— Давайте хотя бы доктор Яго, — вздохнул Искариот, понимая, что девушке которая чуть не втрое младше, трудно общаться без официоза.
— Доктор Яго, неужели у него совсем не было шансов? Ведь если он успел оцифроваться, его можно найти в игре! Он же совершил прорыв, его проект, это же…
— Анна, успокойтесь, — остановил распаляющуюся девушку Яго, вскидывая ладони рук.
— Простите, — потупилась она.
— Вы верно забыли, что он был не только моим коллегой, но и другом. Молодой, амбициозный, невероятно талантливый. К сожалению, слишком ершистый и неуступчивый. Кое-кто и вовсе называл его параноиком.
— Вы ведь с ним тоже разругались, — бросила на Яго испытующий взгляд журналистка.
— Нет, мы с ним разошлись по этическим соображениям. Для прессы и широкой общественности, да, поскандалили, но дело не в том. Он был готов рисковать жизнями, а я нет. Слишком опасные эксперименты, даже для обреченных добровольцев.
— Но он добился прорыва?
— Как знать, — пожал плечами Яго, — он был чертовски талантливым и целеустремленным, но при этом совершенно закрытым, ни с кем не делился идеями и даже мысли старался лишний раз не озвучивать.
— Значит, если есть хотя бы тень шанса…
— Ее нет, Анна. Совсем.
— Но почему?! Ведь…
Яго вздохнул и покачал головой. Он уже начал жалеть, что пошел на поводу у эмоций, но раз уж он сам предложил разговор, то стоило его закончить. В конце концов, этим он надеялся уберечь девушку от глупостей.
— Во время интервью вы не очень лестно высказались о наших правоохранителях. Почему? — спросив, Яго чуть наклонил и повернул голову, как бы подставляя собеседнице ухо.
— Они сделали анализ препаратов, которыми его пичкали, и закрыли дело. Даже не попытались выяснить аккаунт и связаться с ним, — сердито ответила Анна.
— Вы сами знаете, что это за мерзкая химия? — подставил другое ухо профессор.
— Ну, я посмотрела в сети, не все нашла, но поняла, что она сильно влияет на адекватность восприятия и память.
— Строго между нами, — одарил девушку серьезным взглядом Яго и продолжил лишь, после того, как Анна кивнула. — Ко мне обращались за консультацией из органов и предоставили полный перечень. Так вот, еще до того, как он оказался в капсуле, над ним хорошо поработали. Профессионально.
— Кто? — вскинулась журналистка.
— Невозможно установить. Судя по остаточным следам, сперва некто попытался сломать его личность, превратить в другого человека подменив память, но не стерев старое.
— З-зачем? — передернула плечами в ознобе Анна. — Это из-за его исследований?
— Вероятно, — кивнул профессор. — Так вот, вероятней всего, успеха добиться не удалось, тогда-то его и запихали в капсулу и принялись стирать память под чистую, напрочь разрушая личность.
— Поэтому его не стали искать в игре? Решили, что он ничего не вспомнит? Но ведь…
— Нет, не поэтому, — огорошил Анну профессор. — Совсем не поэтому, — вздохнул он, и наполнил бокалы.
— Я не понимаю, — потрясла головой Анна, опуская пустой бокал.
— Дайте мне предоставленные вам правоохранителями фотографии, — попросил Яго.
Девушка быстро нашла нужную папку в телефоне и протянула его профессору. Тот ловко пролистал их и вернул телефон развернув одну во весь экран.
— Что вы тут видите? — спросил он, вновь по птичьи наклоняя и поворачивая голову.
«Вот за эту привычку вас и прозвали грифом», — буркнула про себя Анна, которую подобная манера профессора слушать в чем-то даже пугала. Отбросив глупости, она сосредоточилась на фотографии, но ничего нового не увидел.
— Лежит, как живой, — пробормотала она, просто чтобы не молчать.
— Именно, — неожиданно обрадовался профессор. — У него открыты глаза, — тут же добавил он.
— И… что? — растерялась Анна.
— Ох, ну чему вас только учат в институтах, — сварливо сказал профессор и одарил девушку уничижительным взглядом.
Впрочем, ответить он ей не дал, поджал губы и хмыкнул так выразительно, что Анна предпочла изобразить пай-девочку которая кругом виновата и очень раскаивается. Профессора такое явно удовлетворило, и он снизошел до пояснения.
— Вы наверняка слышали о таком феномене гипноза как фантомные повреждения, — произнес Яго тоном лектора и тут же сделал выразительную паузу.
— Это когда человека убеждают в том, что сейчас прикоснуться чем-то горячим, а касаются холодным или нейтральным, но у него все равно появляется ожог? — тут же выпалила Анна, словно на лекции.
— В общих чертах, — кивнул профессор и продолжил. — Так вот, в ранних моделях капсул, во время сильного возбуждения, гибель или, к примеру, секс, нечто похожее случалось и с реальными телами. Разумеется, ничего сколь-либо страшного, но за одним исключением.
Яго вновь сделал паузу, предлагая слушательнице проявить сообразительность.
— Глаза, — выпалила Анна, вновь ощутившая себя за партой в институте, а ведь он уже год как покину его.
— Именно, — воздел указательный палец вверх профессор. — Длительное пересыхание слизистых вело к самым печальным последствия, вплоть до полной слепоты. Именно поэтому ни одна современная капсула не позволит вам открыть глаза.
— Но… — начало доходить до Анны, — получается… — она была не в силах озвучить напрашивающийся вывод.
— К сожалению, мисс Амелия, вы правильно поняли. Только выйдя из виртуала полностью он мог открыть глаза.
— Но, может быть он снова… — попыталась уцепиться за хоть какой-то призрачный шанс Анна.
— Нет, он умер в капсуле. Задохнулся. Его безжалостно убили.
Яго Искариот отрезал всякую надежду и, видимо, чтобы лишить девушку последних иллюзий добил ее небольшой лекцией о том, как именно осуществляется насильственная оцифровка.
— Скажите, Анна, вы сами играли с полным погружением? — спросил он.
— Конечно.
— И как, много раз вам приходилось нажимать разные подтверждения? — усмехнулся профессор.
— Бесит, — дала краткий и лаконичный ответ девушка.
— Так вот, все железо и софт виртуальных капсул для насильственной оцифровки, по сути решает две задачи. Во-первых, жмет подтверждения за вас и приводит туда, куда надо злоумышленникам. Во-вторых, — перехватывает и фильтрует исходящие данные. Именно поэтому любому насильно сунутому в игру покупают вип-аккаунт. Извращенцев с деньгами и малолеток желающих выделится чем-то уникальным хватает, и особый статус обеспечивает уединенный комфорт для удовлетворения запросов. Понимаете, к чему клоню?
— Мм, — задумалась Анна. — Изоляция от живых игроков? — предположила она.
— Именно. Любой обмен стандартными пакетами можно перехватить и изменить, там все по шаблонам и известным алгоритмам. Но простое общение голосом практически не поддается фильтрации. Иносказания, метафоры, в общем, проще взять с заказчика деньги за вип-аккаунт.
— Тогда, — чуть закусила губу Анна, напряженно размышляя, — получается, все остальное делает химия?
— Именно. Дело в том, что капсула реагирует на особое состояние мозга. Специальные препараты позволяют ее обманывать. Стоит нажать выход, и человек попадает в темноту, а потом вновь оказывается в игре. Он не успевает проснуться, капсула, считающая что он готов к погружению, активируется, а дальше взломанный софт и железо нажимают подтверждения. Отсюда и краткий миг ничего.
— Но он же продержался столько времени под жуткой химией.
Слова прозвучали жалко, да Анна и сама не верили в то, что говорила. Это был обычный протест против несправедливости мира.
— Что служит самым надежным доказательство того, что личность была полностью разрушена, — припечатал Яго.
Анна удивленно посмотрела на профессора, и тот снизошел до пояснения:
— Как это ни печально, но именно сумасшедшие не подвержены феномену срыва. Просто нечему цифроваться. Каша тут, — постучал он по виску. — Простите уж, что расстроил, но лучше принять случившееся и потратить время с пользой. Как понимаю, ваш брат переселился в игру успешно?
— Да, он сохранил личность, но боюсь он не долго будет прежнем, — вздохнула Анна, благодарно посмотрев на сменившего тему профессора.