— Эй-эй, полегче, — сказал Виталик, поднимая руки. — Я, сука, пошутил.
— Смешно, — сказал я.
— Зомби с чувством юмора, — пробормотал Федор. — Воистину, последние времена настали.
— Давайте переведем беседу с более конструктивное, сука, русло, — предложил Виталик. — И перенесем ее с улицы хоть куда-нибудь.
— А почему ты вообще именно в нашу калитку постучал? — спросил я.
— Вы единственные, у кого свет горит, — сказал Виталик.
— Я так и знал, что надо фонарь выключить, ек-макарек, — сокрушенно сказал дед Егор, все-таки убирая двустволку от пуза Виталика и вешая ее на плечо. — На свет они лезут.
— Конференция, сука, Петросянов, — сказал Виталик. — Так я войду?
— А без нашего разрешения ты войти не можешь? — насторожился Федор.
— Могу, — сказал Виталик. — Но это будет, сука, невежливо.
Дед Егор посторонился, и Виталик вошел. Дед Егор закрыл за ним калитку и потушил фонарь.
— Если понадоблюсь, я у себя, — сказал он.
Нельзя же быть таким нелюбопытным, ек-макарек.
Как оказалось, можно. Дед Егор свинтил в свою сторожку, заодно обрушив на нас ответственность за принятие решений по поводу элитного зомби. Типа, сами разбирайтесь, а я утром расскажу вам, насколько вы были неправы.
А может быть, и правда устал. Пожилой человек, все-таки.
Мы вернулись в дом.
Я занял свое прежнее место, демонстративно водрузив Клаву на стол рядом с собой, Федор расселся на небольшой диванчике, а ночной гость, обозрев помещение, приземлился на высоком табурете у барной стойки и водрузил свои немытые руки на белый мрамор.
Кстати, тухлятиной от него не пахло. Нет, какой-то запах определенно был, но это был запах земли.
— Так что за фигня у вас тут, сука, творится? — спросил Виталик.
— Апокалипсис, — сказал я.
— Я так, сука, и думал, — сказал Виталик. — Страшный суд, вот это вот все. Какие только были в голову не лезут, когда тебе из-под земли выкапываться приходится.
— Давай лучше с самого начала, — предложил я. — Ты вообще кто?
— Я, сука, майор СВР Савельев Виталий Александрович, — сказал он. — Пал смертью, сука, храбрых во время совершенно секретной операции.
— Где? — спросил я.
— Да где-то, сука, здесь.
— Это что за операции у СВР могут быть в Подмосковье? — спросил я.
— Совершенно, сука, секретные, — заявил он. — Затык, сука, в том, что я и сам толком не помню. У меня частичная амнезия, видимо. тут, сука, помню, а тут, сука, не помню. Ромашка какая-то, к хренам.
— А как умер?
— Судя по всему, довольно, сука, неприятно, — сказал Виталик.
Он встал, распахнул плащ, задрал рубашку и оказалось, что весь его немытый торс покрыт страшными шрамами, как будто его рубили в капусту мечом.
— Хватит этого эксгибиционизма, — сказал я. — Мы бы и так поверили.
— Так оно, сука, наглядней.
— И когда это произошло?
— Судя по моим внутренним ощущениям буквально вчера, — сказал он. — А как оно на самом деле, я понятия не имею. Какой сейчас, сука, год?
Я сказал.
— Значит, сука, не вчера, — сказал он.
— И где тебя похоронили? — спросил Федор. — И кто?
— Боевые, видимо, сука, товарищи, — сказал Виталик. — Надеюсь, у них сейчас тоже все не очень хорошо. И я бы не сказал, что они меня прямо похоронили. Скорее, землей засыпали и ветками закидали.
— Однако ж, дикие звери до тебя не добрались.
— Не факт, кстати, что не добрались, — сказал Виталик. — У меня на правой руке такие шрамы, как будто ее кто-то, сука, жевал. К хренам. Показать?
— Не надо, — сказал я.
— Впрочем, я их, сука, не особенно виню, — сказал Виталик. — Ситуация, видимо, была поганая, раз они меня так бросили. Так-то они нормальные ребята. Наверное.
— Прямо совсем ничего не помнишь? — спросил Федор.
— Так, обрывки какие-то, — сказал Виталик. — Вертолет, вроде бы, взрывался.
— Вертолет, — сказал Федор. — Конечно, как же без взрывающегося вертолета. Ясно-понятно. А дальше что было?
— Кто-то меня куда-то тащил, к хренам, — сказал Виталик. — А дальше я, видимо, кровью истек и ласты, сука, склеил.
Здоровые у него были боевые товарищи, подумал я. Такую тушу по лесам таскать это вам не мелочь по карманам тырить. Притомишься уже буквально минут через пять.
— Мне больше интересно, что потом было, — сказал я. — После, так сказать, смерти.
— Ну, я попал в клевое, сука, место, — сказал Виталик. — Там вокруг были пушистые, сука, облака, все ходили в белом, пили сок, много разговаривали и смеялись и предавались всяческим удовольствиям, и еще там был какой-то мужик с бородой. И знаете, что я, сука, думаю?
— И что же ты думаешь? — повелся Федор.
— Нифига это был не сок, — сказал Виталик и расхохотался. — Ладно, шучу. Не было ничего. Я, типа, заснул, а потом открыл глаза, оказалось, что вокруг темно, а на меня давит земля. В башке, сука, туман и какие-то цифры все время перед глазами. А еще… — он замялся.
— Ну? — спросил я.
— Пока я откапывался, у меня было непреодолимое практически желание кого-нибудь убить, — сказал Виталик. — Причем, не просто убить, я, сука, убивать-то уже убивал, по долгу службы и характеру основного вида деятельности, так сказать, а непременно голыми руками. Рвать на части и жрать сырое мясо. Странное, сука, желание, не находите?
— Находим, — сказал я. — Сейчас прошло?
— Прошло, — заверил меня Виталик.
— А вот, кстати, любопытно, почему оно прошло, — сказал Федор.
А я подумал, что я, наверное, дурак и неправильно себя, сука, веду.
Пришел среди ночи какой-то незнакомый немытый чувак, и я пустил его в дом, и теперь сижу в одном помещении с элитным зомби сорок четвертого уровня и разговоры с ним веду, чуть ли не чаи гоняю. А ведь напади он на нас прямо сейчас, и как от него отбиваться, в замкнутом-то пространстве? Кто знает, что в его дохлую голову в следующую минуту придет. Может быть, это будет мысль, что неплохо и перекусить чем-нибудь свеженьким.
Однако, было в Виталике что-то располагающее к себе, пусть сразу и не поймешь, что именно. Но мои темные инстинкты на него не срабатывали, и это был хороший знак.
Наверное.