Нет, я, все-таки, видел всех этих людей, я сражался с врагами в глубоком немецком тылу! Я нужен человечеству!
Или нет?
А что если я, на самом деле, один из тех спорящих мальчишек. Просто у меня живое воображение. И я могу себе представить нарисованного солдата, бегающего по замку, которого никогда не было. И все — только игра.
Это мальчишек не существует! Просто я галлюцинирую под воздействием ядовитых газов. Мой мозг периодически отключается, возможно, я проваливаюсь в фазу глубоко сна, вот все в моей голове и перемешалось.
Музыка стихает.
Голоса тают.
Лучи больше не мелькают.
То, что мне снится — боится моих о нем мыслей. Это удивительно. И странно.
Я считаю до десяти и медленно открываю глаза.
Я снова в нигде. Опять нет ни стен, ни пола, ни потолка.
Только живая, клубящаяся, как наплывающий утренний туман — пустота. И в ней, точно в грозовой туче, мелькают змейки зарождающихся молний.
Наверное, настоящий, извечный, неизменный мир, созданный богом на века, состоит только из бегущих зеленых колонок постоянно меняющихся чисел.
[1] Nie odbędą się! — Они не пройдут! (польск.) Девиз испанского коммунистического движения сопротивления фашизму.
[2] «In verbis, herbis et lapidibus» (лат.) — В словах, в травах и камнях
[3]Homo sum et nihil humani a me alienum puto! — Я человек, и ничто человеческое мне не чуждо. Теренций. (лат.)
[4]Ignorantia nоn est argumentum! — Незнание это не доказательство! (лат.)
[5] Карл Мария Вилигут — реальное лицо. Первый маг Третьего Рейха.
[6] Зухгруппен — Группа поиска (нем.)
[7] У меня планы, большие планы
Я строю тебе дом.
Каждый камень — слеза,
И ты больше никогда не покинешь его!
Камень за камнем —
Я замуровываю тебя.
Камень за камнем –
Я всегда буду с тобой!
Rammstein «Stein um Stein» (группа Раммштайн «Камень за камнем») (нем.)
Ангел с обожженным крылом
Локация: секретный ход
Я вынырнул из иллюзии, из морока, в котором снова был цифрами. Как утомляет этот безумный сон с продолжением!
Минуту назад я выбрал место поудобнее, плюхнулся на камни, вжался в землю, на ощупь приладил к винтовке оптический прицел, благо я уже знал о хитрости насадок и приготовился перещелкать врагов, как куропаток.
Но что-то пошло не так.
Это все со мной уже было. И там я погиб!
Я зачарованно слушал приближающиеся шаги, видел, как мелькают по стенам лазерные точки прицелов.
И вдруг враги, точно миновав черту заколдованного замка, остановились, замерли.
Лазерные огоньки погасли. Повисла зловещая тишина.
Я точно знаю, что сейчас ко мне со всех сторон ползут снайперы. Они меня чувствуют, им подсказывают сами стены! Сейчас они займут выгодные позиции и мне — крышка!
Нет! Не могу ждать смерти!
Я выхватываю трофейные гранаты, что прихватил еще в казарме, швыряю их в сгущающийся мрак лабиринтов. Взрыв ослепляет, но перед этим на мгновение высвечивает ползущих немцев.
Я откатываюсь в сторону, задеваю что-то ногой, сильно зашибив при этом правую коленку. Слезы наворачиваются на глаза, как в детстве, когда я гоголем разъезжал на велосипеде перед Светкой, но руки внезапно дрогнули, переднее колесо наскочило на камень, я перелетел через руль, растянулся на дороге, стараясь сдержать вопль. Колено я тогда разорвал вместе со штанами. Но оно того стоило.
Похоже, сейчас я не просто ударился, но задел какой-то скрытый механизм. Сбоку что-то лязгнуло, натягивая стальные канаты, пришли в движение невидимые шестеренки. Ржавый скрежет зазвучал в ушах как реквием по мечте.
— Назад! — взревел немецкий офицер, но было поздно.
Земля подо мной дрогнула, накренилась, точно палуба корабля во время качки.
Немцы открыли беспорядочную пальбу. Автоматные трели смешались с одиночными выстрелами. Фашисты паниковали, словно увидели поднимающихся призраков невинно ими убиенных.
Скрежет усилился. Немцы побежали в разные стороны. Тоннель уже накренило градусов на тридцать. Нас явно вращали в гигантской турбине. Или переворачивали, чтобы вытряхнуть в яму под нами, нашпигованную осиновыми кольями.
Два месяца назад я выполнял задание с этой же десантной группой. Мы тогда прыгали в гражданской одежде, с выправленными документами строителей автобана.
Целью вылазки являлся нацистский состав, следующий под усиленной охраной. Взять его нам бы не удалось, да и пустить под откос — тоже. Но командованию необходимо было понять, что именно фашисты перебрасывают из Западной Украины в Баварию. Мы должны были подтвердить или опровергнуть версию монтажа суперпушки на границе с Францией, ведь нацелено это оружие могло быть именно на Лондон.
Предполагалось, что силами перебежчиков под Харьковым были разработаны новые технологии. И даже отлиты стволы и части мортирных комплексов. Все это делалось под пологом тайны, дабы потом неожиданно для всех усилить точечные бомбардировки Англии.
Гитлер испытывал странную симпатию к Великобритании и не хотел разрушать здания. Так что идея создания новых пушек для точного и дальнего огня — вовсе не «утка».
Конечно, немецкие крылатые ракеты пока не могли покрыть такое расстояние, но, похоже, дальность полета — это лишь дело времени.
Предполагалось, что мы зафиксируем на микропленку проход поезда, а потом уже наши кудесники по длине состава и по очертаниям под брезентом начнут разгадывать ребус тремя неизвестными.
Если честно, всю эту затею я считал странной, а потому рассматривал ее именно как проверку каждого члена команды перед допуском к более серьезным заданиям. Возможно, все так и было, потому что здесь собрались одни эмигранты поляки. И я для них был своим. Со многими из них мы до последнего бились под Варшавой.
Выбирая наилучшую точку для съемки, наша команда неожиданно напоролась на поселение в четыре дома. Его не было на наших картах. Дворы были добротными. Стены и ограда пахли свежесрубленными деревьями. По всему выходило, что строительство закончили совсем недавно.
Вот только зачем в глухом лесу этот хуторок?
На наше счастье людей здесь пока не было. Вероятно, заселение планировалось позже. Возможно, эти дома готовились для офицеров СС, работавших в том самом концлагере, что возвышался сторожевыми вышками сразу за лесом — километрах в трех отсюда.
Вацлав, наш балагур и раздолбай, зашел в крайнюю избу в надежде найти сувенир на память. Это была обычная крестьянская изба. Она была чисто прибранной.
Ничего стоящего, немецкого, найти не удалось: ни наградного кинжала, ни перстня с мертвой головой. Не было даже ни единой трофейной банки с тушенкой.
Вацлав сильно возмущался, называл эсесовцев скупердяями. Его причитания достали всех. Густав раздраженно послал Вацлава по деревне бабочек ловить. А я отправил болтуна в баню.
Но Вацлав не унимался. С умным видом он проследовал по тому пути, куда я его отправил.
В крайней бане, стоящей у самого леса, после того, как наш балагур зашел туда, зажегся свет.