пары опекунов.
— Че ты Рихтовщика прессуешь, — случайно подслушанное обращение Свина к идущей рядом подруге, вынудили еще поднажать.
Незаметно пристроившись за парой лидеров, я весь обратился в слух.
— Парень, можно сказать, герой. Наравне с нами впрягся в трудную минуту!
— Свин, меня-то не лечи, — отмахнулась Люсьен. — Если б этот придурок со своей пилой не скакал козлом перед слепунами, Пастух просто раньше начал бы отстрел тварей и перебил бы их гораздо проще и быстрей. В итоге, Рихтовщик сам чуть не сдох и людей толком не защитил!
— Но ведь Рихтовщик не знал про Пастуха.
— Зато он знал о моем строжайшем наказе не ввязываться в драку. Лучше б, как Стакан, к товарищам на выручку пошел. Глядишь, и Гусь бы уцелел.
— Хорошо рассуждать теперь, задним числом. Но в пылу схватки… ты же знаешь, как это бывает… Да и Гуся, честно говоря, не очень-то мне и жаль. Невезучий он какой-то.
— Ты прав, конечно. Просто выбесило уже все… Млять, Свин! До цели нам еще пилить и пилить, а в отряде уже минус два бойца! Надо поскорее выбираться из этих чертовых тоннелей!
— Не кипишуй. Пастух обещал, что мы пройдем их, и я ему верю.
Прекратив прислушиваться, зашел в чат отряда и обнаружил, что аватара Гуся стала такой же черной, как у его кореша.
— Да как так-то? — выдохнул себе под нос, невольно замедляя шаг.
И вскоре вновь оказался подхвачен под руки нагнавшей парой опекунов.
— Парни, а че стало с Гусем? — сразу потребовал объяснений.
— Отмучился бедолага, — покачал головой Гривень.
— А почему Овечка его снова не вытащила?
— Она сама чуть ласты не склеила. Ее Люсьен еле выходила. Короче не могла в этот раз Овечка никого поднимать.
— Но тебя-то смогла.
— Гривня тоже вернула Люсьен, — вмешался Стакан.
— Прикинь, братан, Люсьен оказывается тоже прист, — хмыкнул Гривень.
— Но, увы, не такой крутой, как Овечка, — подхватил Стакан. — Дара Люсьен хватало на воскрешенье только одного игрока. А в бою смертельные раны получили двое. Свин решил, что отряду полезней будет наш Зоркий глаз. И Люсьен спасла Гривня. Бедняга Гусь же рассыпался прахом.
— Хорош, тоску-то нагонять, — проворчал Гривень. — Еще не известно, кому больше повезло. Гусь с Лосем, считай, отмучились, сейчас водку на стабе жрут, да баб тискают. А мы стопудово тут не раз еще в дерьмо вляпаемся, сполна еще огребем и боли, и крови, и новых смертей.
— Типун тебе на язык! Сплюнь, чудила! — возмутился я.
— Поздно, — констатировал Стакан. — Похоже, уже вляпались.
Проследив направление его взгляда, мы увидели впереди вагон электропоезда, заблокировавший дальнейший проход в тоннеле. Лишенный колес вагон стоял прямо на шпалах — рельсов на участке под ним не было. И сдвинуть с места эту умышленно лишенную мобильности махину не под силу было даже Свину.
Собравшись вместе с остальными членами отряда у задней части вагона, при свете факелов мы увидели десятки кислотных сетей, цепляющих вагон снаружи и соединяющих его со стенами и потолком.
Стекла вагона, отражая свет факелов, не позволяли заглянуть внутрь салона с безопасной полуметровой дистанции. Вплотную же приблизиться к вагону мешали те же кислотные сети, всюду наляпанные слепунами поверх стекла.
Такая же сеть густо покрывала и единственную дверь, располагающуюся в центре доступной нам задней части вагона.
— Какие будут предложения? — спросил Свин
— Можно факелами сжечь всю паутину вокруг двери, потом расстрелять замок и войти внутрь, — высказался Пастух.
— И ты гарантируешь, что внутри не нарвемся на засаду слепунов? — уточнила Люсьен.
— С вероятностью шестьдесят три процента.
— Черт! Мало! — возмутилась дама. — Мы не можем так рисковать! Все предельно вымотались! У многих не до конца закрылись раны! Отряду нужен отдых, Свин!
— Так Пастух и предлагает занять вагон. Выставив пару часовых, там можно спокойно отсидеться и отдохнуть.
— Если внутри нас встретят слепуны, в бою мы рискуем потерять пол отряда.
— Предлагаешь, устроить привал прям здесь, в тоннеле? И ждать каждую секунду атаки затаившихся повсюду слепунов?
— Да, ты прав, это будет не отдых, а нервотрепка. Черт!
— Эх, ща бы из гранатомета шарахнуть по этой двери, — проворчал Гривень. — Всех бы тварей внутри разом бы накрыло.