— Хозяйка будет в обеденном зале, как только оденетесь, я провожу вас.
Он что, еще и мысли читает? Ты мысли читаешь!? Ты мысли читаешь!? Молчит. Или не слышит или хитрый. Я тоже хитрый. Получи-ка Йоду на носороге за секунду до столкновения. Старик неожиданно улыбнулся. И у меня натурально мурашки пошли. Да и ладно. Получай и эти мурашки тоже.
Я бросил полотенце на кровать и выбрал крайнего крокодильчика на полке. Так, что здесь?
Протометаморф бытовой универсальный (мастер Кун Черный Эль)
И как это включить?
Прижмите к сердцу
Как мило. И я влепил морфиком в левую сторону груди. Где там зеркало? На мне образовалось нечто вроде восточного костюма для единоборств, только с обувью. Мокасины (только на одной ноге), штанишки (на одной ноге по колено), курточка, поясок. Все белого цвета с синей оторочкой. Блестящий Аргумент вписывался в ансамбль.
Я ухнул и топнул босой пяткой. Если бы не присутствие Тени, перелизал бы здесь всех крокодильчиков, чтобы разобраться в технических секретах мастера Куна. Но как только я оделся, старикан вышел и оставил дверь приглашающе открытой. Ну, с Богом.
Если папа Латоп еще мог проявить понимание, то ожидать понимания от мамы (имени не знаю) — наивная глупость. Меня профессионально раздели и бабазяка уже никуда не спрячешь. Сзади бодро топал Доспех Рыжего (мастер Рыжий Великая Русь). Мы шли шли и пришли.
Обеденный зал существовал вокруг стола. То есть было полное впечатление, что помещение выстроено вокруг и над этим длинным деревянным чудищем. В дальнем торце восседала Мама Мать. В двух метрах от нее, по правую руку, болтала ногами на высоком стуле Лита. На ней было такое же платье, как и на матроне, только с пояском на талии и еще обруч на голове.
Обруч был морфиком. Интересны его функции. Транслирует маме координаты и эмоции дочери? Тень растворился, как не было. И где сесть мне?
Красноглазые дамы молча таращились. Ладно, делать нечего. Я очень вежливо поинтересовался:
— Неужели меня хотят съесть сырым?
Лита хрюкнула и залилась звонким смехом. Мама Мать и ухом не повела. Сильная женщина. Она вознесла руки и совершила резкий хлопок в ладоши. В нишах стен по обе стороны стола отворились дверки и эльфы в ливреях внесли разные тарелки и кастрюльки.
Внесли и расставили на столе перед едоками. Один прибор на пустом месте и я понял, что это место — мое.
— Воссядь и вкуси.
Таким голосом на эшафот приглашают. Но я воссел и без больших церемоний начал вкушать. Мне из-за спины что-то подкладывали, подливали, меняли одну тарелку на другую, очень удобно. Натрескался вволю. Поднял руку и в нее вложили большой белый салфетий. Им я и утерся.
Все мои тарелки и вилки тут же забрали, со стола смахнули крошки, поставили перед носом длинный стакан (или бокал) и набулькали в него вина на две трети. Во. Я огляделся. Дамы поели быстрее и теперь наблюдали. Лита улыбаясь, а Мама Мать невозмутимо. Да нормальная тетка. Сытое брюхо хотело мира и благорастворений.
— Сколько поколений твоей расе?
Ага. Знакомимся, значит. Давно пора.
— Моей расе чуть больше восьми с половиной тысяч лет.
Ну есть разные мнения на этот счет, только все эти мнения пусть мнисты мнут без меня. Я же привел самую скромную, библейскую датировку.
— Что такое «лет»?
У них же нет неба! Как они время считают? Надо обязательно спросить.
— В одном поколении тридцать-сорок лет.
— Тридцать или сорок?
— Тридцать пять.
Вот и поторговались. Мама Мать молча считала в уме. Затем все же приподняла одно ухо.
— Вы намного древнее Черного Эля.
Мы раса игроков, вы — раса игрушек убивших своих игроков. Блин, может и мы убили своих игроков когда-то? Тогда и эти могут стать игроками? Перед глазами встали маленькие мерзкие гномики. Так я игрок или игрушка? Я игрок-игрушка. Круглая ватрушка.
— Мама, его зовут Рыжий, а его Черный Эль называется Великая Русь. У него есть цвета и герб!
— Пей вино, Рыжий Великая Русь. И можешь отправить морфик в свои покои. В моем доме тебе ничего не угрожает.
— Не могу, я настроил его не удаляться дальше двух метров.
Дамы переглянулись.
— Ты мастер?
— Ну, немного. Хотел бы встретиться с вашими мастерами, посмотреть что и как они делают. Но прежде я должен хорошо помыть своего носорога, а затем хорошо покрасить его.
Неожиданно Мама Мать расцвела совершенно бомбовской улыбкой, и уши ее встопорщились. Это длилось ровно две секунды. Затем лицо ее снова стало каменным, а уши вернулись в горизонталь.
— Только ходи по Черному Элю в доспехах. Только в доспехах.
Понял. Светить на улице бабазяком Мама Мать не хочет. Да и я не хочу. Матрона встала, кивнула и удалилась. Я же хлопнул залпом стакан местного слабого алколголя. И чего я ее так боялся?
— Расскажешь нашему мастеру как делать непробиваемый носорогами доспех?
Лита уже была рядом, сидела на столе и строила планы по укреплению военной мощи.
— Помоги покрасить Чапу.
— Да. Пошли. Можно я тебя потрогаю?
— Только не ногами.
Опять короткий хрюк и звонкий хохот.
— Сейчас. Не двигайся.
И Лита Латоп Лигур Лиранс Черный Эль осторожно ткнула черным пальчиком мне в щеку.
— Все-таки белый завораживает. Вы страшно красивая раса.
Сказав слово «красивая», эльфийка помрачнела. Ну да, шрам. Жизнь располовинилась на «до шрама» и «с шрамом». Я поспешил доложить:
— А мне ужасно нравятся твои ушки. Особенно когда они поднимаются вверх и чуть назад и меленько так подрагивают.
— Ты, вообще-то, говоришь неприличные вещи. Рыжий — бесстыжий.
Ну а какой еще. Хотя, на самом деле, рыжие ничуть не бесстыжие. Они просто замечают чуть больше. Ну и влюбчивые дюже. Только ни на какие ушки я Мышь не променяю. Тоска какая-то навалилась беспросветная. Неожиданно, не глядя на сытое брюхо. Хоть вой.
Лита спрыгнула со стола. Тоже настроение мое поняла, что ли?
— Идем за твоим драгоценным Чапой.
Да. Я облачился в Доспех Рыжего. Пискнув, от меня отлетел и упал под стол маленький зеленый крокодильчик. Ого. Юбку «смех и грех» мой доспех терпел, а чужого протометаморфа изгнал не спрашивая. Я убрал шлем, достал крокодильчика из под стола и лизнул.
— Не наелся, Рыжий?
Подожди, милый ушастик, постой. У меня буковки.
Стабильная протоличность МБУ (протометаморф) Мастер — Кун Черный Эль
Привычка один — при намокании принимать форму «мочалка»
Привычка два — при ударе о ладонь принимать форму «полотенце»